Измена. Просчиталась, но...где? (СИ) - Дюжева Маргарита - Страница 11

— Согласится, — жестко ответила я, — он сам недавно предложил переписать все на меня и детей.

— Значит, тоже не горит желанием делиться с кем-то на стороне. Это хороший знак.

— Просто прекрасный! Не обделаться бы от восторга.

Как же я его ненавидела в этот момент, кто бы знал.

— Ну и само завещание он может составить так, чтобы исключить посторонних из права наследования. Там тоже есть подводные камни, но вариант рабочий.

— Да что вы заладили про это? Я не собираюсь его хоронить.

— Ну я уж так, на всякий случай, озвучил.

— Ладно, с этим я более-менее поняла. А теперь, скажите, на что эта звезда может рассчитывать сейчас? Муж должен ее содержать? Обеспечивать жильем и прочими благами?

— Нет. Мало того, вы можете по суду оспорить любые его траты на эту женщину, если будет доказано, что таковые были совершены за счет совместно нажитых средств. Но, если его отцовство будет установлено, он будет обязан платить алименты, в порядке, определенном законом.

— Оно будет установлено, не сомневайтесь. Я уверена, Ольга обратится в суд, чтобы это подтвердить.

— Тогда да, алиментам быть. Как обычно, четверть от дохода мужчины на одного ребенка, треть если детей двое, и половина, если трое и больше.

— Я тоже подам. У меня трое и четвертый на подходе.

— Имеете полное право. Тогда детей будет пятеро, и на каждого придется по десять процентов.

Надо же, какая мелочь.

Я покачала головой и выдохнула сквозь стиснутые зубы.

— То есть в любом случае за то, что мужик своих сперматозоидов не смог в обойме удержать, придется расплачиваться законной жене и детям. Так?

Он даже немного смутился:

— Ну, мы вопрос с такой точки зрения обычно не рассматриваем…

— Зря. Очень актуальная точка зрения. А вообще вам не кажется, что некоторые мужья очень неплохо устроились? И потрахался на стороне, и платить за удовольствие не так уж и дорого. Достаточно просто забрать у семьи и переложить в чужой открытый клюв.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ А что? Отличный бизнес-план. Всего-то и надо, поймать озабоченного идиота за хрен, залететь, девять месяцев с пузом походить и вуаля, в дамках. И срать на все, на чужую семью, на разбитые жизни, главное присосаться хоть каким-нибудь местом.

Я опустилась на стул и устало потерла виски:

— Чем-то я не тем по жизни замаюсь, вам не кажется? Бизнес- херизнес… А надо было под троих мужиков из своего круга лечь, залететь и родить. И все…Все! Сказка обеспечена. Алименты при жизни, наследство на халяву после смерти. Ну не красота ли?

— Татьяна, выпейте водички, — он протянул мне стакан, — в вашем состоянии вредно нервничать.

— Спасибо.

Я сделала несколько глотков и зажмурилась. Как же хреново-то, ё-моё.

— В любом случае у вас еще есть время до рождения ребенка, для того чтобы подстраховаться. Обсудить с мужем, подписать все возможные документы.

— Я все сделаю.

Только продышусь немного и непременно сделаю.

После разговора с адвокатом на душе было мерзотно, но хотя бы стало ясно, в каком направлении двигаться.

Пусть нам завещали терпеть и делиться с ближним своим, я не собиралась делать ни того, ни другого. Да и с чего бы это? Хоть одну причину назовите мне?

Почему я должна кому-то что-то отдавать, просто по причине того, что у этого кого-то разыгрался аппетит, и он решил, что ему обязаны?

Ладно, вдох-выдох, успокаиваемся…

Мне нужна холодная голова и способность трезво мыслить, а не беременные истерики и бесполезные метания. Мне еще предстояла встреча с Семеном – очередные полчаса позора и болезненных признаний.

Пока ехала к месту встречи, мне позвонил муж:

— Танюш, привет.

Меня передернуло:

— Привет.

— Все в порядке?

— Да. Я за рулем, неудобно говорить.

— Понял. Я быстро. Вечером встреча с Маничевым. Надо обсудить предстоящий тендер и сопроводительную документацию. А еще…

— В общем ты задержишься? — перебила я.

— Да.

— Хорошо. Что-то еще?

В трубке повисла недоуменная тишина, потом Глеб настороженно уточнил:

— Точно все в порядке? Ты какая-то странная.

Я не странная, сукин ты сын, я разломанная, убитая, преданная. Тобой!

— Говорю же, за рулем. Поток большой и какие-то хитросделанные прыгают из ряда в ряд, — для наглядности ударила пару раз по клаксону, распугав собак, роющихся в мусорном ящике возле обочины.

— Ладно, не буду тебя отвлекать. Аккуратнее там.

— Естественно.

— До вечера?

— Ага, — сказала я и откинула трубку на соседнее сиденье, — до вечера, милый. Жду не дождусь.

А потом кольнуло, остро и ядовито, разъедая дыру в и без того попранном доверии. А на работе ли он будет? С Маничевым ли? Или, может, это просто прикрытие для романтической встречи с Оленькой?

Какое гадкое ощущение. Теперь всегда так будет, да? Стоит ему где-то задержаться, и фантазия тут же подкинет варианты, чем он в это время занимался? Это же сдохнуть можно…

Я не хочу жить в сомнениях. Я не смогу.

Семен меня уже поджидал в парке – сидел на лавке и кормил уток. Это выглядело забавно – здоровенный мужичара с булкой в руках и в окружении крякающих уточек. Милота.

— Я знаю, что подарю тебе на день рождение, — я чмокнула его в щеку и уселась рядом. — Пяток утят. Они будут считать тебя мамкой и везде ходить за тобой.

— Очень смешно, — он отломил половину булки и сунул ее мне в руки. Делать нечего, пришлось тоже кормить, — как дела? Как дети? Глеб?

— Дети в лагере, дела хреново, Глеб – сволочь.

— Ну, давай, рассказывай.

— У него скоро сын родится. Не от меня.

Брат только вскинул одну бровь, но промолчал, ожидая продолжения.

— Его девка ко мне приходила с претензиями. Мол, у них любовь-морковь, а я карга старая насильно удерживаю бедного мужичка рядом. Что он со мной из жалости, детей и просто потому, что привык…

Снова зажгло в глазах. Если у адвоката я держалась, то тут было сложнее. Я будто когтями заново вскрывала воспаленную рану.

Степан отреагировал прохладно:

— Бред. Глеб любит тебя.

— Угу, я так и поняла…

— Любит, — с нажимом повторил он.

— Это в тебе мужская солидарность говорит? Привычка покрывать знакомых кобелей, которых поймали на горяченьком?

— Нет. Мой опыт и наблюдательность.

— Так может, ты его просто давно не видел? Может, за это время Глебушка уже новую любовь повстречал.

— Сама-то в это веришь?

Такой простой вопрос, а у меня все сникло, будто сдулась.

— Ни хрена он ее не любит.

— Вот видишь…

— Вот видишь что? Думаешь, от этого легче? Думаешь, я должна облегченно выдохнуть и сказать: ой, ну, тогда ерунда. Делов-то, просто трахается на стороне. Ну, с кем не бывает. Дело житейское. Так?

— Нет. Легче не будет.

— Вот именно.

На некоторое время мы замолчали и просто кидали хлеб уткам. Одна из них, самая жирная и наглая, бесцеремонно расталкивала остальных и шире всех открывала клюв, чуть ли не из рук выхватывая куски. На Ольгу похожа…

— Я правильно понял, ты хочешь знать, что это за девка? И насколько плотно они с Глебом связаны?

— Да. Кто, откуда, с кем общается, чем занимается. По каким дням они встречаются, где, сколько раз и в каких позах. Я должна понять, с кем имею дело. Терпеть не могу, когда из меня пытаются сделать дуру.

— Сделаю. Только обещай, что не станешь рубить с плеча и совершать необдуманных поступков.

— Как пойдет.

— Таня… не надо, не торопись. Тебе сейчас плохо и больно, но давай сначала разберемся, что к чему, а потом уж видно будет. Может, там все не так, как кажется…

— Ты еще скажи, что потом эта беременность рассосется, и мы все заживем дружной, прекрасной жизнью.

Степан покачал головой:

— Я такой дичи в последнее время насмотрелся, что уже ничему не удивлюсь.

— Да? А я вот пока не настолько очерствела. Как офигела от появления Оленьки, так до сих пор в шоке и хожу.