З.П.И.С.П.Ю.Ш. Фантасмагория Часть 2 - Конофальский Борис - Страница 3

– Мокрицы?! – Разозлилась ассистентка. – Вот гадины, а меня не трогали. Ладно, перетряхну всю постель, прогрею и матрас, и одеяло. Нау!

***

С деньгами у него было… Ну, в общем надо было экономить. Шиноби, конечно, помнил ту недорогую, и в общем-то неплохую забегаловку, где его арестовывали, но туда ему, почему-то, больше не хотелось. Воспоминания не очень. Вот и пошёл он бродить по улицам, едва выйдя из ворот поместья. Ходил, как будто, бесцельно под дождём, туда-сюда, сворачивал в переулки, искал, где бы недорого поужинать. И забрёл он в такие районы, где домишки были и вовсе кривы, а заборы так кособоки, что сохраняли они своё какое-то вертикальное состояние непонятными силами, каким-то чудом господним, а стены у местных домов поросли чёрным мхом, что было верным признаком близости хлябей. Но не только из-за скудости средств, и вопреки растущему чувству голода, Ратибор продолжал своё путешествие по городу. И в том была ещё одна причина… Ведь у ворот усадьбы он подметил одну толстозадую бабёнку… Была она из тех ловких и крепких женщин, которых знатоки женского пола, и прочие умудрённые опытом люди называют бой-бабами. И вот эта ловкая женщина увязалась за ним, и шла от самых ворот, несмотря то, что ходил он по таким улицам, где дороги больше смахивали на канавы с грязью глубиною по колено, и совсем не отставала она от него, шлёпала по грязи, хотя и держалась на хорошем расстоянии.

А он останавливался у всяких маленьких забегаловок с кривыми и блеклыми вывесками, и первым делом принюхивался. Почти все заведения этих местах пахли жареным луком, и дурным, давно пережаренным барсуленьим жиром. И уже сделав из запаха вывод, шиноби либо заходил внутрь, либо шёл дальше. Но и зайдя пару раз в очередную забегаловку, он тут же покидал её, едва уловив тухловатый запах порченых устриц. И на выходе тут же замечал внимательный юноша, всё ту же бабёнку, что таскалась за ним уже, наверное, час. Замечал её аккуратно, не поворачивая головы, что называется, краем глаза. И спокойно шёл дальше. Но в одном узком проулочке, он задержался у одной хромой торговке, что выложила на лоток возле своего дома, синеватые пирожки, и бойкой женщине пришлось пройти мимо него, пока шиноби щупал холодные пирожки и разговаривал с хромоногой торговкой. А после того, как задастая женщина исчезла из поля его видимости, при нём стал куриться какой-то золотушный мальчишка. Был он бос, и бегал по лужам весьма проворно, но при всём при этом малый не шибкого ума, так как боясь упустить Свиньина таскался от него шагах в пятнадцати или двадцати. Да ещё и таращился на шиноби всё время. Ну, разве так можно осуществлять наружное наблюдение?

Впрочем, голод заставил юношу, сделать наконец выбор. И он, зайдя в очередную харчевню, не стал уже привередничать по поводу запахов и заказал себе хумус из болотного гороха. Еда самая простая и дешёвая. Которую, казалось бы, сложно испортить, но в этом заведении решили, что нет ничего невозможного, и испортили горох отвратительным жиром, старым и прогорклым жиром барсуленя. Но делать было нечего, и Свиньину пришлось съесть то, что подали. Благо хоть хлеб, из речного проса, был вполне

съедобен.

Пока шиноби ел, мальчишка-шпик зашёл в харчевню, чтобы убедиться, что подопечный ещё тут, а не исчез куда-нибудь. Но владелец заведения, тут же вытолкал его взашей: нечего здесь грязь таскать. И тот отправился под дождь дожидаться подопечного. А Ратибор тем временем спокойно доедал отвратительную еду.

Он вышел на улицу, когда день уже клонился к концу. Дневная серая пелена из туч, тумана и мороси и без того не располагали к излишне светлому дню, а с сумерками так и вовсе всё усугубляли. Уже было темно и мальчик-соглядатай, боясь потерять шиноби, торчал буквально у входа в столовую.

«Вы здесь, мой юный друг? Мой влажный спутник с горестным челом. Блох ловите, минуты коротая? Пойдёмте – время путь продолжить, узнайте, что вас ждёт, пора уже… Устрою вам сегодня науку горькую и трёпку от начальства. Ну, поспешайте же…»

Шиноби, даже в приближающейся темноте, легко обходил и перепрыгивал лужи, но его белоснежные онучи уже не были белоснежными. Он неспеша шёл в сопровождении наблюдателя, в сторону поместья. А в маленьких окнах маленьких домов, тем временем загорались огни. А не спешил шиноби как раз потому, что ожидал наступления полной темноты. И вот, когда она наступила, а людей на улицах поубавилось, вот тут он и предпринял задуманный ранее манёвр.

Эти места шиноби уже немного знал. С большой и кое-как освещённой улицы, Свиньин вдруг свернул в узкий проулок и быстро пошёл в темноту меж кривых заборов. Он делал длинные шаги и оборачивался на освещённую улицу. Да, мальчишка утомился, вообще слежка дело очень утомительное, поэтому в неё берут людей выдержанных и спокойных, но даже такие не могут полноценно работать больше четырёх часов, а тут сопляк какой-то… Поначалу парень просто проспал «проспал» исчезновение шиноби. И стал бегать по улице искать своего подопечного. Потом догадался, что Свиньину некуда было деться кроме как свернуть в узкий проулок. И побежал туда же. А Ратибор к тому времени уже нашёл самое тёмное в проулке место, и присел в куст чертополоха, под покосившийся забор, привалился к гнилым доскам. Замер. Сливаться в темноте с окружающим пейзажем, было как раз то искусство, которому шиноби обучаются в первую очередь. Тут, в темноте, его можно было отыскать только с собакой. Или с хорошей лампой. И никак иначе.

И теперь, затаившись в удобной позе, Ратибор спокойно слушал как быстро прошлёпали по грязи босые ноги искавшего его мальчишки. И как тот причитает негромко:

– Ну, всё… Упустил гниду эту… Упустил… Ы-ы-ы… Что теперь будет?

Шиноби дождался пока, продолжая подвывать юный шпик пробежит проулок из конца в конец, а потом вернётся обратно на освещённую улицу. И лишь тогда Свиньин встал и пошёл быстрым шагом в нужном ему направлении. Шёл он энергично, но всё время останавливался в темных местах, чтобы поглядеть на прохожих. В это время людей на улицах было мало, но среди тех, что попадались, были как раз такие, с кем встречаться в темноте никому не захочется. Нет, конечно, юноша не боялся уличных грабителей, он им был не по зубам, вот только шум, стычки и ночные разговоры ему были сейчас совсем не нужны. Он спешил сделать одно очень важное дело. И вскоре уже был на нужной ему улице, на которую собирался, с того самого часа, когда покинул совет раввинов. Теперь, когда у него появилась хоть какая-то определённость в ситуации, хоть какая-то информация, Свиньин

хотел установить связь с центром.

***

На всей улице два тусклых фонаря, каждый возле большого дома. Но ему нужен был дом обыкновенный. Кривой, как и у всех заборчик, хлипкая калитка не заперта. Тут же сарай с шипящими и, кажется, дерущимися в темноте игуанами. Маленькое окошка, за мутным стеклом которого горит блёклый, одинокий огонёк. Пройдя в калитку, шиноби замер возле сарая, затих на целых пять минут. Ждал, не появится ли кто. Его не покидала мысль, что тот мальчишка, которого приставили к нему после женщины, был шпиком… Фальшивым. Которого он должен был непременно «раскусить». И который должен был отвлечь внимание от настоящего наблюдения. Так что эти пять минут под лёгким моросящим дождём, в тишине и темноте, были ему необходимы, чтобы убедиться в полном контроле ситуации. И лишь после этого, он подошёл к двери дома и постучал стуком по-настоящему условным: тук-тук, тук-тук-тук… И через несколько секунд юноша повторил его: тук-тук, тук-тук-тук…

За дверью послышались шаги, потом всё стихло, как будто у двери кто-то замер и прислушивается, и лишь после нескольких секунд тишины из дома донёсся голос:

– Кого надо?

– Это у вас продаётся славянский шкаф? – Так же негромко поинтересовался шиноби.

– Никаких славян не существует, – донеслось из-за двери, – как и их шкафов, но могу предложить вам почти новый табурет или яйца игуан. По копейке за штуку.

Ответ был правильный. И тогда Свиньин уточнил: