Главная героиня - Голдис Жаклин - Страница 8

Но столько всего произошло с тех пор, как я ответила согласием. Теперь я с тревогой смотрю на эту книгу, в которой рассказано… О чем? Как я в ней изображена? И еще более мучительное беспокойство: какие секреты скрыты на этих страницах? Какие послания таятся между строк или глубоко запрятаны в них? Раскрыла ли Джиневра…

– Джиневра хотела, чтобы у каждого из вас был экземпляр книги, – беззаботно произносит Габриэль, прерывая блуждание моих мыслей. – Она сказала, что больше всего на свете гордится именно этой историей.

Он раздает всем нам по толстому изданию. Никто не произносит ни слова. Нейт сжимает книгу в руках, на его лице отражается замешательство.

– Конечно, вы все внесли свой вклад. Согласились на интервью, согласились не подавать в суд, если Джиневра будет использовать в персонажах некоторые ваши черты. Это черновой вариант. Пока мы разговариваем, она все еще вносит окончательные правки. Она подумала, что это будет весело – для всех вас это станет опытом сближения. Тем не менее, она заранее приносит свои извинения. Один из вас должен умереть. – Он подмигивает. – В конце концов, она пишет детективы с убийствами.

Мое сердце теперь бьется в груди как барабан.

– Так ты приехал, чтобы рассказать нам о маршрутах и книгах?

– Ну и… – улыбка Габриэля кажется немного натянутой. – У Джиневры есть еще одно задание для Рори.

– Хорошо. – Я приподнимаю бровь, глядя на него. Боже, это странно! Притворяюсь, что мы не были вместе на Испанской лестнице пару месяцев назад, когда я ела джелато[16], положив голову ему на плечо, а солнце клонилось к горизонту, освещая терракотовые фасады площади Испании.

Габриэль хмурится и почти с извиняющимся видом протягивает мне конверт.

– Это письмо от Джиневры. Ты можешь прочитать его в своем купе, если хочешь. А потом я буду рад обсудить любые вопросы, которые у тебя возникнут.

Конверт обжигает мне кожу. Он пухлый, как будто в нем несколько листов бумаги. Что еще она может сказать мне, учитывая, что мы провели три месяца в обществе друг друга? Она, наконец, расскажет мне о… я имею в виду, она, наконец, откроет правду?

– У нее добрые намерения. – Габриэль пристально смотрит на меня. – Я правда так думаю, Рори.

Я киваю, внезапно ощущая, что силы покидают меня.

– Я прочитаю это позже.

– Ты присоединишься к нашей поездке, Габриэль? – спрашивает Нейт. – Будешь тусоваться с нами, пока мы катаемся по Италии? Ты же здесь не просто, чтобы привезти эти вещи?

– Да, я останусь с вами, – любезно говорит Габриэль. – Кстати, я со своей дочерью. Он жестом указывает на девятилетнюю девочку в круглых очках в розовой оправе, чопорно скрестившую ноги, потягивающую фанту из стеклянной бутылки.

Кьяра. Я, конечно, никогда с ней не встречалась, видела только мельком. Габриэль не стал нас знакомить, поскольку наши отношения не переросли в нечто серьезное. Но я много слышала о ней – какая она великолепная, развитая не по годам. Будущий гений. Из-за того, что она такая умная и ведет себя почти как взрослая, ей тяжело заводить друзей.

– Джиневра подумала, что мне будет приятно, если моя дочь будет со мной на время поездки. Она такая щедрая! Но, уверяю вас, вы нас даже не заметите. Я буду на заднем плане, просто чтобы быть уверенным, что все идет гладко.

– Она действительно кукловод, не так ли? – Нейт качает головой. – Джиневра Экс. Что это вообще за имя? Она родилась с такой фамилией? Экс. Так странно. Собрать нас всех здесь…

Габриэль хмурится.

– Я бы не назвал ее кукловодом.

– Правда? – Нейт оглядывается на нас, чтобы заручиться поддержкой. – Разве я не прав? Она зачем-то дарит нам эти непонятные книги! – Он взмахивает рукописью, и в его глазах вспыхивает что-то, чего я не могу разобрать. – Что мы должны сделать – расшифровать их? Разобраться, что правда, а что вымысел? Это все часть дьявольского плана – написать о нас, а затем бросить в этот безумный водоворот? – Нейт говорит с сарказмом, но его слова задевают за живое. Каков план Джиневры? Есть ли на самом деле вероятность, что она припасла нечто дьявольское?

– Ты ошибаешься. – Габриэль качает головой. – Ты очень оши…

– А что, если нет? – спрашиваю я, и меня внезапно осеняет. – Предыдущую книгу Джиневры разгромили. Я слышала, как она говорила об этом со своим пресс-агентом и с издателем. Последний главный герой, по мнению читателей, получился недалеким и никчемным. Она обеспокоена. Они обеспокоены, вся ее команда. Очень многое зависит от этого нового романа. Не является ли наше присутствие здесь, да еще с этими книгами, своего рода рекламным ходом?

– Нет! – восклицает Габриэль. – Уверяю, ты не права. У Джиневры действительно чистые намерения. Она…

– Она кукловод, – повторяет Нейт. – Чистые у нее намерения или нет. И я понимаю, почему ты, возможно, не разделяешь моего мнения, Габриэль. Потому что, если она кукловод, то это делает ее марионеткой и тебя.

– Нейт! – Теперь хмурюсь я. – Не груби. Он не пытается…

– Нет, – перебивает Макс. – Габриэль не марионетка автора, Нейт. Он не настолько важная персона.

Типичная деликатность Макса.

Макс машет рукой Габриэлю.

– Без обид, чувак. Я просто пытаюсь сказать, что это мы марионетки Джиневры.

Я думаю об этом. Мы марионетки Джиневры? Неужели, в конце концов, именно в этой роли я была последние несколько месяцев? Я принимаю участие в этом странном, очень странном путешествии. Моя жизнь разбилась вдребезги и теперь необъяснимым образом снова предстает передо мной, вся в осколках. Возможно, бутылочка клея, вложенная мне в руки, поможет мне склеить ее части обратно, если я захочу.

Хочу ли я этого? Я не имею ни малейшего понятия. В любом случае, я пока не могу даже думать об этом, по крайней мере до тех пор, пока не уединюсь в своем купе и не прочитаю письмо и книгу. Мои мысли путаются в голове, не давая мне добраться до правды.

Макс откидывается на спинку дивана, и его губы изгибаются в улыбке.

– Знаете что, ребята? Давайте оставим Габриэля в покое. Итак, писательница хочет заплатить за то, чтобы мы насладились Италией? Что ж, давайте просто насладимся Италией. Прошла целая вечность с тех пор, как у меня был отпуск. Мне пришлось изрядно повозиться, чтобы добраться сюда в такой короткий срок, и Каро и Нейту тоже. К тому же, когда у нас еще будет отпуск, не говоря уже о том, чтобы мы собрались все вместе? Так что я, например, не жалуюсь на спектакль, который устроил твой автор, Рор. – Макс поднимает бокал. – Если мы собираемся быть марионетками, ребята, то давайте выпьем за то, чтобы наслаждаться вдоволь!

Рори сидит напротив в вагоне-ресторане, поглощенная своим блинчиком с начинкой из артишоков с сельдереем. Ее взгляд едва касается моего. Она явно злится на меня, и я понятия не имею почему.

Незнание, мучительное незнание…

Она понимает, что для меня это мучительно, и все же неторопливо и аккуратно разрезает блинчик, намеренно не объясняя мне, что я сделал не так. Медленно подносит вилку ко рту. Жует, черт возьми, жует…

Я сминаю пальцами льняную салфетку, лежащую у меня на коленях, стараясь сдержать свой гнев, пытаюсь, пытаюсь.

– Почему ты злишься на меня? – наконец спрашиваю я.

Ладно, может, я и выкрикиваю это.

Звон столовых приборов, шум разговоров, неторопливые движения официантов, подача блюд – все это немедленно прекращается.

– Макс. – Каро прижимает пальцы к вискам, явно смущенная моей короткой вспышкой. Она такая, наша Каро – идеальная. Строгая. Одна из многих вещей, которые мне в ней нравятся, это то, что Каро, мисс Хорошие Манеры, иллюстрация главного жизненного правила Аронова: лучше беспорядок, чем совершенство.

– Извините, извините! Scusi! – Я улыбаюсь посетителям справа от меня, пожилой паре, которая прикладывает салфетки ко рту, а их глаза излучают осуждение. – Рор, ты знаешь, что сводишь меня с ума?