Энчантра (ЛП) - Смит Кейли - Страница 36

Он снова взмахнул клинком — и лезвие рассекло её плечо. Кровь потекла по руке, но Женевьева не отводила взгляда. Она метнулась к полке, сгребла охапку книг и начала швырять их в противника. Одна из них угодила ему прямо в лицо, оставив кровавую полосу на подбородке и щеках.

Грейв зарычал. А она едва не улыбнулась.

Это его не остановило.

Он с силой впечатал её в книжную полку, обхватив горло рукой. Затылок ударился о дерево, и перед глазами поплыли чёрные точки.

— Ты уже замедляешься, подруга, — усмехнулся Грейв. — Готова сдаться?

— Ну и ладно, — прохныкала она наигранно-драматично, хотя на самом деле голова гудела от удара. — Но… по крайней мере, дай мне сделать последний вдох, чтобы передать послание семье.

Он не возразил, просто ослабил хватку, и она жадно втянула воздух в лёгкие.

Когда дыхание немного восстановилось, Женевьева подняла голову, выпрямив подбородок, и заявила:

— Я бы хотела, чтобы они знали, что я их любила. Офелии нужно немедленно сжечь мои дневники. И похоронить меня нужно в чём-нибудь розовом, с мистером Дейзи в руках.

Грейв приподнял бровь при упоминании последнего, но лицо оставалось напряжённым.

— Моего детского плюшевого мишку, — пояснила она. — С ромашкой за ухом.

На самом деле мистер Дейзи отправился в последний путь, когда ей было десять — она бросила его в Миссисипи, решив, что он хочет поплавать. Пусть покоится с миром.

Грейв кивнул с мрачным пониманием и произнёс:

— Тебе, возможно, стоит закрыть глаза.

Она покачала головой.

В его взгляде мелькнул отблеск уважения, прежде чем он пожал плечами:

— Как хочешь.

Он поднял нож. Женевьева напряглась. Когда лезвие обрушилось, она рванулась влево со всей силы. Нож вошёл под правую ключицу и вышел из спины, вонзив её в полку и пригвоздив к дереву.

Из горла вырвался сдавленный крик. Ярко-красная кровь залила перед платье, слёзы обожгли глаза. Грейв изо всех сил пытался выдернуть клинок, но вложил в удар слишком много силы, и теперь не мог освободить оружие.

— Да вы, блядь, издеваетесь, — прорычал он.

Всё размывалось.

— Кто вообще называет игрушку мистером Дейзи? — выругался он, пытаясь нащупать рычаг, чтобы вытащить нож.

— Мистер Дейзи был очень даже настоящим, — пробормотала Женевьева, оседая на пол. Всё тело горело, будто в ней вспыхнул адский огонь.

Грейв перехватил клинок, приготовившись нанести последний удар.

— Попробуем ещё раз.

Но когда нож снова опустился, Женевьева полностью исчезла. И вместе с ней — Охотничий Клинок.

Кулак Грейва прошёл сквозь воздух.

Она успела. Шесть минут прошли.

Женевьева удерживала магию ровно настолько, чтобы пройти мимо него, и только тогда вновь обрела плоть. И прежде чем её тело рухнуло на пол, Роуин оказался рядом — он подхватил её и прижал к себе.

Похоже, все его раны за последние минуты успели затянуться.

— Завидую, — прошептала она, но слова прозвучали бессвязно и глухо.

Где-то за спиной что-то с грохотом рухнуло. За этим последовала длинная, сочная тирада проклятий — видимо, от Грейва. Но Женевьева уже была слишком слаба, чтобы открыть глаза.

— Спать… — прошептала она, уткнувшись в шею Роуина. Только так её тело могло справиться с раной. Если вообще могло.

— Нет, — приказал он.

Но, как обычно, она не послушалась.

***

— Зачем? — прошептала она, умоляюще. — За что?

— Ты создание из Ада, — сказал Фэрроу. — И ты заслуживаешь сгореть, как одно из них.

***

Очнулась Женевьева не от запаха гари, а от запаха мяты. Она резко села на постели, сердце бешено колотилось, взгляд метался по комнате — где она? Что произошло?

— Осторожнее.

На резкий голос она обернулась и увидела Роуина, стоявшего у кресла в углу. Умбра спрыгнула с его колен, пока он приближался к кровати, скрестив руки на голой груди. На голой груди.

В животе у неё вспыхнули непрошеные бабочки.

Она не могла решить, что возбудило её сильнее — идеальная прорисовка пресса, закрученные татуировки, спускавшиеся ниже пояса, или золотые кольца, сиявшие в его сосках и пупке.

Она вдруг осознала, что снова хочет его укусить. Очень.

— Что случилось? — спросила она сипло.

— Случилось то, что ты чуть не сдохла, — резко ответил он. — Мне пришлось подкупить Эллин, чтобы она тебя исцелила.

— И чем ты её подкупил? — Она коснулась висков, пульсирующих от боли. — И вообще, почему ты ворчишь? Я пережила первый раунд, разве не это повод для праздника?

Он раздражённо провёл рукой по волосам:

— Одевайся. Мы опаздываем к ужину.

И тут до неё дошло: на ней только слишком большая чёрная рубашка на пуговицах.

Щёки вспыхнули:

— А что случилось с моим платьем?

— Оно было в крови, — коротко сказал он.

— Ты меня раздел?

Она хотела, чтобы это прозвучало раздражённо, но из-за хрипоты голос вышел слишком… чувственным.

Он не улыбнулся, но в его взгляде на мгновение мелькнуло что-то похожее на веселье.

— Не радуйся раньше времени. Тебя раздела моя сестра, пока лечила и отмывала. Я только рубашку дал.

Женевьева закатила глаза, но не успела возразить, как у неё громко заурчало в животе.

— Если хочешь поесть, все будут в столовой, — бросил он, уже направляясь к двери. — Или я могу принести что-нибудь…

— Нет, я пойду, — сказала она, отмахнувшись рукой. — Хочу, чтобы все, кто ставил против меня, видели моё лицо, пока не возненавидят его.

Глава 23. ЛАЗЕЙКИ

Женевьева вошла в столовую под громкое приветствие.

— Ах, смотрите-ка, она жива, — провозгласил Севин, завидев её в проёме арки, и начал хлопать в ладоши с откровенно раздражающей наигранностью.

— Ты лишила многих людей их денег, крольчонок, — с ухмылкой добавил Ковин.

Женевьева метнула в него злобный взгляд и направилась к уставленному яствами столу. После стольких пропущенных приёмов пищи она была зверски голодна.

Ковин, Севин и Реми сидели рядышком в дальнем конце стола, с жадностью поглощая ужин. Роуин стоял, прислонившись к стене, наблюдая за всеми, и потягивал тот самый фиолетовый напиток, который она уже видела у других накануне свадьбы. В противоположном конце стола сидела Эллин, ковыряя вилкой в кучке ягод с таким видом, будто у неё на душе похороны — Женевьева могла лишь догадываться, что это связано с выбыванием её близнеца. Грейва за столом не было.

— Слышал, вы сработались как команда, — сказал Ковин, поглаживая по голове своего чешуйчатого фамильяра. — Грейв сейчас в бешенстве.

— Прямо сейчас закатывает истерику, — подхватил Севин.

Даже Эллин при этих словах слабо улыбнулась.

Женевьева проигнорировала их болтовню о событиях прошедших суток: Ковин, пустившийся в оргии с шестью любовниками одновременно, Севин, едва не проткнутый в одной из зачарованных комнат, и Реми, получивший с дюжину непристойных предложений от тех, кто принял его за Роуина.

Она отнесла свою тарелку туда, где сидела Эллин, не обращая внимания на пристальный взгляд Роуина, следивший за каждым её шагом. Эллин встретила её настороженным взглядом.

— Роуин сказал, что ты меня исцелила, — тихо произнесла Женевьева, не желая привлекать к этому факту лишнего внимания. — Я просто хотела сказать⁠…

— Я исцелила тебя только потому, что он пообещал пощадить меня, если вы с ним станете Охотниками, и в конце останетесь не только вы, — перебила Эллин, её голос был твёрдым, но не злым.

Эллин отодвинула стул и, не притронувшись к еде, вышла из комнаты.

Севин закатил глаза на прощание сестре и взглянул на Женевьеву:

— Она злится, что вылетел Уэллс. Он единственный, кто давал ей передышку во время игры.

— Оставь Эллин, — предостерёг Роуин, подходя, чтобы стащить с тарелки сестры несколько ежевинок. — Уэллс действительно иногда давал ей послабления. В отличие от вас, ублюдков.