Аттестат зрелости 2 (СИ) - Рюмин Сергей - Страница 2

— Смотрите, — предупредил Валёк. — Не дай бог… Она ему целой нужна. Вы её развязали?

Батон согласно промычал. Он старательно пережевывал кусок мяса — остывший шашлык. За него ответил Кот:

— Развязали, мешок с головы сняли. Спички из бани тоже убрали, мало ли что? До утра не замёрзнет.

Валёк удовлетворенно кивнул головой.

— А зачем она ему нужна? — веселым пьяным голосом поинтересовался Кот. — Жениться что ли всё хочет? Или так, повеселиться? Может, и нам обломится?

— Не твоё дело, — нахмурился Валёк. — Может, и обломится. Но не тебе.

— Говорят, если ведьму сжечь, то все её сглазы проходят, — вполголоса объяснил Батону Грач. Кот услышал, пьяно заржал:

— Езуиты поймали ведьму, привели к своему пастору, говорят: «Мы ведьму поймали!» Пастор им в ответ: «Сжечь её!». Они: «Она же молодая, красивая!» Пастор подумал, подумал, а потом и говорит: «Ладно. Но потом всё равно сжечь!»

Валёк поморщился:

— Во-первых, не езуиты, а иезуиты. Во-вторых, ловлей ведьм и колдунов занималась инквизиция, но никак не пасторы. Дурак ты, Котяра.

— Подумаешь, — усмехнулся Кот. — Главное, смысл понятен!

Глава 2.

Погоня в метельной ночи.

Почти как в песне.

Maman достала из сумки норковую шапку-кубанку.

— Вот, — сказала она. — Когда её в машину затащили, у неё с головы слетела. И сумочка…

Она достала маленькую черную сумочку. Верно, сумка была алькина. Альбина большие сумки ненавидела, называя их «домохозяйскими», «старушачьими». Я вздохнул.

— Надо милицию вызывать, — сказала maman.

— Надо! — согласился я, снимая трубку телефона, по памяти набрал номер рабочего телефона Дениса. Бесполезно, длинные гудки. Никто трубку не берет. Набрал еще раз, потом еще и еще. Понятно, рабочий день закончился. Номера домашнего телефона у меня не было. Набрал номер рабочего телефона Шишкина. Тот же результат — длинные гудки, трубку никто не снимает. Да и какая работа, если до Нового года осталось три дня?

— Звони в милицию, — я передал трубку maman. — А я подумаю…

Думать было нечего. У меня был носовой платок с кровью Альбины. Достаточно, чтобы определить её местонахождение через заклятие поиска. Я вышел в зал, закрыл за собой дверь, вытащил из-под дивана свой чемоданчик с «сокровищами». Платки (а также просто клочки материи, листочки бумаги и т.д.) с пятнами засохшей крови лежали у меня в общей тетради между страниц. Носовой платок (целый носовой платок! Кровь других у меня порой была на клочках бумаги) с бурыми пятнами и подписью «Алька» лежал самым первым.

Я вытащил его, потом вытащил из чемодана нож колдуна, повесил себе на пояс. На всякий случай кинул в карман пачку карандашей с конструктами лечения и регенерации, а также вытащил все деньги, которые у меня имелись, и тоже рассовал по карманам.

— Ну что, ма? — я вышел в прихожую. — Дозвонилась?

— Сейчас приедут! — maman облегченно вздохнула.

— Думаешь, если они приедут, то сразу бросятся на поиски и тут же найдут? — скептически усмехнулся я. — Как бы нафиг не послали. Кто мы ей?

Я развел руками.

— Только лишь соседи…

— Антон! — сердито сказала maman. — Почему у тебя такие дурацкие мысли? Как ты можешь такое думать?

— Мэм, не будь наивной! — усмехнулся я. — Вспомни хотя бы ситуацию с цыганвой! Ладно…

Я махнул рукой.

— Не буду спорить, сама увидишь!

Наряд приехал достаточно быстро, минут через 15 после звонка: возрастной толстый капитан с замученным взглядом (типа, век бы вас не видеть заявителей!) и не застегивающимся на пузе кителем и молоденький, не старше 25 лет, улыбчивый сержант. Они, не разуваясь, попёрлись было в зал, но я упрямо, едва не хватая их за рукава шинелей, которые они снимать не пожелали, потащил их на кухню.

Как я и предполагал, капитан, по-хозяйски усевшийся за обеденный стол, выслушал maman, делая вид, что что-то записывает в блокнот, поинтересовался:

— А кем она вам приходится?

Узнав, что никем, просто соседкой и подругой, едва скрывая радость от этой новости, развел руками:

— Мы заявления о пропаже людей принимаем только от близких, родственников или от руководителей предприятия, где они работают.

Maman попыталась возмутиться, но он её оборвал:

— Вы ей никто. Это, во-первых. Во-вторых, работа по заявлениям о пропавшем лице начинается только по истечении трех суток. Это установлено законом. Вам ясно?

Maman что-то хотела сказать, но тут вступил в разговор сержант:

— Будете возмущаться, составим протокол о ложном вызове. Привлечем вас к административной ответственности.

Maman ошеломленно замолчала.

— Заявление вы обязаны принять в любом случае, — влез в разговор я. — Здесь речь идёт не о пропаже, а о похищении человека.

— Ты кто такой, малец? — презрительно спросил, словно сплюнул, капитан.

— Я её друг, — ответил я. — Если не верите, давайте спросим у полковника Воронцова Ивана Георгиевича. Сейчас ему позвоним на работу или домой и спросим.

Я сходил в прихожую, взял аппарат, принес его на кухню, благо позволяла длина шнура, снял трубку телефона, поднес палец к наборному диску.

— Ладно, — поспешно махнул рукой капитан. — Пишите!

Maman взяла ручку, лист бумаги. Пока она писала, капитан повернулся ко мне:

— Вы откуда Ивана Георгиевича знаете?

Он уже стал называть меня на «вы»! А то — «малец»…

— Да дружим мы с ним, — отмахнулся я и, наклонившись к уху милиционера, шепнул:

— Альбина Федоровна — племянница Воронцова…

— Ё-моё! — так же шепотом отозвался капитан. — Правда, что ли?

— Точно! — подтвердил я. — Калугин в курсе.

Капитан нахмурился, переглянулся с сержантом.

— М-да… Дела… Ему ж доложить надо… Воронцову.

— Обязательно, — кивнул я. — И немедленно принять меры к розыску.

Капитан вздохнул, опять скривился, сложил папку, встал.

— А расписку? — словно невзначай поинтересовался я.

— Какую расписку?

— О приеме заявления.

Капитан снова разложил папку, вытащил какую-то книжку с отрывными листочками, похожую на гаишную книжку с квитанциями штрафов, написал на ней несколько строчек, расписался, оторвал и выдал — мне. Мне, а не maman!

— Спасибо! — поблагодарил я.

Милиционеры ушли. Мы проводили их до лестничной площадки. Maman хотела что-то у них спросить, но не успела — слишком уж быстро они выскочили на улицу. Вполне возможно, чтобы как раз избежать лишних расспросов.

— Ну, и что, мэм? — удрученно хмыкнул я. — Думаешь, они прямо сейчас бросятся на её поиски?

Maman смолчала, смахнула слезу с глаз и ушла на кухню. Я направился вслед за ней, но догонять и утешать не стал, а стоя в дверях, попросил:

— Мамуль, ко мне в зал 15 минут не входи и меня не беспокой не под каким предлогом. Ладно?

Она повернулась ко мне, испуганно посмотрела мне в лицо:

— Почему?

— Буду Альку искать…

Я заперся в зале, на всякий случай защелкнув щеколду. Как заселился, так сразу и прикрутил шурупами с внутренней стороны небольшой засовчик-щеколду. Особой преградой для вхождения в зал она отнюдь не была, а служила скорее предупреждением, что меня не стоит сейчас беспокоить.

Наложение конструкта поиска по крови требовало погружения в Астрал. Сначала я уколол себе палец иглой, выдавил капельку крови на засохшую кровь Альбины, наложил на платок заклинание поиска, зажал его в руке и скользнул в Астрал.

Сидя за воображаемым столом, я представил себе карту города. Красной точки — разыскиваемого носителя крови — на карте не нашлось. Я удивился. Даже если объект был мёртв, он всё равно был бы. Я вздохнул и мысленно стукнул себя по лбу за недогадливость — её в городе просто не было. Я представил себе карту области. Вот теперь красная точка светилась где-то на окраине области, километрах в ста пятидесяти. Я увеличил карту в районе место нахождения. Какая-то деревня непонятная, строения. В одном из них и находилась моя Алька.