Сол-Сити (ЛП) - Кэссиди Пенн - Страница 1

Пенн Кэссиди

Сол-Сити

Темная вселенная — 4

Данный перевод является любительским, не претендует на оригинальность, выполнен НЕ в коммерческих целях, пожалуйста, не распространяйте его в сети интернет. Просьба, после ознакомительного прочтения, удалить его с вашего устройства.

Перевод выполнен группой: Delicate_rose_mur

Дорогой читатель,

Когда окажешься свисающим на краю обрыва, ты можешь поднять руки и крикнуть «Уееееееееееее»! — Пенн

Пришло время мне надеть штанишки большой девочки и сделать то, что нужно было сделать, то же самое, что делала Сиренити с того момента, как ее жизнь изменилась навсегда. Мне нужно было взять с нее пример и быстро стать жесткой, даже если я притворялась.

Я первой вошла в зал суда, сразу обратив внимание на яркие серебристые волосы моей кузины. Должно быть, она почувствовала, что я вошла, потому что обернулась и одарила меня понимающей улыбкой, которая всегда успокаивала меня. Шон тоже был бы здесь, чтобы дать показания, но он все еще был слишком непредсказуемой личностью, и ради безопасности гражданских лиц в зале ему пришлось остаться.

Однако он смог записать свидетельские показания, и, насколько знала, они собирались использоваться так же, как и наши. Локсли тоже была здесь, и когда наши взгляды встретились, она подмигнула мне, успокаивая что-то внутри меня. Все мои друзья были здесь, и я была в безопасности. Здесь никто не мог причинить мне вреда. Никто и никогда больше не сможет причинить мне боль.

Процесс начался с того, что судья объяснила, почему мы все собрались здесь. На вид это была пожилая женщина лет сорока. Мне стало интересно, специально ли они выбрали человека и в чем именно заключается ее лояльность.

Гарету и Уору не разрешили сидеть рядом со мной, но я, как обычно, чувствовала их где-то позади. Солгу, если скажу, что их присутствие не заставляло меня чувствовать себя в десять раз безопаснее.

Я бросила взгляд на дверь, за которой сидела судья, ее голос все бубнил и бубнил, действуя мне на нервы. Мне уже не терпелось увидеть Эстель, надеюсь, в наручниках и оранжевом комбинезоне.

Сиренити села рядом со мной, и через пять минут, пока мое колено беспрестанно подпрыгивало, она положила руку мне на ногу. Я посмотрела на нее с извиняющейся улыбкой, мое беспокойство взяло верх, и она ответила мне тем же.

Чувствовую, что веду себя как самый большой ребенок в мире, потому что за последний год она пережила столько всего, что по сравнению с этим мои проблемы выглядели детским дерьмом.

Взглянув на присяжных, я с облегчением увидела, что это была довольно ровная смесь дарклингов и людей. Было даже несколько ведьм и чернокнижников, но у меня не было возможности узнать, к какому клану они принадлежали, надеюсь, не к Найтингейл.

Сиренити была вызвана первой в качестве основного свидетеля, и она дважды сжала мою руку, прежде чем подойти и занять место. Я понятия не имела, как ей удавалось выглядеть такой уверенной и невозмутимой, в то время как моя волчица царапала кожу, чтобы выбраться наружу. Убеждена, что каждый человек в зале суда слышит, как колотится мое сердце.

Двери открылись, и вошли двое солдат с женщиной на буксире. Она действительно была одета в оранжевый тюремный комбинезон, ее руки были сцеплены перед собой и туго скованы наручниками. Наручники сверкнули фиолетовой магией, которая заставила меня задуматься, не дело ли это рук Бастиана, удерживающего ее на месте.

Это был первый раз, когда я увидела Эстель воочию; она была такой же красивой, какой я ее помнила. Она была свирепой и великолепной, и в ней было что-то такое, что сразу говорило о ее древности.

В ее глазах была хитрость, от которой мне стало не по себе, и она ухмыльнулась, как будто у нее уже было преимущество, хотя она больше не владела своей магией.

Но я знала, что внешность может быть обманчивой, и, магическая она или нет, эта женщина была чертовски могущественна. Она все еще имела влияние в сообществе дарклингов и имела сторонников, которые последуют за ней до конца.

Наши взгляды на короткое мгновение встретились, когда ее вели к ее месту, и она улыбнулась, отчего мне захотелось ударить ее по лицу. Я задумалась, сколько бы отсидела в тюрьме, если бы поступила именно так, перепрыгнув через это сиденье и нанеся удар кулаком прямо в ее хорошенький, ухмыляющийся ротик.

Эта ситуация оказалась именно такой отталкивающей, как я и предполагала. По какой-то причине в своей голове я продолжала представлять доктора Беллами, хотя знала, что увижу не его лицо, когда мне будет предложено рассказать свою историю на свидетельской трибуне.

Это не помешало мне представить бледные, жилистые руки, его растрепанные седые волосы, ледяные глаза и этот самодовольный, уродливый взгляд.

Было трудно примириться с тем фактом, что они были одним и тем же человеком, и что за этими глазами все это время пряталась Эстель. Она была злом — чистым и незатейливым.

Следующие полчаса мы слушали отчет Сиренити от начала до конца. Она даже рассказала подробности своего похищения ковеном Ноктюрн, не жалея подробностей, включая ее романтическую связь с Атласом, Мерриком и Фаустом, и как им удалось привлечь ее на свою сторону, и как она стала неотъемлемой частью свержения собственного отца.

От того, что я полностью выслушала ее историю, у меня защемило в груди. Было так тяжело представить мою тихую, красивую кузину, переживающую все эти травмы. Мы говорили о том, что произошло в прошлом году, всего несколько раз. Она рассказала мне о той ночи на мосту, когда она размышляла о том, чтобы покончить со всем этим прямо здесь и сейчас. Меня затошнило оттого, что меня не было рядом, чтобы помочь ей.

Я должна была быть там и отговорить ее от этого шага. Должна была знать, что с ней происходит, и это заставило меня задуматься, почему она никогда не доверяла мне правду.

Для дачи показаний были вызваны еще несколько свидетелей, включая Локсли Ноктюрн, которая также был похищена и стала катализатором всего этого. Она была причиной, по которой Атлас, Меррик и Фауст похитили Сиренити в первую очередь, и ее история была такой же ужасающей, как и у всех остальных.

Ее держали в одной из клеток на верхних этажах, и над ней еще не проводились эксперименты. Кто-то мог бы сказать, что ей повезло, хотя от ужасных условий, которые она описала, меня тошнило.

Шел второй час, когда меня наконец позвали. Мои руки тряслись так сильно, что мне пришлось сделать несколько глубоких вдохов и умолять мою волчицу успокоиться, а также молить ее о силе, которой у меня не было как у человека.

На короткое время мне пришлось надеяться, что я смогу заглушить эти человеческие инстинкты — сражайся или беги, — и встретиться с этим лицом к лицу.

Я заняла место на свидетельской трибуне слева от судьи. С этого ракурса я была вынуждена смотреть прямо на Эстель, глаза которой не отрывались от моего лица. На ее лице все еще была та нелепая ухмылка, как будто у нее был какой-то секрет, о котором остальные из нас еще не догадались.

Оторвав от нее взгляд, я вместо этого сосредоточилась на своей кузине, которая ободряюще кивнула мне, но даже отсюда могу сказать, что в ее глазах стояли слезы, как будто ее признание ослабило что-то внутри нее, вырвавшись на свободу.

Адвокаты Эстель задавали мне вопрос за вопросом о той ночи, когда меня похитили, и я была вынуждена вспоминать каждую секунду, вплоть до мельчайших деталей, которые, возможно, упустила.

Большая часть той ночи была расплывчатой, и я до сих пор не знаю, как именно попала из такси в ту камеру.

Но я помнила звуки и запахи, страх той ночи. Вспомнила, как проснулась дезориентированной, не чувствуя ничего, кроме запаха отбеливателя и крови, с непрекращающимся шумом в ушах, пока боролась с болью от того наркотика, которым меня накачали, чтобы вырубить.