Развод. Мне (не) нужна твоя любовь (СИ) - Белозубова Ольга - Страница 5

Мои брови совершают стремительный марш-бросок вверх. Поверить не могу в то, что слышу от мужа.

Знает ведь, скотина такая, что я готова на все ради детей. Неужели собрался манипулировать мной через Павла и Полину?

— Ты сейчас серьезно? Собрался прикрываться детьми? — обалдеваю я. — А ты сам-то думал о них, когда кувыркался со своей любовницей? Вот уж вряд ли.

— Я не собирался ими прикрываться, — парирует он, сводя брови к переносице.

— Тогда в чем дело? Паше и Полине не по пять лет, они уже взрослые, Артур, — хмыкаю я, — знают, что такое измена и развод. Или ты собрался скрывать это от них? Не выйдет. Да, у них уже своя жизнь, но правду в мешке не утаишь.

— Хватит! Я не об этом, — недовольно морщится Артур, прерывая поток моего красноречия. — Не говори, что действительно забыла.

— О чем?

— О том, что на юбилей заедет Оливер Скотт.

И тут я охаю. Господи, я ведь и правда умудрилась забыть! Настолько сосредоточилась на себе и своих эмоциях после вчерашнего разговора с мужем, что этот факт совсем вылетел из головы.

— Вижу, припоминаешь, — усмехается Артур.

Да…

Оливер Скотт — невероятно влиятельный человек в бизнесе, у него международный холдинг с компаниями в США, Европе, в Китае и даже в Африке.

Артур знаком с ним, они общались при заключении какого-то важного договора в Европе.

Застать Скотта в России, а тем более в нашем городе — редкая удача.

Не так давно муж вызнал, что Оливер будет в городе буквально несколько дней, причем как раз в то время, когда мы собирались праздновать юбилей.

Он пригласил его вместе с Анатолием Красновым, не последним лицом в мэрии города. Не надеялся на удачу, однако повезло — Оливер Скотт вспомнил Артура и принял приглашение.

Даже больше: Анатолий замолвил словечко за наших детей, и Оливер обещал пообщаться с ними на юбилее. Сказал: если дети пошли в своего отца в плане бизнеса, то он устроит их на практику, а потом и на работу к себе в корпорацию.

Если все получится, то перед детьми откроются такие перспективы, которые многим даже не снились, ведь опыт работы в компании такого масштаба и уровня просто бесценен.

Но главное не это. Главное то, как засияли глаза Пашки, когда муж сказал детям об этом. Сын уже взрослый парень, а прыгал до потолка от радости совсем как в детстве. Весь вечер потом благодарил отца и торжественно пообещал, что будет грызть гранит науки еще усерднее и сделает все, чтобы Оливер согласился устроить его к себе.

Полинка поначалу и вовсе не поверила, так и сидела с отъехавшей вниз челюстью. А потом начала прыгать вместе с братом. Я лишь тихонько посмеивалась, глядя на них в тот момент.

Могла ли я тогда подумать, как все в итоге повернется? Вот уж нет.

И что мне теперь делать?

Я закусываю губу, а в мозгу со скоростью света начинают крутиться шестеренки.

— Может, получится связаться с Оливером Скоттом позже?

— Ты же знаешь, что нет, — качает головой муж. — То, что он заедет — уже крупная удача. Один шанс на миллион.

— Так достань его номер телефона, попроси у Анатолия.

— Это невозможно. Свой номер Оливер дает сам, кому считает нужным. В ином случае и говорить не станет. Ева, я ведь уже рассказывал тебе все это.

Рассказывал. Вот только ситуация тогда была другая.

— И что, нет совсем никаких вариантов?.. — шепчу, обреченно опуская голову и зная, какой получу ответ.

— Нет.

— Понятно.

— В общем, решай: отменяем юбилей, а вместе с ним и встречу с Оливером, или нет.

Муж демонстративно отворачивается. Подходит к кофе-машине, и вскоре раздается жужжание, а затем готовый напиток наполняет кружку и комнату узнаваемым ароматом.

Я прислоняюсь спиной к стене и застываю, глядя в одну точку.

Как подумаю о том, что придется весь вечер сидеть с приклеенной на лице улыбкой, так тошнота подкатывает к горлу.

Как я буду принимать поздравления и пожелания, зная, что наш брак разлетелся на мельчайшие осколки? Совсем как та фарфоровая статуэтка лебедей, которую я купила в подарок мужу и расколотила вчера.

Или еще хуже: услышать «горько» и целовать мужа, которого мне и видеть-то больно, не то что обнимать и целовать.

С другой стороны, дети… Да, они не пропадут, им не придется начинать с самых низов, как мне и Артуру. Но материнское сердце сжимается до боли, когда вспоминаю эти горящие глаза и счастливые улыбки.

Могу ли я лишить их такого шанса? Поймут ли они? Не станут ли винить? И главное — не буду ли потом винить себя сама? Не зря ведь говорят: никто не сможет наказать человека больше, чем он сам себя накажет.

В голове еще какое-то время крутятся разные мысли. За и против. Против и за.

Артур спокойно попивает кофе, периодически поглядывает на меня, и только. Не мешает.

Спустя какое-то время я выпрямляю спину и поджимаю губы.

— Подумала? — спрашивает муж.

— Да.

— И что решила?

Ева

Как только я закрываю за мужем входную дверь и устало тру лоб ладонью, из сумочки раздается мелодия сотового.

Артур что-то забыл? Нет, вряд ли, иначе просто вернулся бы.

Достаю мобильный и вижу на экране фотографию Марины, моей подруги.

— Да, — отвечаю.

— Привет. Ев, ты помнишь о договоре, который должна была скинуть до сегодняшнего вечера? Я его так и не дождалась.

У Марины свое бюро переводов, и с тех пор как дети подросли, я работаю там внештатным переводчиком — в основном письменным, но иногда езжу и на устные переговоры.

Не потому что мне нужны деньги, просто не хочу забывать языки. В конце концов, зря я, что ли, оканчивала факультет романо-германской филологии?

— Черт, — стону вслух. Стараюсь, чтобы голос не выдал моего состояния, однако из горла сам собой вырывается судорожный всхлип. — Мариночка, прости, можно я скину его чуть позже?

Подруга сразу догадывается, что дело нечисто, ведь я еще ни разу за все время работы не срывала сроки. Встревоженно интересуется:

— У тебя все в порядке? Что случилось?

— Я… — протяжно вздыхаю. — Артур мне изменяет.

На том конце провода раздаются отборные цветастые ругательства, хоть записывай.

— Он дома?

— Нет, уехал.

— Жди, скоро буду.

Марина приезжает через полчаса, и, когда открываю дверь, обеспокоенно вглядывается в мое лицо:

— Ты как вообще?

Я лишь молча качаю головой. Что тут сказать? Хреново я. Как еще?

— Понятно, глупый вопрос, извини. Я с лекарствами.

Она покачивает в воздухе коробкой с тортом:

— Твой любимый «Наполеон». И вот еще.

Во второй руке у нее прозрачный пакет с огромным ведерком моего любимого шоколадного мороженого.

Ох, если бы это все могло хоть чуточку заглушить мою боль… Боюсь, сейчас мне поможет только полная анестезия чувств.

Мы устраиваемся на кухне, и, пока я разливаю в чашки мятный чай и режу торт, делюсь с Мариной последними событиями.

Она всегда была отличным слушателем, вот и теперь дожидается, пока я закончу, и лишь живая мимика на ее лице отчетливо выдает ее эмоции.

Когда дохожу до того, что мне пришлось решать, отменять юбилей или нет, подруга прокашливается.

— М-да-а-а… — тянет. — Что-то мне подсказывает, ты согласилась на этот гребаный праздник ради детей, так?

— Так, — киваю.

— Может, стоило поговорить с Пашкой и Полей? Я уверена, они встанут на твою сторону и не захотят, чтобы ты насиловала себя и участвовала в этом цирке.

— Вот именно, Марин. Они сделают это ради меня. Но я ведь их мать, и это моя задача: защищать детей и сделать все ради их будущего, а не наоборот. Не хочу ставить их перед таким выбором без выбора.

— Ну супер! — восклицает подруга. — А себя ставить перед таким выбором, значит, можно?

— Не нагнетай, и так тошно, — болезненно морщусь. — Я сразу сказала Артуру, что соглашаюсь с одним условием.

— Каким?

— Я больше палец о палец не ударю ради этого юбилея, он будет заниматься всем сам. Я же отменила заказ в ресторане, дала отбой оформителям, флористам и всем остальным. Ему придется изрядно попотеть, времени-то мало.