Лекарь в мире ЗОМБИ 3 (СИ) - Орлов Сергей - Страница 7

— Твою мать, у них есть подствольники! — выругался Колян.

Леха огляделся в поисках более надёжного укрытия. Страх, который раньше парализовал его в подобных ситуациях, сейчас странным образом отступил, сменившись холодной решимостью. Он заметил, что нападавшие пытаются прорваться через боковой проход между павильонами — если им это удастся, они зайдут защитникам во фланг.

— Прикрой меня, — скомандовал он Коляну. — Я попробую их остановить.

Не дожидаясь ответа, он перекатился за соседний прилавок, затем ещё за один. Выстрелы над головой заставляли приседать, но он упрямо продвигался к боковому проходу. На всякий случай Леха активировал энергетический щит — вокруг его тела возникло едва заметное голубоватое свечение, похожее на тонкую мембрану. Теперь случайная пуля не застанет его врасплох.

Заняв позицию за перевёрнутым холодильником, он увидел, как три фигуры осторожно пробираются между павильонами. Первые двое — с автоматами, третий — с чем-то похожим на топор или мачете.

Леха прицелился и выстрелил дважды в первого. Пули ушли мимо, но заставили нападавших залечь. Колян, увидев их положение, открыл огонь с другой стороны, вынуждая их оставаться в укрытии.

Внезапно в холодильник, за которым прятался Леха, что-то врезалось с такой силой, что конструкция содрогнулась. Он резко обернулся — и увидел перед собой высоченного мужика с топором, который каким-то образом зашёл с тыла. Мужик замахнулся для следующего удара, целясь прямо в голову.

Время словно замедлилось. Леха смотрел на приближающееся лезвие и чувствовал, как паника сдавливает горло. Он снова цепенел, словно тот прежний очкарик-трус, которым был до встречи с зомби-апокалипсисом.

Топор был в сантиметрах от его головы, когда что-то щёлкнуло внутри. Ярость — чистая, горячая, мгновенно вытеснила страх. Он выбросил руку вперёд, активируя телекинез.

Мужик с топором словно врезался в невидимую стену. Его тело отбросило назад с такой силой, что он пролетел несколько метров и с хрустом врезался в кирпичную стену павильона. От удара на стене осталось влажное тёмно-красное пятно, а тело мужика медленно сползло вниз, оставляя кровавый след.

Но Леха не остановился. Используя телекинез, он направил брошенный топор обратно к его владельцу. Лезвие со смачным хрустом вошло прямо в лоб мужика, разрубив череп почти до переносицы. Кровь и мозги брызнули во все стороны, забрызгав стены павильона.

Оставшиеся двое мгновенно среагировали, открыв огонь в его направлении. Пули отскакивали от энергетического щита, оставляя голубоватые вспышки в воздухе. Парень впервые почувствовал настоящую мощь своих способностей — он больше не был тем трусливым ботаником, дрожащим от страха.

Выйдя из укрытия, он поднял руку и сконцентрировался. Невидимая сила подхватила одного из стрелков, подняв его на несколько метров в воздух. Тот закричал от ужаса, беспомощно дрыгая ногами. Леха резко сжал кулак — и тело нападавшего смялось, будто его сдавил гигантский пресс. Кости хрустнули, внутренние органы лопнули, изо рта хлынула кровь. То, что осталось от человека, тяжело рухнуло на асфальт.

Третий из группы побледнел, увидев жуткую судьбу своего товарища. Он бросил оружие и попытался сбежать, но Леха легким движением пальцев вырвал из земли металлический штырь ограждения и метнул его. Металл пробил спину бегущего насквозь, пригвоздив его к стене павильона. Нападавший дёрнулся несколько раз и затих, повиснув на импровизированном копье.

Леха почувствовал прилив энергии и почти физическое удовольствие от применения своих способностей. Он двинулся к главному входу, где шёл основной бой.

Выйдя на открытое пространство, он увидел, что ситуация стала критической. Бронированный фургон, который использовали нападавшие, теперь полностью въехал на территорию рынка, и из-за него выскакивали всё новые и новые вооружённые люди. Огневые точки защитников одна за другой замолкали под шквальным огнем.

Леха понял, что нужно действовать немедленно. Он вышел на середину площади, игнорируя свистящие вокруг пули, и воздел руки, концентрируя всю доступную псионическую энергию. Воздух вокруг него задрожал, словно от жара, на асфальте начали появляться трещины. С диким криком он высвободил всю накопленную силу, направив её на бронированный фургон.

Многотонная машина сначала слегка задрожала, словно во время землетрясения. Леха чувствовал, как каждая мышца его тела напрягается до предела, вены на висках вздулись от усилия. С диким криком он направил всю силу на одну сторону фургона, заставляя его перевернуться.

Бронированная машина медленно, словно в замедленной съёмке, начала опрокидываться на бок. Люди внутри и рядом с ней кричали от ужаса, когда фургон с грохотом рухнул на асфальт, придавив нескольких нападавших и полностью перекрыв подход к воротам. Из-под перевёрнутой машины растеклась тёмная лужа крови, смешанной с маслом.

Взрыв топливного бака довершил дело — волна огня и осколков накрыла оставшихся боевиков. Раздался оглушительный грохот, и облако чёрного дыма поднялось над территорией рынка.

Когда пыль осела, стало видно, что от основной группы нападавших почти ничего не осталось — они были раздавлены или разбросаны взрывной волной. Уцелевшие в панике бросали оружие и пытались спастись бегством, но их быстро настигали пули защитников Торжковского рынка.

Леха рухнул на колени, полностью обессиленный. Перед глазами всё плыло, тело охватила дрожь. Использование такого мощного телекинеза опустошило его энергетические резервы почти до нуля. Он смутно осознавал, что люди вокруг смотрят на него со смесью страха и восхищения. Никто раньше не видел, чтобы он демонстрировал подобную мощь.

Рядом с ним внезапно возникла Ника. Её глаза лихорадочно блестели, на щеках играл румянец, а дыхание было частым и прерывистым, словно она только что пробежала стометровку. Она смотрела на него с неприкрытым, почти безумным восхищением.

— Это было… невероятно, — прошептала она, наклонившись к самому его уху так, чтобы никто другой не услышал. Её горячее дыхание обожгло его кожу. — Ночью тебя ждёт особая благодарность. Такая, которую ты надолго запомнишь.

Её рука скользнула по его спине, слегка царапнув ногтями, и это прикосновение словно послало электрический разряд через всё его тело.

К тому времени, как он смог подняться на ноги и добраться до главных ворот, основная часть нападавших уже была уничтожена или обезврежена. Четверо выживших стояли на коленях, руки за головой, а перед ними — Голубев с дробовиком и десяток его бойцов. Вокруг них толпились жители рынка, многие кричали что-то о возмездии.

— Двенадцать наших погибли, — произнёс Голубев достаточно громко, чтобы слышали все собравшиеся. — Пятеро ранены. И вы даже не представляете, как мне хочется грохнуть вас здесь и сейчас.

Один из пленных, совсем молодой парень, заплакал.

— Пощадите! — взмолился он, дрожа всем телом. — Не убивайте, прошу вас!

Другой пленник, постарше, с перебитым носом и окровавленным лицом, смотрел прямо на Голубева:

— Слушай, мужик, — заговорил он, стараясь звучать спокойно, хотя страх всё равно прорывался в его голосе. — Мы просто выполняли приказ.

В толпе начались перешёптывания. Кто-то кричал о немедленной расправе, другие призывали проявить милосердие.

— Отпусти их, Володя, — крикнула женщина из толпы. — Они всё равно уже не опасны! Мы не должны становиться такими же, как они!

Несколько голосов поддержали её. Голубев выслушал их молча, затем поднял руку, призывая к тишине.

— Я принял решение, — сказал он. — Этих четверых не казнят. Мы поступим иначе.

Он кивнул своим людям, коротко приказав отвести пленных за периметр и подготовить всё необходимое. Заметив Леху среди толпы, Голубев решительно махнул ему рукой:

— Ты идёшь с нами. Твои способности могут пригодиться.

За пределами рынка, в нескольких сотнях метров от стен, на пустыре среди разрушенных гаражей и заваленных мусором пустырей, происходило нечто жуткое. Бойцы Голубева, с безразличными каменными лицами, заставили пленных копать. Под прицелом автоматов несчастные выгребали сырую петербургскую землю руками и найденными инструментами. Пот струился по их измученным лицам, смешиваясь с грязью и кровью. Ямы выходили неглубокими — примерно по грудь взрослому человеку, но в их глазах читался животный ужас понимания.