Энчантра (ЛП) - Смит Кейли - Страница 39

Женевьева наблюдала за обменом репликами с максимально спокойным выражением лица, на какое только была способна, но на самом деле… Услышать, как Роуин с такой уверенностью произносит «она моя» — у неё внутри всё скрутило в тугой узел.

Это не по-настоящему, пыталась напомнить себе. Как бы реалистично это ни звучало.

— Последние пятнадцать лет ты твердил, что не можешь вернуться в Ад, потому что весь поглощён своими исследованиями, — продолжал Грейв. — Ты не можешь даже раз в год показаться, чтобы подарить матери цветок, но готов рискнуть всем ради неё?

Женевьева прищурилась от этих слов, но промолчала.

— Наши родители сами выбрали себе судьбу, — спокойно произнёс Роуин. — А её бросили в мою.

Улыбка, которой Грейв одарил брата, могла бы заморозить кровь, но обращался он уже к Женевьеве:

— Тебе стоило позволить мне сделать всё быстро и безболезненно.

В воздухе между ними открылся чёрный обсидиановый портал, и Грейв шагнул внутрь, исчезнув.

— Ну, весело поболтали, — наконец произнесла Женевьева, пытаясь сохранить лёгкий тон.

Роуин повернулся к ней:

— Ты в порядке?

Женевьева пожала плечами:

— А ты где был? Раньше?

— Умбра почуяла Лилит. Грейв выпускает её из виду только когда что-то замышляет. Я бы и не узнал, что ты в опасности, если бы не она. Хотя ты вечно в передрягах, да?

Она упёрлась рукой в бедро:

— Эй, я спокойно сидела здесь, никого не трогала. Это Нокс и Грейв сами меня нашли.

Взгляд Роуина потемнел:

— Нокс тоже приходил?

Она потянулась к кольцу-перстню на пальце, начала вертеть его, нервно кивая:

— Похоже, я весьма ценный трофей в этом доме.

Он выглядел так, будто вот-вот рассмеётся.

— Пойдём вниз, — предложил он, протягивая руку. — Мне нужно переодеться, и, думаю, тебе не стоит оставаться здесь одной. Вдруг кому-то ещё захочется устроить засаду.

Она сглотнула, глядя на его открытую ладонь, словно перед ней извивающаяся змея, готовая укусить.

Она моя.

Сколько раз ей хотелось, чтобы кто-то произнёс это с гордостью? Она бы с радостью позволила себе утонуть в бабочках, которые взметнулись в животе от его слов… если бы только могла быть уверена, что эти бабочки способны отличить вымысел от реальности.

Она бросила взгляд на камин, на зеркало над ним, а потом протянула руку и переплела пальцы с его.

И позволила ему вести себя обратно в комнату, не сказав ни слова.

Как только дверь за ними закрылась и они остались по-настоящему одни, Женевьева выдернула руку и сказала:

— Никогда больше не называй меня своей.

На его лице мелькнула какая-то неясная эмоция, но он не ответил.

Она глубоко вдохнула:

— Когда кто-то говорит мне это… я хочу, чтобы он действительно это чувствовал.

Он отвёл взгляд, кивнул и тихо произнёс:

— Договорились.

ВТОРОЙ РАУНД ОХОТЫ

Глава 25. ПРОНИЦАТЕЛЬНОЕ НАБЛЮДЕНИЕ

Пока Роуин переодевался в ванной, Женевьева спрятала том, унесённый из библиотеки Сильверов, на дно одного из своих сундуков — рядом с дневником и гримуаром. По какой-то причине признаться, что она хочет помочь спасти его мать и семью, казалось чересчур… личным.

Она вытащила дневник, прежде чем прикрыть книгу одеждой, и направилась к письменному столу. Открыла дневник на чистой странице, куда была вложена ручка, и начала новую запись. Чернила легко ложились на бумагу почти до половины страницы, пока вдруг не стали прерывистыми, оставляя вместо слов лишь бледные вмятины. Женевьева потрясла ручку. Без толку.

Наверняка у Роуина есть чернила, — подумала она и выдвинула широкий ящик стола. Отодвинула пару безделушек и дотянулась до самого конца, ища наощупь что-то, напоминающее баночку. В ящике были восковые палочки, печати, ручки — и затем что-то, что она не смогла сразу опознать. Будто приподнятая квадратная поверхность в древесине. Она надавила —

— и передняя панель под открытым ящиком отщелкнулась.

Секретный отсек.

Когда она закрыла верхний ящик и полностью выдвинула нижний, то обнаружила толстую стопку листов, исписанных почерком, который показался ей смутно знакомым.

Она вытащила один из листов — это было письмо, датированное несколькими месяцами назад и адресованное… Эллин.

Дорогая Эллин,

Прости, что мне потребовалось так много времени, чтобы найти слова после стольких лет. Я просидел за этим столом последние пять часов, не в силах придумать хоть что-то, ради чего стоило бы отправлять письмо. Я не продвинулся в поисках лекарства, понимаешь. Каждый раз, как мне кажется, что я нашёл кого-то, кто может помочь, этот человек исчезает или отказывается, испугавшись, что его найдёт Нокс…

Женевьева вернула письмо в ящик и вытащила следующее. Оно было адресовано Реми и содержало всего одну строчку:

Ремингтон, я не знаю, как залечить эту трещину.

Последнее письмо было адресовано Грейву.

Грейв. Пожалуйста. Я умоляю тебя хотя бы допустить, что слухи могут быть правдой. Подумай о чувствах матери. Ты ведь знаешь, что она тоже не хочет, чтобы всё это продолжалось.

Женевьева почувствовала, как к горлу подступает ком. Все эти пятнадцать лет он писал им письма.

Щелчок замка на двери ванной заставил её вздрогнуть.

Поспешно закладывая письма обратно, стараясь придать ящику прежний вид, она заметила что-то в самом углу — конверт с ярко-красной восковой печатью с тиснением в виде розы. Адрес в углу она узнала сразу.

Имение Гриммов

Эспланада,

Новый Орлеан, Луизиана

Её дыхание сбилось.

Вернусь к этому позже, — пообещала она себе, захлопывая ящик.

Когда Роуин вышел, он без слов устроился на кровати, откинувшись на изголовье, а Юмбра свернулась у него на коленях.

Женевьева решила, что сможет дописать позже, и пошла к комоду, чтобы обменять дневник на гримуар, привезённый из имения Гриммов. Она уселась в кресло в углу и начала листать страницы. Но сосредоточиться не получалось — строчки писем всё ещё жгли память.

Так они и сидели: Роуин с закрытыми глазами, будто дремал вместе с Юмброй, и она — притворяясь, что изучает магические свойства паранормальных существ. В какой-то момент в комнату ввалились Севин и Ковин, не дождавшись приглашения, принесли с собой тарелку с закусками из столовой и целую бутылку виски.

Вчетвером они коротали оставшиеся часы до полуночи за шумной игрой в Pit. И в разгаре выкриков чисел и борьбы за карты Женевьева почти забыла, где она вообще находится. Под конец Севин метнул карты в Ковина, а Роуин стал убирать всё, пока его братья наперебой убеждали Женевьеву, что другой жульничал, пряча карты в рукавах.

Но как только пробил полночный час — веселье сменилось полной тишиной.

Реми, Грейв и Эллин уже были в бальном зале, когда к ним присоединились остальные. Как только круг из братьев и сестёр замкнулся, Нокс появился в воздухе с Охотничьим Клинком в руках.

— Веллингтон передаёт наилучшие пожелания из Ноктурнии, — объявил дьявол.

Лицо Эллин перекосилось от ярости.

— Из Ноктурнии? Что ты заставляешь его делать там, Нокс?

— Ничего, чего он сам бы не заслужил, став первым выбывшим, — улыбнулся Нокс, хотя в голосе звучала твёрдость.

Эллин сжала кулаки, но больше ничего не сказала, а Нокс не стал затягивать церемонию — и метнул зачарованный кинжал в воздух, как и в конце маскарада. Женевьева задержала дыхание, следя за серебряным лезвием, которое сначала зависло в воздухе, а затем закружилось по кругу и… вонзилось в ладонь Реми.

— Выбор игры? — подсказал Нокс.

— Случайный старт, — ответил Реми.

Роуин повернулся к Женевьеве, открывая рот, чтобы что-то сказать, но голос утонул в потоке воздуха — и их обоих вырвало из зала, унося прочь.

Женевьева моргнула — и очнулась в незнакомом помещении. Голова кружилась от магии Нокса, и лишь через несколько секунд она поняла, что находится в чем-то вроде буфетной кладовки. Стены были заставлены дубовыми полками, уставленными сервировочной утварью и приборами. Женевьева задумалась, есть ли в Энчантре полноценный персонал вне рамок Игры… или Роуин проводит свои дни в полной изоляции.