Серебро в костях (ЛП) - Бракен Александра - Страница 42

— Только не говори, что ты использовала последние пакетики с кофе ещё в Тинтагеле?

Одна только мысль об растворимом кофе усугубила моё и без того пасмурное настроение. Головная боль, преследовавшая меня из-за отсутствия моего тёмного эликсира жизни, была просто невыносима.

— Хорошо, что у тебя есть лучший брат на свете, — сказал он, извлекая из сумки небольшой термос.

Мои глаза расширились, когда я схватила термос и открутила крышку. Запах горького, растворимого кофе, поднимающийся с лёгким паром, приветствовал меня, словно старый друг. Я снова посмотрела на него.

— Кажется, я сейчас расплачусь, — призналась я, прижимая термос к груди.

— Я подружился с эльфийской кухаркой, Дилуин, и раздобыл горячей воды, — похвастался Кабелл. — Оказывается, даже феи не могут устоять перед моей обворожительной улыбкой.

— Уверена, она просто дала тебе воду, чтобы ты скорее ушёл, — сказала я, сделав глоток сладкого напитка.

— Пожалуйста, — с поддельным возмущением ответил он.

Меня внезапно накрыло странное чувство благодарности, и я добавила:

— Ты всё-таки лучший брат.

— Нет уж, я просто пытаюсь освободить свою сестру от демона, который вселяется в неё до первой чашки кофе, — фыркнул он. — И вообще, у тебя не было выбора, кто станет твоим братом.

— Судьба единственный раз поступила правильно, — сказала я.

Кабелл издал задумчивое «ммм»:

— Судьба или Нэш?

— Ты спал этой ночью? — спросила я, сменив тему. — Мне удалось поспать, может, час, и то с трудом.

— Повезло, — хмыкнул он. — У меня получилось минут десять, благодаря милой колыбельной из визгов.

Я привыкла спать в странных местах, засыпая сразу, как только голова касалась чего-нибудь мягкого — будь то руки, подушка или свернутая рубашка. Но каждый раз, закрывая глаза этой ночью, я видела в памяти монстров из леса, умирающего Септимуса, шрамы Эмриса и слова Катрионы: «Я отведу тебя к твоему отцу».

Я обхватила себя руками, пытаясь удержать немного тепла под своей фланелевой курткой, и глубоко вдохнула воздух, тяжёлый и отвратительный, насыщенный запахом навоза и лошадиного пота, доносившимся из стоявших неподалёку конюшен.

Немного поодаль Дери взбирался на Материнское дерево, заполняя соломой и мхом то, что выглядело как древесные наросты. Ему помогали десятки крохотных зелёных созданий, которые очищали дерево от гнили и обгрызали засохшую кору. Эти существа, размером не больше моей ладони, имели тела, напоминающие веточки, и головки в форме бледно-зелёных розовых бутонов. Их крылья, похожие на стрекозу, переливались и блестели.

Позади нас Беатрис и одна из остальных Девяти, Арианвен, отрабатывали приёмы на мечах под наблюдением Бедивера. Сталкивающиеся деревянные тренировочные мечи нарушали тишину утра, сопровождаясь то хриплым вздохом, то возгласом «Ха!».

— Вот так, — сказал Бедивер. — Вложи силу, наклонись — да, Ари, именно так.

Арианвен коротко подстригла каштановые волосы, подчёркивая красоту своего лица. Она двигалась с грацией, которой я могла бы только позавидовать. Её фигуру, хоть и не совсем стройную, нисколько не стесняла тренировочная кожаная броня, когда она наносила удары — плавно, затем резко-резко, постукивая лезвием.

Беатрис с лёгкостью отражала каждый её удар. Это выглядело несправедливо: Беатрис была выше своей соперницы как минимум на пять дюймов, а значит, её клинок имел больший радиус, и Арианвен приходилось двигаться быстрее и прикладывать больше усилий, чтобы компенсировать это преимущество.

С другой стороны, в настоящих битвах справедливость встречается лишь случайно.

— Она действительно сказала «дневной свет», да? — спросил Кабелл, глядя вверх, где серый небосвод не предвещал рассвета. Он едва ли сдерживался, пританцовывая на месте от нетерпения.

— Сказала, — проворчала я.

— «И конец!» — скомандовал Бедивер за нашими спинами.

Обе девушки отступили, вернув деревянные мечи на стойку неподалёку. Беатрис тыльной стороной рукава вытерла пот со лба, затем обняла другую жрицу за плечи, мягко сжав их.

— Я же говорила, что ты справишься в два счёта, — произнесла она.

Арианвен засияла улыбкой, привалившись к подруге. Было трудно сказать, пылает ли её лицо от похвалы или от тренировок.

— Ты идёшь на кухню? — спросила она.

— Меня уже ждёт нож в руках повара, — подтвердила Беатрис. — А ты?

— Марии нужна помощь с бельём, — ответила Арианвен, кивая. Затем её взгляд упал на нас: — Вы ждёте Кайт?

Мне понадобилась секунда, чтобы понять, что она обращается к нам.

— Да, — ответила я резче, чем намеревалась. — Если у нас с ней одинаковое представление о рассвете, она уже должна была появиться здесь.

Брови Арианвен удивлённо поднялись.

— Это на неё не похоже. Как думаете, ей понадобится кто-то, чтобы пойти с ней?

— Я отправлюсь с ними, — заверил её Бедивер, придав своему голосу оттенок спокойной уверенности.

— Да, — согласилась Арианвен, — но вы абсолютно уверены…

— Это всего лишь стирка, Ари, а не казнь, — покачала головой Беатрис.

— Легко тебе говорить! — возразила та. — Не тебе потом пахнуть щёлоком две недели!

— Зато у тебя будет возможность поработать с прачечными дубинками, — заметила Беатрис, уводя её за собой. — Я знаю, как сильно тебе нравится выбивать грязь из простыней.

Арианвен фыркнула, её голос стихал с каждым шагом:

— Это действительно бодрит.

— Я посмотрю, не найдётся ли Катриона, — сказал нам Бедивер, почесав седую бороду. — Уверен, она всего лишь делает свой утренний обход.

— А я уже надеялась, что она упала в колодец и никогда больше не вернётся, — пробормотала я.

— Мы не сдвинемся с места, — пообещал Кабелл, вонзив локоть мне в рёбра.

Я облокотилась на ограду, слишком раздражённая, чтобы ответить. Мои глаза блуждали по двору, скользя по камням и мимо идущих фигур.

В ночной тьме башня казалась окружённой ореолом священной тайны, но утренний свет разрушил эту иллюзию.

Теперь её сооружения выглядели обветшалыми, словно измученные голодом тела. Каменные стены, будто раны, были испещрены трещинами, кое-где их заменяли грубые заплатки, а некоторые стены так накренились, что их пришлось подпирать. Повсюду — плесень, ржавчина и копоть, создававшие ощущение, будто всё это медленно тонет в трясине.

Потускневшие знамёна с символом Богини — узлом из трёх сердец в центре дуба — безжизненно свисали в неподвижном воздухе.

Хуже всего было то, что части Материнского дерева потемнели до болезненного серого оттенка, испещрённые грибами. Я и без Невы знала, что эти грибы наверняка пожирают внутреннюю гниль. Даже Дери выглядел слабее: его деревянное тело казалось хрупким. Несколько жителей Авалона изучали гниль на дереве или пытались помочь Дери срезать её с коры.

Я тяжело вздохнула, вновь окинув взглядом двор. Нева всё ещё с радостью приветствовала лошадей, привязанных у конюшни по другую сторону тренировочной площадки. Конюшни, как и лазарет, находились позади башни. Кабелл говорил, что одно из каменных зданий перед башней — это кухня, тесное и жаркое пространство под командованием Дилуин, эльфийской поварихи, которая была ростом с ребёнка, но с лихвой компенсировала свои размеры твердым характером.

Предположительно, стирка могла проводиться только в источниках, если, конечно, никто не хотел, чтобы их одежда вернулась с новыми кровавыми пятнами и грязью вместо чистоты.

Наше ожидание также дало нам возможность увидеть тех, кто уцелел в Авалоне, и позволило им увидеть нас. Большинство старались держаться от нас подальше, занимая свои места на стенах или поднимая воду из источников. Некоторые смотрели с любопытством, другие — с откровенным подозрением. Немногие вообще бросали свои вёдра и инструменты, убегая в башню, едва завидев нас.

Но хуже всего были лица, на которых не отражалось ничего, словно ужас, с которым они столкнулись, вытравил из них душу. Они переходили от одного дела к другому, ни разу не поднимая глаз, как беспокойные духи, заключённые в бессмысленную петлю, движимые лишь памятью тела.