Тактик 3 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar" - Страница 22

Деньги на это, кстати, он использовал свои.

Утром парочка гномов из общины, я и парочка квизов отправились в банк и слегка уменьшили размер моего вклада в нём.

Местные гномы, как и предполагали квизы, общались с ними без огонька, но признавали, что если те помогают носителю знака «Гве-дхай-бригитт», то они несомненно молодцы.

Деньги ушли в гномий квартал и тот моментально засуетился, как Лас-Вегас в Рождество.

Судьба иронична. Деньги, которые я заработал на рейдах против орков, теперь снова превращались в инструмент ведения войны, в этот раз скорее гражданской.

Но я был уверен в необходимости снарядить свою армию на самом высоком уровне, потому что бойцы были готовы и мотивированны, осталось их организовать и обеспечить их живучесть. Ведь хорошее снаряжение — это уже половина победы. А с отменным (и весьма дорогим для моего кармана) гномьим снаряжением и все семьдесят пять процентов.

Пока ещё не все элементы плана вставали на свои места. Наша армия была в городе. Оружие для неё ковалось. Но что касается нашей армии, то оставался один, последний и самый важный для Рэда вопрос. Его дочь — Дайре.

Вечером, когда я вернулся на стройку, Рэд отвёл меня в сторону. В свете костра его лицо выглядело уставшим и встревоженным.

— Рос, — сказал он тихо, и в его голосе не было привычных командирских ноток. В нём звучала мольба отца. — Дайре. Я не могу оставить её здесь. Этот склад кишит моими людьми. Они верны мне, но они… они те, кто они есть. Разбойники, убийцы, насильники в прошлом. Тут скоро будет очень горячо и оттого опасно. Опять-таки, если что-то пойдёт не так, если нас прихлопнут… она не должна быть здесь.

Я понимал его лучше, чем кто-либо. Обретённая дочь стала для этого сурового воина центром мира, его единственной уязвимостью и одновременно его главной силой. Рисковать ей было нельзя.

— Ты прав, — кивнул я. — Оставлять её здесь — безумие. Давай подёргаем гномов, они мне должны как земля колхозу, помогут.

Рэд не представлял себе, что такое колхоз, но согласился попробовать.

На следующее утро я снова был в гномьем квартале. Я пришёл к Борину и изложил ему проблему. Я не стал вдаваться в подробности, кто такая Дайре, просто сказал, что это дочь моего друга Рэда и ей нужна абсолютная безопасность.

Гном выслушал меня молча, поглаживая бороду.

Конечно то, что я сегодня появился и заказал кучу оружия, а завтра говорю, что кому-то нужна безопасность, наводило гномов на некоторые мысли, но он согласился помочь.

— Мы многим тебе обязаны, Друг-Лучше-Гнома, — сказал он наконец. — И безопасность дочери — это святое. Если ты считаешь, что в городе ей оставаться опасно, слишком много глаз и ушей или другие причины… У нас, у гномов, за городом есть слободка, наши там глину добывают для местных, камушки ищут, кирпич жгут. Я схожу и поговорю с их старейшиной Буртаном. Он мой троюродный брат. Думаю, он не откажет, его дом станет её домом. За ней присмотрят и защитят, если что. А даже если в Лемезе всё начнёт полыхать, её там никто не найдёт и не тронет, даже помогут убраться за пределы королевства.

Вообще гномы восприняли мои слова серьёзно. Судя по обрывкам фраз, гномьи семьи запретили молодёжи покидать пределы квартала, кроме случаев крайней необходимости.

Квартал был выстроен как отдельный комплекс домов и улиц, а теперь часть проходом туда «случайно» оказались заблокированы мощными телегами (которые «случайно» прибили к стенам), строительным мусором, а те проходы, что остались, так же случайно снарядили красивыми, но чрезвычайно мощными воротами.

Гномы не знали, что творит носитель знака «Гве-дхай-бригитт» но на всякий случай превращали свой райончик в маленькую крепость и готовились к осаде, закупали продовольствие, расчистили колодец, который у них был.

А кроме того, работа по выполнению моего заказа велась, как и обещали, в три смены, гномы поставили к верстакам и наковальням молодёжь, женщин и стариков. Они стремились поскорее отработать свою оплату, крепко заработать и только тогда дать себе отдых.

По сути гномий квартал превратился в работающую на пределе возможностей фабрику.

Вечером того же дня мы провернули эту подготовительную операцию.

Дайре, закутанную в плащ, под покровом темноты вывели со стройки. У реки её ждала лодка, в которой сидел я и двое молчаливых гномов. До реки её сопровождал Рэд и братцы-квизы.

Мы, то есть я, девушка и те гномы из пригородного поселения, проплыли по реке, потом пересели на повозку, и я сдал её с рук на руки полноватому беспокойному старейшине, в чьём доме она будет прятаться, пока мы тут свергаем местную монархию.

В течение пары часов Дайре уже стала жителем дома старейшины Буртана, инкогнито и в полной, абсолютной безопасности.

Когда я вернулся и сообщил об этом Рэду, он молча сжал моё плечо своей огромной рукой. В его глазах стояла благодарность, которая была красноречивее любых слов. Теперь-то старый атаман был спокоен. Его сокровище было в безопасности. Даже если наша авантюра провалится, и мы погорим, как шведы под Полтавой, погибнем в уличных боях, его дочь будет жить.

А я смотрел на него и думал, что вот он, собственно, атаман — это центральная часть моего плана.

Теперь можно было начинать. Подготовка закончилась. Настало время для более активных действий.

Глава 11

Министерский портфель

С того момента, как последняя партия гномьих арбалетов и курток со скрытыми пластинами была бесшумно, как тени, под покровом ночи переправлена на территорию базы повстанцев, которую наивный и алчный купец Киприан считал стройплощадкой, операция перешла в новую, тихую и самую изматывающую фазу.

Фазу охоты. Нашей первой целью был не Цербер — бить в лоб по самому опасному и защищённому элементу системы было бы тактическим самоубийством.

«Нельзя агрить рейд-босса, не зачистив сначала его лейтенантов и не сняв баффы».

Нашей целью был второй столп, на котором держалась тирания Коннэбля, — королевский советник Петурио Дегри. Администратор. Мозг. Человек-функция, заставлявший этот прогнивший механизм работать.

Мы с Рэдом несколько дней вели за ним скрытное, методичное наблюдение.

Это была нудная, кропотливая работа, требующая ангельского терпения и железной задницы. Мы становились тенью, частью серого, унылого городского пейзажа. Мы часами сидели в вонючих тавернах, где подавали кислое пиво, но из грязных, засиженных мухами окон которых просматривалась дорога от дома Петурио до ратуши.

Никто не обращал на нас внимания. В городе, где каждый боялся собственной тени, два незаметных иногородних бедолаги были ниже уровня радаров тайной стражи.

Петурио оказался не совсем таким, каким я его себе представлял первоначально.

Я думал, он алчный, властолюбивый, упрямый, жестокий, принципиальный и вообще — деспот.

От этого списка по мере «наблюдения» осталось только упрямый.

Петурио был человек-рутина. Невысокий, сухой, как осенний лист, с усталым, пергаментным лицом и вечно озабоченным взглядом. Он был одет в добротную, но скромную одежду тёмных тонов — наряд не аристократа, а скорее богатого купца или учёного.

Он не был рыцарем, происходил из семьи торговцев и жрецов, и это было видно во всём. Он не ходил, а семенил, словно боясь не успеть, словно за ним гналась сама жизнь. Его существование было маятником, качающимся между двумя точками: его скромным, но крепким домом в квартале ремесленников и величественным зданием ратуши, где он, по сути, в одиночку тащил на себе всё управление королевством.

Как мы и выяснили, первый советник, какой-то дальний и ленивый родственник короля, был фигурой номинальной. Он появлялся в ратуше раз в неделю, чтобы подписать бумаги и, как шептались в городе, украсть очередную сумму из казны.