Энчантра (ЛП) - Смит Кейли - Страница 2

До скорой встречи.

Твой старый друг,

Баррингтон Сильвер

Когда она впервые открыла это письмо дома, то заметила, что в некоторых местах чернила слегка расплылись, делая отдельные буквы толще.

И среди этих линий проступила знакомая фигура.

Ворон.

— Чёртовы птицы, — выругалась она.

Теперь предвестие было очевидным. Как и ощущение, исходящее от пергамента — лёгкое тепло, которое она училась распознавать последние месяцы.

Магия.

Я настаиваю, чтобы ты приехала до наступления равноденствия…

Изначально Женевьева собиралась покинуть Рим с запасом времени. Но из-за своих нервов и всех соблазнов города…

Лучше поздно, чем никогда, верно?

Она сунула приглашение между страниц дневника и захлопнула чемоданы. Пора.

За её спиной воронья стая разразилась какофонией — клювы долбили стёкла с такой силой, что она удивилась, как те ещё не треснули. Их карканье было оглушительным, крылья били в такт её сердцу.

— Я уже иду, — пробормотала она, с трудом стаскивая чемодан с кровати. Он казался неподъёмным.

Но когда она наконец повернулась, готовая выйти…

Птицы исчезли.

НАКАНУНЕ ВЕСЕННЕГО РАВНОДЕНСТВИЯ

Глава 2. ПРИГЛАШЕНИЕ

Дневной свет мягко пробивался сквозь окно, заливая купе первого класса чарующим золотым сиянием. Тосканские пейзажи за стеклом, возможно, были одними из самых живописных, что Женевьева когда-либо видела… но она почти не обращала на них внимания. Нервы горели огнём, пока поезд мчал её к месту назначения.

Последняя тележка с обедом проехала мимо её купе, звон тарелок и бокалов постепенно стихал, удаляясь по коридору. Женевьева постукивала каблуком в нетерпеливом ритме, ожидая следующей остановки поезда.

Путешествие по итальянской глубинке выдалось утомительным, некомфортным, а главное — ужасно скучным. Сначала она пыталась перечитывать книги из чемодана, но, подтвердив, что воронье проклятие действительно оказалось магией — заклятием — ей быстро наскучило.

Она протянула правую руку к левой, собираясь поиграть кольцом, которое давно уже не носила. Вспомнив об этом, с раздражением опустила руки на колени и тяжело вздохнула. Быть взаперти между четырьмя стенами без единой интересной души рядом — личная версия Ада для Женевьевы. Она чувствовала, что вдоволь настрадалась от одиночества ещё в детстве, в поместье Гримм.

Пока её покойная мать, Тесси Гримм, обучала сестру некромантии, Женевьеве оставались только плюшевые игрушки и фарфоровые куклы для разговоров. Поскольку старшей была Офелия, именно ей по праву доставалась родовая магия. Потребовались годы, чтобы Женевьева осознала: из-за материнского внимания к сестре она выросла, ощущая себя единственным ребёнком. И живущей с постоянной жаждой толпы. Или хотя бы чьей-то постели.

Женевьева привыкла скрывать свою собственную магию, опасаясь, что мать, узнав о её способностях, тоже начнёт её контролировать, как Офи. Она убеждала себя, что не хочет иметь ничего общего с безумным миром Тесси Гримм. А потом мать умерла — всего несколько месяцев назад, — и Офелия взяла на себя бремя семейного наследия. Вместо того чтобы пойти по стопам матери, Офелия решила принять титул Некроманта всерьёз, став чем-то вроде кризис-менеджера для всех сверхъестественных существ, которые в последнее время появлялись на пороге поместья: ведьмы, призраки, вампиры, демоны… И Женевьева поняла, насколько наивной она была всё это время.

Участие в Фантазме — адском состязании, куда они с Офелией отправились осенью — разожгло в ней жажду знаний о потустороннем. Тогда она особо не волновалась: знала, что унаследованная от отца магия поможет ей обойти все физические ужасы и ловушки в особняке Дьявола. Но всё же было неприятно осознавать: если бы не эта сила, она, скорее всего, не продержалась бы в игре и дня.

Было множество моментов, когда Женевьева могла рассказать Офелии о своём желании учиться. Но каждый раз ей не хватало духу признаться, насколько глупо вела себя раньше. Как долго бежала от семьи. И от самой себя.

И уж точно она не была готова признать главную причину, по которой перестала презирать сверхъестественное.

Она больше не пыталась завоевать любовь мужчины, который никогда её не любил.

Громкий свист пронзил тишину — поезд приближался к следующей станции.

Флоренция. Ближайший город к её финальной точке.

Отражение Женевьевы в окне оживилось.

Она уже так близко. Совсем рядом с разгадкой… Возможно, с другой семьёй — такой же, как её.

Она запустила руку в карман накидки и достала фотографию. Нашла её в комнате матери, среди прочих безделушек из жизни, которую Тесси Гримм вела до того, как обосновалась в Новом Орлеане. Жизни, о которой даже Офелия ничего не знала.

На выцветшем снимке был мужчина, стоящий рядом с Тесси, его рука небрежно лежала у неё на плечах — в этой позе было столько естественной близости. Но взгляд Женевьевы всегда притягивали одинаковые медальоны-сердца, что висели у них обоих на шеях.

С того самого дня, как она нашла фото, в голове крутились одни и те же вопросы.

Она знала, что материнский медальон связан с родовой магией — его всегда предназначали Офелии. А этот мужчина — он тоже был некромантом? Были ли у него дети? И… были ли среди них такие, как она?

Любопытство росло годами. Пока не стало невозможно терпеть.

Она перевернула фотографию — на обороте было написано рукой матери:

Баррингтон Сильвер и Тесси Гримм

Свист пара повторился — Женевьева поспешно спрятала фото обратно в карман. Стук колёс стихал, поезд замедлялся перед станцией. Мотор гудел всё тише, пока она вставала и собирала вещи.

Хотя в приглашении говорилось, что стоит прибыть в Энчантра до кануна равноденствия, она не верила, что мистер Сильвер её прогонит. Во-первых, из-за того, с какой страстью было написано письмо — в некоторых местах чернила едва не прорвали бумагу. А во-вторых… если после всего, включая воронье проклятие, он откажется с ней говорить — она вполне может решить его прикончить.

Хотя, пожалуй, это было бы не совсем честно. Ведь письмо было адресовано её матери. Ей не следовало его даже открывать.

Не говоря уже о вине за то, что именно она инициировала переписку с мистером Сильвером — за несколько месяцев до смерти Тесси, надеясь воссоединить их. Надеялась получить такое вот приглашение. Она отправила шесть писем, подписанных именем Тесси Гримм. Но когда наконец получила ответ… матери уже не было.

Лёгкий стук в дверь купе выдернул её из мыслей.

— Синьорина Гримм, — вежливо поздоровался знакомый проводник с тёплым итальянским акцентом. У него были густые чёрные волосы и молодое, открытое лицо. За время пути они перекинулись парой слов — редкие спасительные моменты общения среди тоскливого одиночества. — Хотите, я упакую вам еду с собой?

Женевьева покачала головой — есть ей совсем не хотелось.

— Нет, спасибо, Лука. Но если вы поможете с одним из чемоданов, буду признательна.

Лука кивнул:

— Конечно, синьорина Гримм.

Он поднял самый тяжёлый чемодан и вышел в коридор, дожидаясь, пока она последует за ним. Женевьева не стала задерживаться и оглядываться на душное купе — просто пошла за ним, с облегчением ощущая, что наконец двигается вперёд. В узком проходе её бедро неловко задело стену, костяшки пальцев ударились о панель, пока она пыталась поудобнее перехватить багаж.

Если в Европе что-то и бесит по-настоящему, так это то, что всё тут рассчитано на миниатюрных людей, — мрачно подумала она, — а не на мои формы и мою территорию.

Убедившись, что в коридоре никого нет, она незаметно направила немного магии по левой руке — и чемодан, и кисть исчезли.

Когда они с Лукой добрались до начала поезда, она вновь сделала руку и багаж материальными, прежде чем их заметила небольшая толпа пассажиров и работников.