З.П.И.С.П.Ю.Ш. Фантасмагория Часть 2 - Конофальский Борис - Страница 7

– Так вы не хотите мне помочь?

В ответ на этот вопрос юноша смотрит на него очень выразительно, так выразительно, что Кубинский уже не первый раз прибегает к

знакомой методе:

– А если я дам вам десять… Слышите, убийца? Де-сять шекелей! Вы поможете мне выбраться из Кобринского?

Шиноби вздохнул:

«Опять вопрос всё тот-же возникает, мне разобрать того не удаётся. Вот кто передо мной сейчас стоит? Олигофрен иль может быть дебил? Он речь мою как будто слышит, слова и фразы разделяет вроде, но смысла сказанного НЕ ВОСПРИНИМАЕТ! Суть остаётся от него далёко».

– Кубинский, неожиданный мой друг, – начинает шиноби медленно. – Ещё раз повторю вам то, что говорил уже неоднократно: я здесь по делу важному, другими делами заниматься не готов. Тем более, из чувства состраданья, нарушил я неписаный закон, дал вам номер человека, что все вопросы ваши разрешит… Вы говорили с этим господином?

– А, вы про этого… Про Тараса? – Вспомнил торговец половиками.

– Да, про него, Тарас Дери-Чичётко вопросы ваши сразу разрешит. Вы с ним поговорили?

– Да, нет… Я вызывал его, так он не ответил. – Кисло отвечает Кубинский.

– Так дозовитесь, – настаивает юноша. – Это вам по силам.

Поговорите с ним, послушайте его. За разговор он денег не возьмёт. И даже если он откажет, он дельный вам совет, возможно,

даст.

– Ну, так-то да… – Вяло согласился владелец школы актёрского мастерства. – Просто эти две жабы астральные, ну что тут работают на менталографе, они же, крысы, дерут втридорога. Я вот один раз и набирал его, этого Тараса… А его может дома не было… Я бы чаще ему набирал, но я же не могу выйти в город, где на менталографах нормальные цены, там меня этот вонючий арс Рудик поджидает… Ненавижу! У-у… – Тут Кубинский сжал кулаки, стал дёргать головой и выть. – У-у… Что же мне делать… Послезавтра нужно выходить из поместья… Меня загрузят… А тут жить так дорого… Как я вас всех ненавижу… – он вытаращил глаза на юношу. – И тебя тоже, сопля… Убийца, собака, гой. А если я выйду с товаром, то Рудик у меня его заберёт! Товар-то хо-ро-оший… Как мне жалко товар… Как жалко… Жена же от меня уйдёт после такого… Она ещё та тварь, продажная… Ей всё деньги нужны… Да пропади она пропадом,

такая жизнь!

Но юноша стоявший рядом и смотревший на него думал:

«Припадок это или же игра? Если игра? То в общем… Впечатляет.

Видно, не зря он школу мастерства, актёрского, так часто вспоминает».

Но чтобы не давать торговцу шансов на продолжение истерики или спектакля, молодой человек весьма безжалостно ткнул его пальцем в рёбра, и после того, как тот содрогнулся всем телом, перестал завывать, и взглянул на шиноби более-менее осмысленно, юноша

произнёс:

– Тарас Дери-Чичётко вас спасёт, не экономьте на менталлограммах, вам надо дозвониться непременно, иначе потеряете товар, да и жену утратите, возможно…

– Вы думаете? – С некоторой надеждой спросил Кубинский. Он, кажется, немного остыл, пришёл в себя после своих последних горячих тирад.

– В астрал, мой друг, в астрал, спешите. Через него спасенье обретёте товара своего, да и жены… Вперёд, не мешкайте, секунды не теряйте, успех ждёт яростных и энергичных…

– Да, – неожиданно согласился Кубинский. Он снова сжал кулаки и устремил взгляд слегка остекленевших глаз куда-то в туман. – Именно яростных и энергичных, это как раз про меня. Как раз про меня, ну а про кого ещё-то?

После чего он, не разжимая кулаков, быстро зашагал куда-то прочь, даже не попрощавшись со Свиньиным. А тот остался стоять и смотреть, как в сером тумане растворяется тёмная фигура торговца.

А к нему из дома вышла Муми и тоже поглядев в туман произнесла:

– Это хорошо, что я не стала открывать ему дверь вчера, я сразу ту фил, что он припадочный. У нас таких много, я их узнаю по завываниям, но у нас они безопасные, слава демократии, а этот мэн очень страшно завывал, почти как бобры на болотах.

Шиноби лишь кивнул ей в ответ.

Глава 5

Ну, что ж… Наступающий день обещал быть важным, шиноби рассчитывал, что именно сегодня ему сообщат самое главное, а именно будет ли он, простой гой, да ещё и убийца, допущен в подвалы поместья мамаши Эндельман. Туда, куда допускаются далеко не все кровные обитатели поместья. Даже не все родственники самой мамаши. Но вот когда его известят… Юноша мог только догадываться. А ведь принимающая сторона была заинтересована в затягивании всего этого вопроса. Эндельманам очень хотелось спустить всё это дело, как говорится, «на тормозах». И чем медленнее они бы его спускали, тем, по идее, меньше были бы их репутационные и финансовые потери. Ведь все понимают, чем дольше длится какое-то дело, тем меньше к нему интерес. И тем чаще о нём забывают.

«Им незачем, конечно, торопиться. Пусть непрестанно тянутся туманы, и в полдень дождь, опять сменяет морось, пусть в круговерти этой вечно влажной, дни и недели протекают плавно, пока я буду умирать от скуки, в домишке с Муми коротая время. Хозяева ждать будут терпеливо, пока от скуки не устанут люди, пославшие меня сюда для дела. А мне опять, в напоминанье, пришлют слегка отравленный обед. Чтоб я не забывал, что здесь я гость незваный, и что какой-нибудь другой подарок, отравлен будет вовсе не «слегка». Нет, нужно действовать, хоть что-то предпринять, плыть по течению – удел медуз безвольных».

В общем шиноби понимал, что нужно как-то ускорять процесс. Но у него был всего один способ ускорения. И он спросил у стоявшей рядом ассистентки:

– Надеюсь мой армяк просох?

***

Он снова был в избушке менталографа, правда перед этим зашёл в столовую для купечества. Во-первых, позавтракал, во-вторых, не хотел снова встретиться с Кубинским. И снова вынужден был наслаждаться общением с, на удивление, культурными дамами. Впрочем, на этот раз, он был уже готов к общению с местной

интеллигенцией.

И снова дамы пили грибной отвар. В их будке висел настоявшийся

запах веселящего серого гриба.

«Грибы с утра? И утро стало добрым!»

А кассирша, разглядев его, ехидно оскалилась:

– А обещал, что больше не припрёшься… – Она радостно потрясла своими подбородками. – А сам припёрся… Сбрехнул, как Печорин…

Она стала дуть на блюдце, притом карандашом помешивала грибное варево в кастрюле, а во взгляде её легко угадывался смысл: о, явился – не запылился.

– Таня, – оживилась женщина-ментал, – не рыжий пришёл.

– Не рыжий, не рыжий, – устало отвечала кассирша. – Хлебай, Дуня,

отвар, хлебай спокойно.

– Нищеброд? – Уточняет Дуня.

– Нищеброд, нищеброд, – уверяет её Татьяна обыденно, как будто говорит ей такое ежечасно. И добавляет после. – Как придёт рыжий или богатый я тебе сразу скажу.

– Ой… И я с ним уеду, – мечтательно произнесла менталка.

– Уедешь, уедешь, Дуня, – тут кассирша наконец обратилась к Свиньину. И не переставая помешивать грибное варево карандашом спрашивает у него. – Ну, калик перехожий, чего надо? Хочешь, что ли, менталлограмму отправить?

– Рад был бы, если это вас не затруднит.

– А если затруднит? – Ерничает Татьяна, вздыхает и соглашается. –

Ладно, давай, что там у тебя?

– Тринадцать, тридцать шесть, – сообщает ей Ратибор номер абонента.

– Слышала? – Интересуется кассирша, вставляя в лоб мечтательной менталке штекер. – Тринадцать тридцать шесть… Лови волну…

– О-о-о… – Стала низко гудеть Дуня, закатывая глаза. – Выхожу в астрал… Центральная… Центральная… Дай релейку.

– Тринадцать тридцать шесть, – напоминает ей кассирша.

И тут женщина-ментал вдруг меняется в лице и становится фиолетово-пунцовой, и ни с того, ни с сего, неожиданно для юноши вдруг начинает говорить низким мужским голосом:

– «Спасибо, что вы ещё с нами. Так как первый оператор, так и не

освободился, из астрала вам ответит… Кто угодно… Уа-ха-ха-ха-ха…».

– О, Господи! Из варпа опять кто-то прорывается… – тут Татьяна вскакивает и отвешивает Дуне отменную оплеуху по физиономии. – А ну пошёл прочь! Ну, ты погляди, второй раз уже за сегодня… Оборзели сволочи…