Охота на неверного мужа (СИ) - Серебрянская Виктория - Страница 2

Наверное, на этой фразе мои глаза непозволительно округлились. Потому что мужчина горько хмыкнул:

— Не удивляйтесь. Позади дома есть пандус, и дверь приспособлена для того, чтобы я сам мог ее открыть и закрыть. Но когда симптомы усиливаются, я, к сожалению, даже так не могу попасть в сад и подышать свежим воздухом.

Мне стало стыдно за свою реакцию:

— Простите!..

Мужчина молча кивнул. А потом продолжил:

— В целом, это все ваши обязанности. Мне просто нужен кто-то, кто сможет впустить и провести гостей, помочь, когда я слабею во время приступа, ну и просто компания. Я устал от одиночества. Но есть пара ограничений. Я вам сейчас их озвучу, а вы подумайте, Ангелина. Если не сможете их придерживаться, нам лучше расстаться сразу, — сухо предупредил мне странный мужик. — Итак. Жить вы будете на втором этаже. Я туда не поднимаюсь после того, как со мной случилось это, — он кивнул на свои неподвижные ноги и едва заметно поморщился. — Весь этаж ваш. Но! С одиннадцати ночи и до пяти утра вы не должны спускаться вниз даже под страхом смертной казни! Вы меня понимаете? — Я ошарашенно кивнула. Хотя смысл требования в голове не помещался. — Если вам нужен ночной перекус или еще что, готовьте это заранее. Я повторяюсь: чтобы вы не услышали, спускаться вниз нельзя! Вы сможете выполнить это требование?

Я невольно призадумалась. Требование было странным. Очень. Но не невыполнимым. Хотя…

— А если вам станет плохо? Потребуется помощь? — неуверенно спросила у хозяина дома.

Смотреть в ярко-зеленые глаза было сложно. Взгляд давил и препарировал. И в то же время притягивал к себе мой взгляд.

— Нет, — сухо и сурово отрезал мужчина. — Ночью я буду справляться со всеми проблемами сам! Требование не покидать второй этаж — приоритетно.

Что ж, правду говорят: «Кто девушку ужинает, тот ее и танцует». Проще говоря, кто платит деньги, тот и заказывает банкет. Я не в том положении, чтобы кочевряжиться. Требование у мужика странное, но вполне выполнимое. Сейчас самое главное для меня — выжить. С остальным буду разбираться по мере поступления проблем. И я уверенно тряхнула головой:

— Я смогу выполнить это требование!

Меня смерили еще одним сканирующим взглядом. И предупредили:

— Подумайте еще раз, Ангелина. Это не прихоть, а вопрос вашей безопасности.

Вот здесь, честно говоря, мне сделалось страшно. Да что такого творится в этом доме по ночам? Вот только этот страх перевешивал другой: если меня не возьмут на это место, сегодня я буду ночевать на вокзале!

— Справлюсь, — упрямо повторила я.

Мужик склонил к плечу голову. Будто признавая мою победу:

— Что ж… Тогда прошу в кабинет! — Он сделал приглашающий жест рукой. — Подпишем договор. Меня, кстати, зовут Филип. Прошу обращаться ко мне только так!

У меня ноги сделались ватными, когда я услышала про подписание договора. Даже ушам своим не поверила. Неужели у меня получилось?.. Я сумела заполучить работу и жилье?..

Пока я приходила в себя, Филип успел откатиться на своем кресле довольно далеко и почти скрылся в сумраке плохо освещенного коридора. Пришлось догонять, стараясь не греметь на весь дом каблуками. Впрочем, далеко идти не пришлось. Кабинет располагался практически за углом. Филип, убедившись, что я иду за ним следом и нигде не потерялась, ловко вкатил кресло в комнату. Я следом за ним переступила порог.

Переживания по поводу того, что этой ночью мне придется ночевать на вокзале, отступили, я немного успокоилась и начала обращать внимание на окружающую обстановку. А посмотреть было на что. Мне даже беглого взгляда хватило, чтобы понять: Филип богат как Крез[1]. Антикварная мебель, обшитые темными деревянными панелями стены, какие-то картины в простенках, явно написанные маслом и, похоже, старинные. На столе стоял раритетный письменный прибор на мраморной базе, украшенный искусно выполненной фигуркой оскалившегося льва, перешагивающего через бревно. Похожий лев, только точащий когти о выполненный в виде ствола дерева штатив, украшал настольную лампу под зеленым абажуром. И вот эта лампа мне была знакома: Глебка хотел ее купить кому-то в подарок. Но узнав цену, сразу же отступился. Я в ошеломлении подняла глаза на Филипа. Кто же ты такой, мой работодатель?

— Возьмите себе стул и садитесь поближе к столу, — бесстрастно скомандовал предмет моих размышлений и кивнул в угол. Проследив за его взглядом, я увидела стул с резной высокой спинкой. Тоже, похоже, антиквариат. Во всяком случае, стул был тяжеленным невероятно. И таким же неудобным.

Пока я подтаскивала стул к столу, пока устраивалась на нем, Филип подкатился к столу с другой стороны, дернул мышку, оживляя компьютер, крайне неуместно смотрящийся в этой комнате, словно сошедшей с иллюстрации дореволюционных жилищ, и потребовал:

— Давайте документы.

Паспорт протягивала через стол с внутренним содроганием. И вздрогнула по-настоящему, когда нечаянно коснулась мужских пальцев… Они были холодны как лед. Я непроизвольно вскинула взгляд на Филипа. Мужчина скривился и неохотно выдавил:

— Извините. Из-за болезни температура моего тела снижена. А я слишком редко тесно общаюсь с… со здоровыми. И забываю про то, как действует на них прикосновение к моей коже.

Мне опять стало стыдно. Ну, молодец, Ангелина! Что сказать! Заставила больного человека извиняться за то, что он искалечен!

Щеки обожгло краской стыда, и я смущенно залопотала, почти не контролируя то, что болтаю от смущения:

— Это вы меня простите!.. Я не должна была себя так вести! И вам совсем не нужно извиняться за то, что вы болеете! В этом нет вашей вины! А я привыкну! Это просто от неожиданности!..

Несмотря на волнение, я все же заметила, как в первый миг Филип буквально окаменел. Но потом несколько расслабился, дернул уголком рта, обозначая улыбку. Ярко сверкнули его зеленые глаза, когда он открывал мой паспорт.

Мой работодатель, между прочим, первый за мою жизнь, очень быстро внес все нужные данные в документ и отправил тот на печать. Видимо, у него был заранее заготовлен шаблон. Паспорт вернулся ко мне сразу же, как только заработал принтер.

— Прочтите все внимательно, Ангелина, — уже более благожелательным тоном предложил мне мужчина, протягивая распечатанные листы. — Я забыл сообщить вам про еще одно ограничение, кроме запрета спускаться вниз по ночам. Вы не должны открывать шторы там, где они задернуты. Увидите, кроме кабинета, это еще пара комнат, где я люблю бывать. Объясню, почему: приступ может накрыть меня в любой миг. А когда он начинается, солнце, если оно светит прямо на меня, добавляет болезненных ощущений и слабости.

Я уверенно кивнула, мол, поняла. И углубилась в чтение. Впрочем, особо читать было нечего. У меня в руках был стандартный договор о найме на работу, мне уже приходилось такие видеть у бывшего мужа. В документ скрупулезно были внесены мои обязанности и права, а также ограничения. Подводных камней я не нашла. Даже мелким шрифтом. А вот сумма зарплаты порадовала.

Филип точно уловил момент, когда я закончила чтение, и предложил:

— Если вас все устраивает, подписывайте. Я ведь правильно понимаю, что вы хотите перебраться ко мне в дом уже сегодня?

Я против воли покраснела. Но была вынуждена кивнуть. Радуясь, что у меня есть хоть какое-то дело, позволяющее не смотреть в лицо мужчине, схватила с письменного прибора первую попавшуюся ручку и…

Мгновенная острая боль заставила не только забыть про неловкость, но и взвизгнуть от боли. По ощущениям я не письменный прибор взяла в руки, а стиснула незащищенными пальцами шипастый стебель розы.

Филип неожиданно резво перегнулся через стол и схватил выпавшую из моих пальцев злосчастную писалку:

— Простите, Ангелина! Я забыл про нее! — Филип резким движениям выдвинул верхний ящик стола и зашвырнул туда ручку. — Позавчера сам же сломал на ней металлический завиток украшения, да так и бросил на столе. Не думал, что такое случится. Простите еще раз!