С чистого листа (СИ) - Баранников Сергей - Страница 34

— Чего он никак не ожидал, так это того, что этот болван Туров вмешается в его планы. Казалось бы, Ягудин сделал всё идеально: убрал подальше профессионалов, а такие стажёры, как ты, не смогли бы помешать. Наше образование слишком зашорено. Мы не учим наших целителей думать. Вместо этого заставляем их заучивать постулаты и доводить действия до автоматизма, поэтому Ягудин знал, что яд морокрута проморгают и даже если кто-то придёт Вельскому на помощь и попытается его спасти, потерпит поражение и лишь усугубит ситуацию. Даже если кто-то бросился бы спасать Вельского, то только развёл бы руками. Мгновенная смерть, несчастный случай, где целительство бессильно. Но Турову какого-то рожна стукнуло в голову вернуться. Мало того, что он спутал карты, ещё и тебя навёл на ненужные мысли.

— Какой же он негодяй! Я бы ещё мог понять убийцу, действующего в порыве гнева, не отдающего отчёт своим действиям. Или человека, который совершил ужасное преступление по неосторожности. Но он действовал намеренно, хладнокровно просчитывал ходы и убирал жертв, словно фигуры с шахматной доски, ещё и пытался натолкнуть на преступление других людей, манипулируя ими.

— Браво, Николай! Лучше и не скажешь, — поддержал меня Владислав Гаврилович. — Да, он игрок и смотрит на мир иначе. Для него наш мир — это всего лишь затянувшаяся партия. Ну, какой игрок не будет манипулировать своими оппонентами, ведь всё это — часть игры.

— Диспетчер, направьте два наряда в особняк господина Ягудина для задержания Ягудина Олега Артемьевича и Ягудина Ивана Олеговича, — распорядился офицер, связавшись с базой по рации. — Они подозреваются в шантаже, организации преступной группировки и покушении на убийство.

— Выполняю! — донеслось из динамика.

— Владислав Гаврилович, а что на счёт остальных нарушителей? Камеры зафиксировали, как этот парень забрался в ваш дом через окно.

— О, я думаю, он сделал это намеренно, чтобы сигнал тревоги сработал наверняка, — отозвался Вельский. — Николай знал о том, что мне грозит опасность, и самоотверженно бросился меня спасать, ведь наши семьи дружат уже много лет. А его брат даже не подозревал о том, что творится, но пришёл на помощь, услышав подозрительный шум наверху. Я благодарен этим двум людям за спасение собственной жизни, так что у меня нет к братьям Павловым никаких претензий.

Мы с Владиславом Гавриловичем переглянулись, и я незаметно кивнул, выражая ему свою признательность. Он спокойно мог отправить меня за решётку, по крайней мере, до выяснения обстоятельств, но не сделал этого.

— Выходит, всё стало на свои места, и я снова желанный гость в доме Павловых? — с улыбкой произнёс Вельский, похлопав нас по плечу. — Как же я соскучился по пирогам, которые печёт ваша мать! Помню, Саша частенько приглашал меня в гости по выходным. А потом навалилась работа, каждый погрузился в проблемы своей семьи, и времени на застолья уже не оставалось. Я ведь вал вашего отца в свою клинику, но он всегда шёл своей дорогой.

— Это на него похоже, — с улыбкой отозвался Лёня. — Кстати, Владислав Гаврилович, как на счёт нашего собеседования?

— Давайте дождёмся когда всё уляжется, — ответил Вельский. — Теперь неизвестно что будет с «Империалом», да и мне нужны врачи взамен тех, кого переманил к себе Ягудин. Судьба моей клиники до сих пор висит на волоске.

— Будет жаль, если её закроют, — удивившись своим словам. Ещё вчера я бы этому только обрадовался.

— А знаете, может, и к лучшему! Я так устал тащить это всё на себе! Мои сын стажируется в Германии и не собирается сюда возвращаться. А кому это всё нужно? Открою себе частный кабинет и буду работать в своё удовольствие. Кажется, пора дать дорогу молодым.

Рядом с нами остановился офицер, желая попрощаться, но в этот момент рация у него на поясе заговорила голосом диспетчера.

— Ерохин, приём! Наши наряды прибыли к дому Ягудина, но опоздали. Хозяин особняка, его сын, охрана и прислуга убиты, сам особняк пылает. Сейчас там работают повелители стихий и бригады пожарной команды, но пламя очень мощное, подозреваем поджог. Срочно бери своих ребят и мчись к северному краю города на усиление. В Дубровске объявлен план-перехват.

Ягудин убит? Мысли кружились в моей голове и никак не укладывались в осмысленный ряд. Кто мог проникнуть в его дом, перебить охрану и всех, кто там находился? И почему это случилось аккурат после того, как были получены доказательства его вины? Ни за что не поверю, что это чьё-то возмездие, которое так неудачно совпало с раскрытием преступления. Не иначе, как Ягудин — далеко не вершина злодейского айсберга, и его решили уничтожить, чтобы он не выболтал ничего лишнего. Но ведь Вожак рассказал как всё было! Или Ягудин предвидел такой вариант, и заведомо сливал ему ложную информацию, чтобы не выдать остальных участников сговора? Кажется, нас снова опередили, но теперь мы даже не представляем кто за этим стоит.

Когда мы с Лёней ехали домой, я не проронил ни слова, думая о том, что это ещё не конец истории. Да, нам удалось вычислить и разоблачить виновника наших бед, но за ним кто-то стоял. И этот человек не остановится на достигнутом. Не получилось с Ягудиным — он попытается с другим человеком. Вот только кого этот серый кардинал выберет в качестве новой пешки?

Утром, когда я спустился позавтракать, казалось, что голова набита соломой. Лёня сослался на занятость и куда-то умчался, даже не притронувшись к пище, а я сидел за столом и делал вид, что слушаю рассказ тёти Тони о хлопотах, которые свалились на неё в Берендеевке, а сам плавал в своих мыслях.

Что связывало меня с этой семьёй? Они ведь мне не родные, и я могу со спокойной душой строить жизнь, не оглядываясь ни на кого. Но что такое семья? Это поддержка близких, это родной дом, куда возвращаешься после побед и неудач, это общая радость и печаль. Семья — нечто большее, чем родная кровь и схожий набор генетического кода. Это команда, это общие цели, это причина, которая заставляет сердце сжиматься от радости и печали. Да, бывает, что незнакомые люди помогают больше, чем родные, которые даже не проявляют интереса к судьбе члена семьи, но Павловы были не такими.

В той, прошлой жизни, у меня не было семьи. Я был совершенно одинок и пытался скрашивать своё одиночество обществом кота и друга — такого же ненужного никому старого ворчуна.

Мне казалось, что Вселенная, или по чьей милости я попал в тело Николая Павлова, дала мне шанс прожить жизнь иначе. Почувствовать что такое семья. Да, мне достался взбалмошный братец и убитая горем мать, к которым я не чувствовал той неразрывной привязанности, какую должен был чувствовать брат и сын. Но они были моей новой семьёй. И даже тётя Тоня, болтая с полным ртом и заламывая руки при каждом восхищении, вызывала у меня улыбку. Я не просто так попал в это тело и начал новую жизнь. Видимо, Вселенная решила, что Николаю Павлову ещё рано отправляться на покой, и его жизненный путь должен продолжиться.

— Николаша, ты совсем ничего не ешь. Что-то случилось? — заволновалась мать.

Я словно очнулся от полуденной дрёмы и перевёл взгляд на свою тарелку, где покоилась нетронутой рисовая каша с тыквой, в центре которой томился почти растаявший кусочек сливочного масла.

— Прошу прощения, немного задумался, — ответил я, взял ложку и зачерпнул немного каши с края тарелки, где она была не такой горячей.

— И о чём же? — поинтересовалась тётка.

— О том, что теперь у нас всё будет хорошо. Чёрная полоса для семьи Павловых осталась позади, теперь всё изменится.

Разве могу я их оставить? Отойти в сторону и позволить жестокому миру растоптать и развеять даже воспоминания о том, что существовали такие люди, как Павловы? Нет, я порву любого, кто станет у нас на пути. Потому что мы не выживем в этом мире поодиночке. Потому что мы нужны друг другу. Наконец, потому что иначе нельзя.

— Николаша, можешь меня провести на поезд? — попросила тётя Тоня. — Я и так у вас засиделась, а ведь дома нужно хозяйством заниматься.