Цветы для Элджернона - Киз Дэниел - Страница 9

Цепочка от медальона… она крутится… солнечный свет бьет в глаза. Мне нравится смотреть, как она крутится… скручивается и вертится… и маленькая девочка наблюдает за мной.

Ее зовут мисс Кин – то есть Харриет.

– Харриет… Харриет… Мы все любим Харриет.

А потом снова ничего. Пусто.

Мисс Кинниан читает отчет через мое плечо.

Мы в Центре для отсталых взрослых, и она читает мои сочиненя сочинения.

Центр превращается в школу № 13, и мне одиннадцать лет, и мисс Кинниан тоже одиннадцать, только это теперь не мисс Кинниан. Это маленькая девочка с ямочками на щеках и кудрявыми локонами, и зовут ее Харриет. Мы все любим Харриет. Сегодня День святого Валентина.

Я помню…

Я помню, что произошло в школе № 13, после чего меня перевели в школу № 222. Это все из-за Харриет.

Я вижу одиннадцатилетнего Чарли. У него есть маленький золотой медальон, который он однажды нашел на улице. Цепочки нет, но медальон висит на шнурке, и ему нравится вертеть его так, что шнурок скручивается, а когда разматывается, вращаясь, в глаза бьет солнце.

Иногда, когда дети играют в мяч, ему позволяют стоять в центре, и он пытается перехватить мяч до того, как его поймает кто-нибудь из ребят. Так здорово быть в центре поля, даже если поймать мяч так и не удается. Однажды, когда Хайми Рот случайно упустил мяч, а Чарли поднял, бросать мяч ему все равно не позволили, и пришлось снова выйти на середину.

Когда Харриет проходит мимо, мальчики перестают играть и глазеют на нее. Все мальчики любят Харриет. Когда она качает головой, ее кудряшки подпрыгивают вверх-вниз, а на щеках появляются ямочки. Чарли не знает, почему они так волнуются из-за девчонки и почему вечно хотят с ней поболтать (он-то охотнее поиграет в мяч или в пятнашки), но все мальчишки влюблены в Харриет, поэтому и он влюбляется тоже.

Харриет никогда не дразнит его, как другие дети, и он показывает ей разные фокусы. Ходит по партам, когда учителя нет на месте, швыряет ластики в окно, рисует каракули по всей доске и по стенам. А Харриет всегда визжит и хихикает:

– Ой, вы только посмотрите на Чарли! Такой чудной! Глупый, правда?

День святого Валентина, и все мальчишки обсуждают, что подарят Харриет валентинки. Чарли говорит:

– Я тоже подарю Харриет валентинку.

Все смеются, а Барри спрашивает:

– Да где ты ее возьмешь, валентинку-то?

– Я найду очень красивую. Вот увидите!

Но у него нет денег на валентинку, поэтому он решает подарить Харриет свой медальон: он в форме сердца, как валентинки на витринах магазинов. В тот вечер он достает из маминого ящика папиросную бумагу и тратит уйму времени на то, чтобы завернуть подарок и перевязать красной ленточкой. На следующий день, во время обеденного перерыва в школе, он относит его Хайми Роту и просит сделать надпись:

«Дорогая Харриет, я думаю, что ты самая красивая девочка на свете. Ты мне очень нравишься, и я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты была моей валентиной. Твой друг Чарли Гордон».

Хайми очень старательно выводит крупные буквы на бумаге и подсмеивается. Он говорит Чарли:

– У нее глаза на лоб вылезут, когда она это прочтет. Вот увидишь.

Чарли страшно, но он хочет отдать медальон Харриет, поэтому идет за ней из школы и ждет, пока она зайдет в свой дом. Затем прокрадывается в прихожую и вешает сверток на дверную ручку с внутренней стороны. Дважды звонит в дверь и убегает на другую сторону улицы, чтобы спрятаться за деревом.

Харриет спускается вниз и озирается в поисках того, кто звонил в дверь. Затем видит посылку, берет ее и поднимается наверх. Чарли возвращается домой и получает нахлобучку за то, что без спросу взял папиросную бумагу и ленту из маминого ящика стола. Но ему все равно. Завтра Харриет наденет медальон и скажет всем мальчикам, что ей подарил его Чарли. Тогда они попляшут.

Назавтра он мчится в школу бегом, но еще слишком рано. Харриет не пришла, и он изнывает от волнения.

Но когда Харриет появляется, то на него даже не смотрит. Медальона на ней нет, и вид хмурый.

Когда миссис Джансон не видит, он вытворяет всякие штуки: корчит смешные рожицы, громко смеется, залезает на стул и виляет задницей, даже швыряет в Харольда куском мела. Но Харриет ни разу на него не взглянула. Может быть, она сегодня забыла и наденет медальон завтра. Девочка проходит по коридору, но, когда он приближается, чтобы заговорить, протискивается мимо, не говоря ни слова.

Внизу, в школьном дворе, его поджидают два ее старших брата.

Гас пихает его.

– Ты, ублюдок мелкий, это ты моей сестре всяких гадостей понаписал?

Чарли говорит, что он не писал никаких гадостей.

– Я просто подарил ей валентинку.

Оскар, в прошлом игрок школьной футбольной команды, хватает его за рубашку, оторвав пару пуговиц.

– Ты, дегенерат, держись от моей сестренки подальше. Тебе вообще в этой школе делать нечего.

Он толкает Чарли к Гасу, и тот хватает его за горло. Чарли пугается и начинает плакать.

Тогда они набрасываются на него. Оскар бьет кулаком в нос, а Гас валит на землю и пинает в бок, а потом оба пинают поочереди, и другие дети во дворе – друзья Чарли – подбегают с криками и хлопают в ладоши:

– Драчка! Драчка! Бьют дурачка!

Его одежда порвана, из носа течет кровь, один зуб выбит. Гас и Оскар наконец уходят, он садится на тротуар и плачет. Кровь кислая на вкус. Другие дети просто смеются и кричат:

– Обманули дурака на четыре кулака!

А потом приходит мистер Вагнер, один из школьных воспитателей, и прогоняет их. Отводит Чарли в комнату для мальчиков и велит ему смыть кровь и грязь с лица и рук, прежде чем возвращаться домой…

Наверное, я был совсем тупым, раз настолько доверял людям. Не надо было верить ни Хайми, ни кому-нибудь еще.

Я никогда не вспоминал об этом до сегодняшнего дня, но все всплыло в памяти после размышлений о моем сне. Это как-то связано с ощущением, что мисс Кинниан читает мои отчеты. В любом случае я рад, что теперь мне не нужно никого просить писать за меня. Теперь я могу сделать это сам.

Но кое-что я смекнул: Харриет ведь так и не вернула мне медальон.

Я выяснил, что такое тест Роршаха. Это тот самый тест с чернильными кляксами, который был перед операцией. Мне стало страшно. Я знал, что Берт попросит меня найти картинки, а я не смогу. Вот бы был какой-нибудь способ узнать, что за картинки там спрятаны. Может, там и нет никаких картинок? Вдруг это проверка: не настолько ли я тупой, чтобы видеть то, чего нету? От этих мыслей я разозлился.

– Итак, Чарли, – сказал он. – Ты эти карточки уже видел, помнишь?

– Конечно, помню.

По моему тону Берт понял, что я злюсь, и посмотрел на меня с удивлением.

– Что-то не так, Чарли?

– Нет. Просто меня бесят эти пятна.

Он улыбнулся и покачал головой.

– Не из-за чего кипятиться. Это просто один из обычных тестов для исследования личности. Теперь я хочу, чтобы ты посмотрел на эту карточку. Что это может быть? Что ты на ней видишь? Люди видят в этих пятнах разные вещи. Скажи, что здесь изображено, по-твоему, – что тебе приходит в голову?

Я был потрясен. Уставился на карточку, а потом на него. Этого я никак не ожидал.

– Ты хочешь сказать, что в этих пятнах не спрятано никаких картинок?

Берт нахмурился и снял очки.

– Что?

– Картинки! Спрятанные в чернильных пятнах! В прошлый раз ты сказал мне, что все их видят, и хотел, чтобы я тоже их нашел!

– Нет, Чарли. Я не мог такого сказать.

– Как это? – заорал я. Из-за чертовых чернильных пятен я разозлился и на Берта, и на себя. – Именно так и сказал! Если ты достаточно умный, чтобы ходить в колледж, это не значит, что можно надо мной издеваться! Мне уже поперек горла, что все надо мной смеются, достало!

Не помню, чтобы я раньше так злился. Не думаю, что дело в Берте, но меня будто прорвало. Я перемешал все карточки Роршаха на столе и вышел. Профессор Немур шел по коридору, и, когда я промчался мимо не поздоровавшись, он понял: что-то не так. Они с Бертом догнали меня, когда я собрался спускаться на лифте.