Энчантра (ЛП) - Смит Кейли - Страница 22

Женевьева уже хотела спросить, зачем Эллин нужна её помощь, как вдруг увидела платье, развешенное на дверце спальни. Оно было самым роскошным из всех, что ей когда-либо доводилось видеть — даже свадебное не шло с ним в сравнение, а уж балам Марди Гра и вовсе не снилось такое великолепие.

Эллин терпеливо ждала, пока Женевьева сбросит с себя всё до нижнего белья, а потом помогла ей влезть в платье. Корсаж из чистого золотого шелка, усиленный косточками, соблазнительно сужался к талии, подчёркивая изгибы, прежде чем перейти в многослойную воздушную юбку. Эллин затянула шнуровку на спине так туго, что Женевьеве стало трудно дышать, но результат стоил каждого вдоха — квадратный вырез смело обнажал её пышную грудь. Толстые лямки корсета завязывались бантиками на плечах — деталь, которая ей особенно понравилась. Но настоящей жемчужиной платья было вышитое вручную анатомическое сердце из сверкающих бриллиантов и жемчужин.

От его центра расходились каплевидные чёрные камни, словно сердце разрывалось, разбрызгивая вокруг тысячу капель мерцающей чёрной крови. Женевьева сделала круг, проверяя, как легко двигается юбка. Лёгкость — как у воздуха.

— Он был прав. Тебе действительно идёт золото, — заметила Эллин без лишних эмоций, отступив на шаг, чтобы окинуть платье взглядом.

Женевьева уже собиралась спросить, кто этот «он», но Эллин не дала ей времени — перешла к следующей теме:

— Помни: Охота начинается в полночь. С этого момента ты официально существуешь ради их развлечения, — предупредила она. — Советую как следует повеселиться на балу. Это может быть последнее веселье в твоей жизни.

Женевьева поморщилась.

Эллин вздохнула:

— Боюсь, Роуин так и не объяснил тебе, с чем придётся столкнуться в этой игре — вне зависимости от того, выиграете вы или проиграете. И не только вам двоим.

— Из-за твоей матери? Всё это — ради неё? Чтобы спасти её от Багровой гнили? — спросила Женевьева.

— Всё немного… сложнее, — ответила Эллин. — Но это уже не твоя проблема. Ты ведь не настоящая часть семьи.

Слова ударили, как пощёчина. Женевьева вздрогнула, хотя Эллин, казалось, и не заметила, что задела её. Она и не думала притворяться или желать быть частью этой семьи, но даже при этом такое заявление ранило до глубины души. Кроме Роуина, всем было очевидно, что её можно вычеркнуть без особых сожалений. Не важно, что Севин вёл её к алтарю. Что Эллин помогала ей одеваться и защищала от братьев. Что Баррингтон был так настойчив в своём желании её пощадить. Имморталы умели создавать иллюзию привязанности — сочувствия, даже теплоты. Но в действительности их сердца давно стали камнем.

Женевьева догадывалась, что это был единственный способ пережить бесконечные потери, которые приносила бессмертная жизнь. Всё же… Она напомнила себе, почему ценит свою смертность. Она жила, чувствуя всё до боли остро. Ну… почти всё. Без разбитого сердца вполне можно было обойтись.

— Когда закончишь, отец просил, чтобы ты зашла к нему в кабинет, — сказала Эллин, вырывая Женевьеву из размышлений. — Но не забудь быть в бальном зале к шести. Нокс злится, когда кто-то опаздывает. Он обожает эффектные появления.

При этих словах она закатила глаза и повернулась к выходу, её фамильяр выскользнул первым в коридор.

Оставшись одна, Женевьева заметила у изножья кровати серебристую подарочную коробку, которую раньше здесь точно не было. Рядом — пара длинных перчаток до локтя. Сверху — фиолетовый конверт с серебряной восковой печатью. Она замерла.

В прошлый раз, когда я открыла такое заманчивое письмо…

Но, подняв конверт и перевернув его, она увидела, что на этот раз он был адресован ей. Точнее, госпоже Сильвер.

Женевьева аккуратно поддела печать ногтем и вытащила изнутри лист чёрного пергамента. В центре серебряными чернилами было написано всего три строки и подпись:

Твою золотую выбрал муж. Маску — я.

Кажется, она вполне подходящая.

Нокс.

Она фыркнула, отбросила письмо в сторону и открыла коробку.

Внутри лежала маска.

И сердце у неё оборвалось.

Заяц.

Дьявол нарядил её в позолоченную добычу.

***

Женевьева никак не ожидала, что за дверью спальни Роуина её встретит толпа.

Стоило ей приоткрыть дверь, как все стоящие в коридоре маскированные фигуры, облачённые в роскошь с ног до головы, одновременно обернулись к ней. Это напомнило ей стаю ворон — и было так же жутко.

Где-то в глубине раздался восторженный шёпот:

— Это точно она. Невеста.

Почти у всех в руках были ручные зеркальца и разнообразные коктейли, переливающиеся и пузырящиеся в причудливых бокалах.

Одна из фигур, одетая в платье из перьев и с маской павлина, украшающей верхнюю часть лица, подняла зеркальце и скомандовала:

— Покажи мне невесту.

На гладкой поверхности появилось отражение Женевьевы — в реальном времени. Все ахнули. Включая саму Женевьеву.

Из толпы к ней выступил ещё один — высокий, в маске цвета кобальта, в строгом трёхпьесовом костюме того же цвета. Его взгляд, такого же синего оттенка, окидывал её с таким видом, будто перед ним оказался редкий и не слишком интересный насекомый. В отличие от её заячьей маски или павлиньей, костюм этого мужчины словно заявлял: я просто человек в маске.

Кольцо на пальце Женевьевы внезапно начало нагреваться. Она опустила взгляд — и изумлённо уставилась на чёрный камень.

— Ты не выглядишь на столько, чтоб из-за тебя устраивать весь этот цирк, — фыркнул мужчина в синем.

Женевьева повертела кольцо, словно проверяя его температуру:

— Знаете, я как раз то же самое подумала о вас.

Он будто развеселился, скрестив руки на груди и склонив голову набок:

— Почему мы должны ставить на тебя?

— Лучше спроси, почему мне вообще должно быть не наплевать, поставите вы на меня или нет, — с отвращением бросила она.

Улыбка мужчины стала жёстче. Кольцо на пальце стало ещё горячее.

— Ты ведь хочешь стать Избранной? — прорычал он.

Женевьева фыркнула:

— Зачем? Чтобы впечатлить горстку извращённых ублюдков, которым нечем заняться, кроме как смотреть, как семья рвёт себя на части?

— Она с характером, — хмыкнул кто-то с оленьими рогами, прикреплёнными к маске.

— Я думала, Роуингтон предпочитает женщин потише, — прошептала другая фигура.

Женевьева едва сдержалась, чтобы не расхохотаться. Ещё как предпочитает.

— Смертные, — с пренебрежением произнёс мужчина. — Думаете, нам не плевать на вашу мораль и обиды? Жили бы дольше, поняли бы — нет ни порока, ни святости. Есть только способы скоротать вечность.

По кругу прокатился звон тостов.

— Ну и скрашивайте, — бросила она, пытаясь обойти его. — Наслаждайтесь своей бессмысленной вечной жизнью.

Но он сделал шаг в сторону, перекрывая ей путь. Кольцо стало обжигающим.

Прежде чем Женевьева успела что-либо сказать, он резко толкнул её к стене. Плечи и поясница глухо ударились о камень, и она на мгновение замерла, глотая воздух, пытаясь вернуть себе равновесие.

— Осторожнее, Седрик, — предупредил павлин. — Если испортишь игру, Нокс тебя прикончит.

— Да не собираюсь я её калечить, — ухмыльнулся Седрик. — Просто хочу посмотреть, есть ли в ней хоть капля сопротивления. Чую, от неё толку не будет.

Бесполезная. Вот оно, снова. То слово. Женевьеве потребовалось всё самообладание, чтобы не вцепиться ему в лицо.

Вместо этого она просто отвернулась и пошла прочь, не позволяя им насладиться её гневом. Пусть получают своё зрелище уже на Охоте.

— Эй, я с тобой ещё не закончил! — позвал Седрик, догоняя. — Может, мы не с того начали. У меня есть предложение. Я хотел убедиться, что ты не пустая трата времени.

— Неинтересно, — бросила она, даже не обернувшись.

— Хочешь узнать хотя бы, о чём речь? — настаивал он. — Я могу сделать нас обоих богатыми. Хотя я и так богат. Значит — ещё богаче, полагаю.