Олигарх 6 (СИ) - Шерр Михаил - Страница 4

— Господин поручик, я вас не задерживаю, — с этими словами я повернулся к жандарму который тут же представился.

— Начальник Иркутского жандармского отделения подполковник Чехов, — общаться с жандармским офицером у меня не было ни какого желания. И не потому что я испытывал к ним какое-нибудь отрицательное чувство.

Просто сейчас мне хотелось находиться как говориться среди своих. Поэтому я постарался максимально учтиво избавиться от господина жандарма.

— Если у вас ко мне нет никаких поручений и ваша миссия заключалась о засвидетельствовании передачи мне письма вашего шефа, то вас, подполковник, я тоже не задерживаю. НО если вы желаете отобедать, то прошу, — я сделал приглашающий жест.

Жандарм неожиданно по-доброму улыбнулся и ответил с такой же хорошей интонацией.

— Благодарю за приглашение, ваша светлость. Но служба есть служба.

Я был голоден аки пес, но сначала дело. Поэтому я с двумя Иванами проследовал в рабочий кабинет друга детства и расположившись за его рабочим столом, распечатал письмо генерал и графа Бенкендорфа.

Его содержания стоило того, что его доставка была поручена офицеру Фельдъегерского корпуса.

В Челябинске у нас была компанейская контора, которая занималась в основном проверкой грузовых и пассажирских транспортов следующих на восток. Путь предстоял не близкий и не простой, поэтому это было не лишним.

Вот в этой конторе мне и вручили письмо Яна Карловича с отчетом о выполнении моего поручения о привлечении к работе сосланных в Восточную Сибирь.

Надо сказать, что откровенный уголовный элемент в их число не входил, а вот сосланным на каторгу государственным преступникам, типа декабристов и прочих, я решил дать шанс. Как и ожидалось среди тех, кого планировалось привлечь в работе в компании, дураков не оказалось.

Еще бы, моё предложение возвращало всем личную свободу, возможности выбора рода занятий и воссоединения с разлученными семьями или создание семей по своему усмотрению, а не по высочайшему разрешению и еще многое. Чего например стоило материальное благополучие, ожидающее любого из них на службе в компании.

Поляки и осужденные за участие в восстании 1830-го года в их число не входили, да их еще в наших пределах и не было. Государь Император решил их судьбу сам и с началом нашей деятельности в Иркутске вся эта публика была из наших пределов изъята и определена в другие места, каторга в империи была и в других местах.

Чтобы этому делу дать окончательный ход мне оставалось только проверить и подписать кучу подготовленных Яном бумаг.

На это дело мы с Иваном Васильевичем потратили целый вечер и следующим утром всё это было отправлено в Петербург.

Право прямого обращения к нему Государь меня не лишил и увесистый пакет с моими бумагами я лично вручил оказавшимися под рукой фельдъегерям, возвращающимся в Питер.

Отправляясь в Сибирь, я взял с собой все материалы подготовленные для меня по двум важным вопросам: реформирования Нерчинского горного округа и создания нового казачьего войска.

Нерчинский горный округ со времен Елизаветы Петровны был вотчиной российской императорской семьи в Забайкалье. Его заводы добывали серебро и свинец. Но сейчас это уже мартышкин труд и экономически не выгодно. И даже более того, добыча свинца вообще приносит одни убытки, которые с каждым годом только множились.

Ян Карлович все это подсчитал и предложил мне купить у Государя весь округ или взять его в долгосрочную аренду. В Забайкалье уже было открыто рассыпное золото, а братья были уверены в блестящих перспективах производства железа в этих глухих местах.

А вопрос создания новой серьёзной воинской силы в Забайкалье просто висел в воздухе.

Господин Нессельроде делал всё от него зависящее, чтобы торпедировать дальнейшее расширение России на восток. У него была одна песня — не провоцировать Китай какими-либо российскими решительными действиями в Забайкалье и Приамурье.

Но у Николая Павловича к счастью были и другие советчики, которые считали, что России надо расширяться дальше и моя деятельность эти голоса делала всё решительнее. Но для этого надо иметь длинную и очень сильную руку.

То, как в морей первой жизни эту проблему решил генерал-губернатор Муравьев я знал и решил действовать также.

Перед поездкой в Сибирь я не успел подготовить все необходимые документы и дорабатывал их во время поездки используя для этого малейшую возможность. И вот как раз перед Челябинском я поставил последнюю точку, аккуратно промокнул написанное и еще раз все внимательно прочитал.

Моя работа мне понравилась, максимально убедительно, Государю Императору куча плюшек и самое главное всё будет делаться не его руками, но под неусыпным контролем государева глаза. Ну просто не может быть, чтобы это не сработало.

Всё это, вместе с полученным от Яна и повез в Петербург подвернувшийся фельдъегерь.

Решение царя-батюшки меня потрясло до глубины души. Он его принял очень быстро, сразу же как ему доложил генерал Бенкендорф. Александр Христофорович наверное успел посчитать свою личную выгоду от моих предложений и надо полагать доложил так как надо.

Практически вся наша деятельность в Восточной Сибири происходит под флагом Российской Американской компании и как один из её акционеров, генерал Бенкендорф от этого имеет очень даже неплохой доход.

А Государь Император имеет несравненно больше и это всё имеет вид слиточков золота и очень даже неплохо выглядит. В Петербурге есть еще и другие акционеры нашей компании и их совокупный глас намного сильнее голоса господина Нессельроде.

Поэтому Государь Император долго не размышлял и подмахнул всё поданное Бенкендорфом ему на подпись. Вот эту кучу императорских рескриптов, указов, каких-то писем на эту тему и везли в Иркутск фельдъегеря.

В письме предназначенном мне всё это было изложено коротко и только по делу, без всякой «словесной воды», думаю раз в пять, а возможно и более, короче.

Прочитав письмо генерала, я молча протянул его своим помощникам, которые быстро пробежались по нему по диагонали. Иван Васильевич прокоментировал прочитанное первым.

— Силен Государь, даже не верится что он на такое способен.

Удивляться и впрямь было чему.

Нерчинские заводы переходят в собственность компании на очень интересных условиях: выплаты в течении года императорской фамилии одного миллиона золотых рублей и затем в течении двадцати пяти лет ежегодных платежей в размере двойной стоимости добываемого серебра в золотом эквиваленте по состоянию добычи на 1835-ый год. Если это условие не будет выполняться три года подряд, то Нерчинский округ возвращается императорской фамилии. Возможен вариант досрочных платежей.

Высочайшим повелением Государь разрешил мне создать казачье войско так сказать «нового типа». Оно будет частно-государственным. Частное оно в плане того, что я его создаю по своему усмотрению и самое главное на свои деньги. Мне дано право записывать а это войско любого свободного не осужденного российского подданного и не имеющего каких-либо долгов. Также возможна без каких-либо ограничений запись иностранцев.

Мне сразу же можно записать в новое войско около девяти тысяч пограничных казаков, забайкальский городской полк в количестве тысяча триста человек, восемьсот с хвостиком станичников Верхоудинского и Нерчинских округов, больше тысячи крестьян и бурят приграничной линии и казаков инородческих полков — больше десяти тысяч бурятов и тунгусов. Всего более двадцати двух тысяч человек.

В казаки должны быть сразу записаны бывшие крестьяне Нерчинских горных заводов которых наверное около двадцати семи тысяч, точную цифру ни кто не знает, но больше двадцати пяти. С таким учетом рабочей силы не мудрено, что заводы убыточные.

Всего получается что царь–батюшка отписал мне около пятидесяти тысяч кандидатов в казаки из которых по статистики треть должна нести службу в мирное время.

Военное ведомство кстати уже рассматривало это проект и отклонило. Главный аргумент против был не возражения каких либо министров, а большие расходы на организацию и последующее содержание.