Придорожная трава - Денисова Ольга - Страница 10

Было у Ильи увлечение – клеил он дома из спичек. Все дома, которые рубил, в спичках воспроизводил, и другие, которые понравились. Фотографировал со всех сторон понравившийся дом, а потом собирал и на полку ставил. Модели своих срубов всегда в двух экземплярах делал – дарил хозяевам, это очень людям нравилось. Оба огромных терема из Долины он тоже склеил дважды. Так они пока и стояли на полке, вместе с сотней других спичечных моделей.

– Нет, Илюха, что-то случилось. Гусеницы, гусеницы… Железные, грязные…

Чует ведь, алкоголик несчастный… И откуда только? Ведь Илья еще слова ему не сказал.

– Может, не будешь пить сегодня больше, а? Я ребенка вечером привезу.

– Не буду, не буду. Вот похмелюсь только, и больше не буду.

Илья снова махнул рукой – бесполезно. Вот похмелится, проспится, еще раз похмелится, и так до бесконечности. Глядя на Мишку с Володькой, он дал зарок: по утрам ничем здоровье не поправлять, не пить даже пива – слишком хорошо рассмотрел, чем это заканчивается. Институтские друзья, с которыми он выпивал время от времени, удивлялись, иногда и обижались, что он два дня подряд пить отказывается, но потом привыкли, смирились, как и со всеми остальными его чудачествами. Правда, в большинстве случаев, с утра они Илью и не видели. Как-то само собой получалось, что под конец пьянки обязательно находилась какая-нибудь симпатичная (в тот момент) особа, которой он был небезразличен. Стоило Илье немного выпить, как он становился любвеобилен, женщины притягивали его к себе, а зачастую и тянули в прямом смысле слова, и сопротивляться своим чувствам и их желаниям он не считал нужным. Друзья знали об этом, поэтому крепко держали жен за юбки. Впрочем, это был скорей повод для постоянных шуток, чем для обид.

Трезвым женщин Илья слегка побаивался, они живо напоминали ему семейную жизнь, Лару, мучительный, затянувшийся и все же свершившийся разрыв. Но, на его счастье, большинство из них не стремились к длительным отношениям. Рекордный срок общения с одной и той же дамой за последние пять лет составлял всего один месяц. Да и кому нужен плотник без жилья, обремененный алиментами и пожилыми родителями? Одного обаяния для серьезных отношений маловато, а сам Илья не очень-то хотел связывать себя чем-нибудь большим, чем случайные короткие романы.

Мишка нетвердой рукой потянулся к «Столичной», с трудом отвинтил пробку и вылил в кружку все, что оставалось в бутылке.

– Тебе не многовато для опохмела? – скептически спросил его Илья.

Мишка покачал головой, не столько отвечая на вопрос, сколько содрогаясь от предстоящего возлияния, и выпил водку шумными крупными глотками.

– Ну-ну, – Илья поднял и опустил брови.

Мишка кашлянул, прикрывая рукой рот – лекарство просилось наружу. И как раз в этот трудный для него момент в избушку вошел Кольцов, огласив кухню длинной матерной тирадой.

– Нет, ну бывает же западло! – закончил он ее вполне мирно, – вот скажи мне, Илюха, пока нас хозяева не слышат, как тебе удалось так быстро Залесского вокруг пальца обвести? Он ведь даже заплатить согласился за твою работу. Половину, правда, но все же! Я ж ни на что не рассчитывал.

– Да не обводил я его вокруг пальца, это по твоей части! – удивился Илья, – я все как есть ему сказал.

– Чего, правда, что ли? – не поверил Кольцов.

Илья кивнул.

– Ладно, – Кольцов качнул головой, – запишем в загадки. А ты чего, из-за избушки расстроился?

Илья пожал плечами.

– Да не бери в голову! Я с них вагончик стрясу, не хуже, чем у водопроводчиков. Со стеклопакетами! И потом, это он только так сказал, что не сегодня-завтра. У них там проблемы возникли. Избушка-то Залесскому не принадлежит, там шесть соток в чью-то собственность оформлены были еще лет тридцать назад. Так что, пока они хозяина найдут, да пока выкупят! До конца лета продержимся.

Илья поднял брови. Вот так номер! Это он два года жил в чьем-то доме? Может, поговорить с хозяином? В конце концов, у него есть кое-какие деньги… Впрочем, это бесполезно. Хозяева Долины все равно предложат больше. Да и смешно рассчитывать, что в таком месте, где до газа и водопровода десять метров, можно за пять штук зеленых участок с домом купить. Тут одна сотка в три раза дороже стоит.

Мишка смачно рыгнул, и Кольцов, наконец, обратил на него внимание:

– А ты что, опять водку жрешь? Дом надо добивать, через неделю кровельщики приезжают. Илюха, что ли, бревна будет строгать?

– Я – все, – Мишка гордо поднял голову, – с завтрашнего дня – на работу. Честное слово!

– А то я не знаю твоего честного слова, – пробормотал Кольцов, – завтра тебе «шаман» потребуется. Я платить не буду!

– Не, я сам, – Мишка испуганно замотал головой, – я теперь без детокса, сам выхожу.

Кольцов вопросительно глянул на Илью.

– Не-а, – Илья покачал головой, – это он только храбрится, дней пять попьет и доктора запросит. Ну, на шестой день он меня разжалобит, и я заплачу. Тогда он с чистой совестью дальше пить будет.

– А ты не жалобись, – фыркнул Кольцов, – нечего на него деньги тратить.

Сережка был совершенно счастлив и, разумеется, возбужден. В электричке он ни секунды не сидел на месте, хотя и пытался изображать взрослого парня, серьезно смотрящего на мир. Даже делал вид, что читает книжку, которую Илья прихватил ему в дорогу.

Они сошли на станции, когда начинало темнеть. Чтобы поубавить его пыл, Илья предложил прогуляться. Единственным местом, прельстившим Сережку в качестве альтернативы избушке с неприлично храпящим Мишкой, оказалось кладбище. От электрички до кладбища было около полутора часов пешком, а оттуда до избушки – не меньше трех километров. Планировалось, что большая прогулка по свежему воздуху для ребенка закончится здоровым сном.

Но Илья просчитался. Когда он, рассказав не менее двадцати длинных страшных историй про покойников, подходил к избушке, то сам падал с ног от усталости. Сережка же готов был пройти еще столько же. Рассказы про покойников сына только будоражили. Ворвавшись в избушку, мальчишка отклонил предложение поужинать, прилип носом к окну в спальне, и долго высматривал там мертвецов, со всех сторон окруживших домик.

– Щас, так они и придут! – ухмыльнулся Илья, – жди дольше!

– Это почему это?

– Потому что покойники не появляются там, где свет горит. Вот ляжешь под одеяло, свет погасим, я усну, вот тут-то они тобой и займутся.

– Да я все равно не боюсь! – усмехался в ответ Сережка.

– Ага. Вот и не смей меня будить.

– И не подумаю даже.

– Вот и отлично.

Илья насильно затолкал в ребенка вермишель с сосисками, надеясь, что от этого он будет лучше спать. Но, засыпая, слышал, как Сережка ворочается в постели – ужин не помог. Да и сам он уснул не сразу, счастливо замирая от близкого присутствия сына, предвкушая завтрашнюю рыбалку и придумывая, какие истории расскажет мальчишке на следующий день. А потом вспомнил о том, что хозяева долины собираются сносить избушку, и от его хорошего настроения не осталось и следа. Неужели? Этого просто не может быть. Илья и сам толком не мог понять, почему эта мысль причиняет ему такую боль. Он на секунду представил себе день, когда ему придется собрать вещи и уйти отсюда навсегда. В вагончик со стеклопакетами. Хватит ли ему силы на то, чтобы не вести себя как ребенок, у которого отнимают любимую игрушку? Он не имеет на избушку никаких прав, и, в принципе, никакого отношения. Не объяснять же кому-то, что он так привык к ней, что начал считать своим домом? Ему придется собрать вещи и уйти. Больше ничего не остается.

Среди ночи его разбудил тихий Сережкин шепот:

– Папа! Папа, ты спишь?

Сперва Илья вскочил, по привычке, появившейся во времена Сережкиного младенчества. Но, проснувшись окончательно, опомнился и откинулся на подушку:

– Ну?

– Папа, там волк… – тихо, извиняясь, сообщил Сережка.

– Серый, ты чего? – Илья чуть не рассмеялся, – у нас на сегодня покойники запланированы, какой волк? По-моему, волки должны были закончиться во времена Красной Шапочки.