Сол-Сити (ЛП) - Кэссиди Пенн - Страница 3

Теперь, когда я наполовину волк, мои чувства резко обострились. Когда я впервые обратилась, это было ошеломляюще. Сенсорная перегрузка поставила меня на колени, даже без всякой добавленной боли, это было просто вишенкой поверх дерьмового пломбира. Новое осознание было еще одной вещью, о которой я никогда раньше не задумывалась — о том, как много в этом мире еще предстоит открыть.

Когда я была человеком… или до того, как узнала, что волк, то могла видеть мир только через приглушенную, нечеткую линзу. Когда моя волчица вышла на первый план, это было похоже на прорыв сквозь поверхность океана, приветствующий совершенно новые запахи, звуки и вкусы. Мир был намного богаче, когда ты можешь по-настоящему прочувствовать все это.

Позволив перемене пройти через меня, моя рубашка большого размера разорвалась и клочьями упала на землю, мой торс изогнулся, обрастая мышцами и шерстью, когда он удлинился. Это произошло в мгновение ока, но я все еще чувствую каждую косточку, когда она встаёт на место, каждый мускул, когда он рвется и крошится. Это приятно — как растянуть мышцу или хрустнуть суставом. Удовлетворение прокатилось по мне, когда я встряхнула своим шелковистым черным мехом и зарылась лапами в грязь.

Я проигнорировала пристальные взгляды и пустилась вскачь, направляясь к деревьям. Сегодня вечером стая была на свободе, занимаясь тем, чем, черт возьми, они занимались здесь, у черта на куличках. Большинство из них были в человеческом обличье, и они смотрели, как я мчусь к линии деревьев, вероятно, шепча друг другу о том, какой чокнутой была новенькая.

Ни с кем из них я пока не была в особо дружеских отношениях, в основном держалась особняком. Иногда это было слишком — чувствовать их осуждение и их вопросы, на которые у меня все еще не было ответов. Они, вероятно, думали, что я огромная, социально неумелая чудачка, удивляясь, почему каждый божий день убегаю одна, вместо того чтобы интегрироваться в стаю.

Мне следовало догадаться, что я стану зрелищем — племянницей сенатора-психопата. Человек, которого похитила старейшая ведьма в мире и над которым ставила эксперименты.… Да, я была, мягко говоря, изгоем. Были и другие, подобные мне, которых спасли из изоляторов, в которых нас держали, но я не потрудилась выследить кого-либо из них. У меня было о чем беспокоиться.

Побегав еще немного, мимо озера, массивного дома на дереве на другой стороне и по краю территории Кровавой Луны, я чувствовала, как ветер треплет мою шерсть, а утрамбованная грязь хлюпает под лапами.

Лапы… Кто, черт возьми, мог это предвидеть? Только не я, это уж точно. Всю свою жизнь я думала, что я человек. С дядей, который презирал дарклингов, и родителями, которые были слишком хорошими, чтобы общаться с ними, это никогда даже не принималось во внимание. Но покрытые мехом ноги, несущие меня через лес, говорят об обратном.

Оглядываясь назад, полагаю, это должно было иметь смысл. У меня всегда было странное увлечение дарклингами. Меня много раз называли сочувствующей, и у меня было, возможно, нездоровое количество футболок с надписью #darklingright. Я была одной из тех раздражающих протестующих, которые разбивали лагерь на перекрестках и останавливали движение. Но я горжусь делом, за которое выступала, и сделала бы это миллион раз.

Укол вины пронзил меня, как всегда, когда я задумывалась о своей прошлой жизни. Прошел год, а я все еще не рассказала своим друзьям по колледжу об этом моем новом открытии в виде волчка, но они, вероятно, уже знали, поскольку об этом пронюхали новостные каналы. Это был еще один недостаток семьи, в которой я родилась, — ничто никогда не было личным. Возможно, часть меня оттягивала неизбежный приступ паники, зная, что мои друзья посмотрят на меня по-другому, как только узнают.

Не то чтобы в этом было что-то обязательно неправильное, но я просто чувствовала себя не совсем готовой попрощаться с человеческой версией Беатрикс Каствелл, обычной скучной студентки колледжа, у которой есть знаменитая кузина. Та девушка ушла, нравилось мне это или нет, и я знаю, что рано или поздно мне придется принять эту новую и улучшенную версию ее, обновления и все такое.

Прошел час моей пробежки, когда я услышала звук лап, шлепающих по лесной подстилке позади меня. Моя шерсть встала дыбом, и раздражение заставило меня зарычать. Этот звук заставил стаю птиц поблизости вспорхнуть с верхушки дерева и взмыть в небо.

Что заставило меня подумать, что действительно ли я смогу улизнуть так, чтобы об этом не узнал всезнающий Гарет Кровавая луна? Наивно даже предполагать такое. У этого мужчины был особый способ проникнуть мне под кожу. Он слишком серьезно относился к своей работе няни.

Остановившись как вкопанная, я повернулась лицом к непрошенному гостю. Огромный волк бежал ко мне, его золотые глаза сверкали в ночных тенях. Мне всегда было интересно, что определяет окрас волка. Сиренити была серебристой волчицей, что вполне соответствовало ее человеческому цвету волос, и мой мех был черным, так что это тоже имело смысл, как у Августа, хотя его человеческие волосы были темно-русыми.

У Гарета был густой, красновато-коричневый мех, похожий на древесную кору, но глаза были золотистыми, как у нашего альфы. Мне сказали, что мои были ярко-неоново-зелеными, что было супер круто и задиристо.

Гарет был не таким крупным, как Август в волчьей форме, но он все равно был намного крупнее меня, и все еще крупнее большинства самцов стаи. Если бы он встал на две задние лапы, то легко преодолел бы высоту в восемь футов.

Он резко остановился там, где я стояла, пригвоздив меня взглядом к месту. Я даже не знала, возможно ли это технически, но его волчье лицо выглядело раздраженным. С другой стороны, возможно, я просто проецировала то, что уже знала о нем. Гарета никогда не обвиняли в том, что он веселый, раскованный парень.

Он с глухим стуком воткнул лапу в грязь, прежде чем между нами раздался рокот. Перевод: — Какого хрена ты здесь делаешь за час до того, как нам нужно уходить, тупица… — Да, он, наверное, мог бы продолжать часами, если бы я ему позволила.

Он ненавидел, когда я делала что-нибудь, не предупредив его. Вероятно, потому, что он изо всех сил старался поцеловать своего кузена в задницу, а я выставляла его в плохом свете. Слишком плохо для Гарета, но мне все равно. Я устала жить в клетке, и теперь, когда была свободна, собиралась использовать свою свободу, чтобы делать все, что, черт возьми, мне заблагорассудится.

Вместо того, чтобы подчиниться его очевидной попытке доминировать надо мной, я развернулась на лапах и ускакала в другом направлении. Я чувствовала, как он позади меня набирает скорость, когда начала петлять взад-вперед среди гигантских секвой. Почва была неровной, с волнистой корневой системой, поэтому я перепрыгнула через них с грацией, которой до сих пор удивляюсь спустя год.

Гарет не отставал от меня, но в этот момент я даже не пыталась убежать далеко. Дело было не в том, что он нянчился со мной, а в том, что мне нужно было уединение от всего и вся. Следующие пару недель мы собирались застрять в пределах Сол-Сити без возможности уехать. Суд над Эстель должен был попасть в национальные, а возможно, и мировые новости, так что в это время было бы небезопасно даже покидать здание консульства. Так что я наслаждаюсь свободой, пока еще могу, к черту плохое настроение Гарета.

В конце концов, я развернулась обратно, направляясь прочь от заходящего солнца к дому стаи. У меня, наверное, было около получаса, чтобы принять душ и переодеться к нашему отъезду.

Добравшись до края озера, я нырнула в рощицу деревьев, одно из которых отломилось и упало, образовав небольшую нишу. Я спрятала спортивную сумку под ветками несколько месяцев назад, когда начала эти сольные пробежки, чтобы мне не пришлось проходить позорный путь через всю стаю голышом.

Когда я поняла, что путь свободен, вернулась в свой человеческий облик, расстегнула молнию на сумке и накинула футболку большого размера за мгновение до того, как услышала приближающиеся шаги Гарета. Я знала, что он нарочно сдерживался, когда мы сблизились, вероятно, поэтому не решилась ударить его по лицу за то, что он извращенец.