Измена. Ты больше не моя (СИ) - Ярина Диана - Страница 14

Потом в голове проносится еще одна мысль, более трезвая: ситуация теперь такая, что Роман запросто может меня обвинить в нападении.

Он может повернуть все в свою пользу.

— Папа! Как же так? — плачет у больничной постели Марина.

Я хочу встать, обнять ее и успокоить, но пока пошевелиться не способен.

Меня будто на лоскутки порезали, и каждое движение причиняет боль.

Марина переводит на меня взгляд, блестящий от слез.

— Полиция спрашивала о вас с мамой. Их интересовало, какие у вас отношения?

— И что ты сказала? — спрашиваю я, едва ворочая языком.

— Рассказала, как есть, — дергает узкими плечами. — Рассказала, что она придирается, вечно всем указывает, как жить. Рассказала, что она всех достала. Всех! И про вашу ссору… тоже рассказала.

Она делает паузу и заглядывает мне в глаза с ожиданием и надеждой.

— Я все правильно сделала, пап? Правильно?

Ей нужно одобрение.

Наша младшая дочь, которая строит из себя дико самостоятельную и взрослую отчаянно нуждается в одобрении.

Я теряюсь, не зная, что ей сейчас ответить. Не знаю, как правильно.

Совесть во мне борется с желанием наказать, проучить жену! Поставить ее на место…

Полиция со мной еще не беседовала.

Я едва очнулся, и рядом — дочь.

Я почему-то ждал, что это будет Вероника, а не Марина, но дочь сообщила, что Веронику задержала полиция.

— Ее обвиняют в покушении на убийство.

— Скажи, кого.

Дочь вскакивает с тихим криком ужаса.

Она смотрит на меня в панике.

— П-п-пап! Пап, скажи, что ты пошутил! Неужели у тебя амнезия, пап? Какое сегодня число? Какое последнее число ты помнишь? А сколько пальцев я тебе показываю?

— Прекрати, — прошу с трудом. — Не мельтеши и не тряси пальцами. У меня все плывет перед глазами. Я твои пальцы не сосчитаю.

— Это потому что у тебя сотрясение. И…

Меня снова тошнит.

Марина замирает. Я перебинтован, как колбаса, перетянутая бечевкой, и не способен сейчас сам встать и дотянуться до упаковки салфеток.

Заметив следы рвоты, дочь вскакивает, отшатывается, чтобы моей рвотой, не дай бог, ее не испачкало.

Она не пытается мне помочь, не подходит даже.

— Я позову медсестру! — выбегает.

Последний ее взгляд — это брезгливость с капелькой отвращения.

Блюющий родитель, который не может сейчас вытереть рвоту самостоятельно, не самая приятная картина для глаз дочери.

А я почему-то вспоминаю, сколько раз Вероника ухаживала за всеми нами, больными, в лихорадке, потными, блюющими, с поносом.

За долгую жизнь бывало всякое, и некоторые неприятные болезни настигают каждого хотя бы один раз.

Но почему-то я уверен, что Вероника не побрезговала бы сейчас вытереть мне рот.

— Так, что тут у нас? — входит медсестра с чересчур доброжелательной улыбкой. — Да вы испачкались! Сейчас все уберем…

— Не сюсюкайтесь со мной, как с младенцем. Как только станет полегче, я сам за собой буду ухаживать!

— Конечно-конечно, будете. Просто сотрясение у вас сейчас такое, что вы руку до кончика носа даже не донесете, промахнетесь. Поэтому я здесь, чтобы помогать вам. Еще скоро доктор придет. Побеседовать хочет и уточнить…

— Все ли в порядке с моей головой? Дочь паники навела?

— Да. Боится, что у вас амнезия, — усмехается медсестра. — Это первое, что проверил доктор. Но если есть подозрения, надо проверить еще раз.

Амнезия стала бы моим спасением или проклятием?

Я этого так и не узнаю, потому что помню все, до мельчайших деталей.

И нашу некрасивую ссору с женой, и ее слова о том, что я, как мужчина, ей давно противен, что со мной в постели все настолько плохо, что она имитирует.

Злюсь!

Котенок по телефону так сладко стонет, а до реального секса так и не дошло еще.

Я был готов завалить Карину в ту же ночь, когда мы уехали все вместе.

Так не терпелось приступить, что я с трудом выдерживал присутствие родной дочери.

Ее голос казался мне визгливым и раздражающим, ее жалобы и тесный контакт с Мариной выводили меня из себя.

Не будь рядом дочери, я бы повалил Карину на сиденье, сорвал трусы и оттрахал до визгов, так, чтобы она кричала и стонала, как безумная самка!

Я бы показал все, на что способен, но… Моей дочери понадобилось в тот день ныть и жаловаться ни тираншу-мать. Ей понадобилось быть в центре внимания своих подружек, а Карина, ох, мой Котенок, будто понимая, что я на грани, тайком прижалась и погладила меня по ширинке, немного сжав пальцы.

— Пойдем, — глухо предложил я.

— Нет, я… — потупила глазки. — Я честно хочу тебе отдаться. Полностью. Но… Не хочу быть твоим грязным секретиком. Хочу, чтобы мы уехали в закат и любили друг друга на берегу большого океана! Хочу быть с тобой открыто, хочу кричать от счастья, что ты — мой, а я — твоя.

Будто подталкивая меня к необходимости разрыва с женой.

Тогда у меня чуть мозги не вскипели, я едва не позвонил жене тотчас же, проорав, что все кончено.

— Карин, ты идешь? — позвала ее Ксюша.

Она точно заметила, где лежала ладонь Карины, и понимающе отвернулась.

— Мы с Мариной будем на кухне, — выразительно стрельнула глазами.

Я зажал Карину в углу и сунул ее руку себе в брюки.

— Поработай рукой.

— Нас могут увидеть.

— Работай! — сдавил ее сильнее и на эмоциях выдал результат через минуту.

От острой вспышки удовольствия перед глазами побежала рябь.

Но в голове, будто застряли слова жены:

«Я думала, ты бракованный какой-то…»

И вот еще одно:

«Когда муж не удовлетворяет жену…»

Слова про имитацию разошлись внутри болезненными метастазами, поражая все мысли.

Теперь я просто был обязан доказать Веронике, как она ошибается.

Я способен на многое, и скоро Карине предстоит узнать, каково это — быть моей девочкой и срывать голос, крича от удовольствия.

А жена пусть одна остается, стерва!

Со своими игрушками, пальчиками и нудными рассуждениями о том, какие мы все кругом неидеальные!

Это было до того, как я приехал домой и увидел ее, в слезах, а потом…

Потом все покатилось к чертям.

Потом мы поссорились, кинулись в драку.

Я теряюсь в понимании того, кто начал первым.

Кажется, это был я, когда швырнул ее телефон снова и снова, но ведь она меня довела, стерва!

Всю душу вынула, по сердцу потопталась.

По мужскому самолюбию прошлась жестоко.

— Вот и все, скоро будете, как новенький, — сияет медсестра, возвращая меня звуком своего голоса в реальность. — И насчет швов не переживайте. До свадьбы доживет.

— Я женат, — отвечаю машинально.

Но, может быть, пора это исправить?

— Анна, ты здесь закончила? — заглядывает в палату врач. — К пациенту пришли. Вы как? — интересуется у меня.

Я с трудом, но киваю.

Мол, нормально все.

— Готовы ответить? У полиции к вам несколько вопросов.

Вот он, решающий миг.

От того, как Я сейчас отвечу, будет зависеть многое.

Несмотря на плохое самочувствие, от этой мысли я даже испытываю предвкушение и азарт.

Судьба жены, буквально, у меня в руках.

— Привет, мелкая. Че, как дела? — звучит в динамике голос старшего брата.

Марина закатывает глаза:

— Ты всего на год старше! Все говорят, что мужчины отстают от женщин в умственном развитии на несколько лет. Так что ментально… — делает паузу, чтобы отпить немного коктейля. — Ментально я старше тебя. И кто теперь из нас мелкий, Игореш?

— Надо же, какая ты умная! — присвистывает брат.

Марина переводит глаза на Ксюшу, та прислушивается к разговору, сидит близко и слышит все, начинает делать селфи. Марина присаживается рядышком, чтобы тоже попасть в кадр.

Делают несколько снимков, получается неплохо.