Тактик 3 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar" - Страница 8

— В общем, ты понял, я просто хочу жить и править своими людьми, равно как и не людьми. Я… И как смею надеяться, моя дочь тоже, мы просто хотим, чтобы нас оставили в покое! Моя банда не грабит караваны и не нападает на деревни. Мы мирно сосуществуем с местными, торгуем, защищаем их от настоящих бандитов. Этот лес — наш дом. И уж тем более, я не горю желанием ввязываться в разборки каких-то посторонних королей! Теперь, когда я нашёл дочь… я хочу просто жить здесь, с ней.

Он был искренен. И я его понимал. Но у богини были другие планы.

— Я не буду Вас убеждать или заставлять, — пожал я плечами. — Аная сказала мне, что Вы согласитесь сами. Видимо, у неё есть свои методы убеждения.

Я поднялся.

— Мы с моими спутниками поживём у вас пару дней, если не возражаете. Отдохнём с дороги. А Вы… подумайте. Поговорите с богиней. Это её сфера ответственности.

Оливер Рэд, всё ещё находящийся в прострации от свалившихся на него новостей, молча кивнул.

— Будьте нашими гостями, — наконец выдавил он. — Тебе и твоим бородатым приятелям окажут лучший приём. Внутри лагеря вам ничего не угрожает. У нас свои законы, и главный из них — не причинять вреда своим.

Я вышел из дома атамана, оставив его наедине с новообретённой дочерью и тяжёлыми мыслями. Моя работа на сегодня была сделана. Теперь ход был за Анаей.

А я собирался немного отдохнуть и осмотреться. Впереди нас ждала война.

Глава 4

Решение, отправляющее в путь

Прошло два дня.

Два дня тишины, ожидания и скрытого напряжения. Поскольку богиня не выставляла конкретных сроков, то я тоже не видел особенных причин для спешки.

И уж тем более я не торопил Оливера Рэда. Давить на человека, которому только что на голову свалили восемнадцатилетнюю дочь (или около того, паспорт я не проверял, но судя по их историям, примерно так) и божественный ультиматум имени богини с тьмой вместо головы, было бы глупо и контрпродуктивно.

У него и без моих понуканий было о чём подумать. К тому же, я был уверен, что Аная не из тех, кто оставляет дела на самотёк. Её «методы убеждения», скорее всего, не ограничивались одними молитвами.

Я использовал это время с пользой. Вместо того, чтобы сидеть сложа руки, я влился в жизнь лагеря. Мои новые знакомые, Мурранг и Хрегонн, быстро нашли общий язык с местными воинами, особенно после того, как в дружеском поединке Мурранг голыми руками поднял и перевернул самого здоровенного орка из шайки Рэда. Этот простой акт демонстрации силы мгновенно обеспечил нам уважение.

Я свою удаль молодецкую не проверял, всё больше наблюдал. Присутствовал на тренировках, которые здесь проходили ежедневно.

То, что я видел, впечатляло и настораживало одновременно. Индивидуальная подготовка у большинства бойцов была на высоте. Они владели мечами, топорами, луками, ножами. Двигались быстро, легко ориентировались на пересечённой местности, били сильно.

Это были опытные бойцы, прошедшие не одну стычку. Но как только дело доходило до группового взаимодействия, начинался хаос.

Никакого строя, никакой тактики, кроме «беги и руби». Полное отсутствие строевой дисциплины. Каждый был сам за себя. Сборище сильных одиночек, а не армия. В открытом поле их бы размотала любая плохонькая регулярная рота, просто за счет организации. Впрочем, для партизанской войны в лесу этого, возможно, было достаточно.

Я прикинул, что, если дело дойдёт до сражения, мне придется провести ускоренный курс «Тактика для чайников», начиная с самых азов. Мысленно я уже начал составлять план тренировок.

Оливер Рэд сам нашёл меня вечером второго дня. Я сидел у небольшого костра, который развёл на отшибе лагеря, и смазывал оружейной смазкой гномий меч и клевец.

Атаман, несмотря на приличный возраст, подошел бесшумно и сел напротив. Он сильно изменился за эти два дня. Куда-то исчезла былая расслабленность лесного хозяина. Его лицо стало с одной стороны одухотворённым, а с другой, в ней появилась мрачная решимость человека, который принял решение, и это решение ему не нравится, но другого пути нет.

Он долго молчал, глядя пространство около меня. Я тоже молчал, давая ему возможность начать разговор.

— Она приходила, — наконец глухо произнёс он, не глядя на меня и не поясняя, кто такая «она».

— Я не сомневался, — кивнул в ответ.

— Разговор был коротким. А предложение… из тех, от которых не отказываются.

В его голосе не было особенной радости или энтузиазма. Только тяжесть принятого на себя груза. Он не хотел этого «приключения». Он бы хотел тихо-мирно жить в лесу с новообретённой дочерью.

Но богиня решила иначе.

— Я согласился. И тебе я тоже скажу, что согласен, — сказал он, наконец подняв на меня глаза.

В них плескалась холодная ярость. Ярость не на меня, а на судьбу, на богов, на весь этот мир, который не оставлял ему выбора.

— И мои люди пойдут за мной, хотя они и вольные стрелки, но пойдут, куда бы я их ни повёл.

Я молча кивнул. Слова были излишни. Сделка была заключена. Не со мной. А с той силой, которой мы оба теперь служили. Каждый по своим причинам.

На рассвете, когда первый бледный луч солнца пробился сквозь густые кроны деревьев, лагерь ожил. Но это было не обычное сонное пробуждение. По поселению, как электрический разряд, пронеслась команда Рэда. И то, что началось потом, поразило меня до глубины души.

Я ожидал увидеть хаотичные сборы, крики, споры, суету. Вместо этого я стал свидетелем идеально отлаженного механизма. Люди, орки, гномы — все действовали с поразительной скоростью и слаженностью. Каждый знал свой манёвр. За несколько часов лагерь, который казался мне постоянным, обжитым поселением, просто исчез.

Деревянные дома и землянки разбирались на составные части, которые аккуратно укладывались на повозки, запряжённые выносливыми мулами. Навесы сворачивались, костры тушились и засыпались землёй. Часовые снимались с постов и присоединялись к общей работе. Специальный отряд методично заметал следы, разбрасывая старую листву и ветки так, что через пару дней даже самый опытный следопыт не нашёл бы здесь ничего, кроме обычной лесной поляны.

Мужья прощались с жёнами и детьми. Все рассматривали эту операцию как рейд, в котором не участвует обоз. Но все верили в своего атамана, человека немолодого и надёжного. Осознав это, я непроизвольно сжал зубы и поставил себе задачу провернуть без потерь задание богини, которая рассматривала людей и других разумных как пешки, которые слетают с доски, не удостоившись даже взгляда.

Всё это происходило почти в полной тишине. Команды отдавались вполголоса или жестами. Никакой паники, никакой суеты. Это была работа профессионалов, которые проделывали подобное не в первый раз.

Я стоял в стороне вместе с Муррангом и Хрегонном, наблюдая за этим муравейником, и моё уважение к Оливеру Рэду и его людям росло с каждой минутой. Я понял, что это не просто сброд разбойников. Это была настоящая партизанская армия со своей, пусть и примитивной, но чертовски эффективной логистикой и железной дисциплиной. Они были как кочевники, способные за несколько часов свернуть свой город и раствориться в лесу без следа.

Дайре была здесь же, рядом с отцом.

Она была одета в простую, но добротную дорожную одежду, которую ей, видимо, подобрали женщины из лагеря. На её лице была сложная смесь эмоций: страх перед неизвестностью, радость от того, что она рядом с отцом, и детский восторг от масштаба происходящего. Вчера она была рабыней в грязном трактире, а сегодня — дочь атамана целой армии, отправляющейся на войну. Перемены в её жизни происходили со скоростью лавины. И в отличие от других женщин лагеря, она ехала с отцом. Не знаю уж, что они там по этому поводу друг другу говорили, не моё дело лезть во взаимоотношения отца и дочери, но дела обстояли именно так. Женщины (почти все) и дети отправлялись в какие-то другие поселения, а мужчины — в поход.