Генерал темной властелины (СИ) - Курзанцев Александр Олегович "Горный мастер" - Страница 3

Муж-одарённый — это просто ещё один элемент статуса для какой-нибудь дворянки. И сейчас здесь находятся те, кто этот статус подумывают себе обеспечить.

И из этого вытекает один простой и логичный, но неприятный вывод: скорее всего, покупательницы на меня сегодня найдутся. Просто потому, что такой товар достаточно редок. Одарённый, да ещё и княжеских кровей. Недаром из самого Петербурга в нашу Сибирь заявились. Многие и из простолюдинов не гнушаются мужа-консорта в семью принять ради статуса. Поэтому родившийся мальчик-одарённый в небогатой семье — это к счастью и безбедному существованию в будущем, ведь он войдёт в семью куда выше по положению. Ну а я просто-таки идеальный кандидат для столичной дамы, с которым и на императорский бал не зазорно появиться.

Не слишком приятно было думать о себе, как о какой-то вещи, но, по сути, сейчас я от какого-нибудь лота на аукционе не особо-то отличался. Разве что на аукционе потенциальный покупатель мог заранее ознакомиться с характеристиками объекта торговли, а вот я пока для присутствующих кандидаток в жёны кот в мешке. Вдруг окажусь вредным, неуживчивым или недалёким. Впрочем, как я уже говорил, мой титул и одарённость перевешивали очень многие возможные недостатки. Поэтому среди приглашённых соискательниц на местных дам можно было не обращать внимания, они здесь лишь как дань вежливости дворянскому собранию уезда, а основная борьба за мою руку и сердце, а точнее за красивое тело и смазливую мордашку, развернётся между прибывшими из столицы, той же Головкиной и Сатыгиной-Кондийской.

И вот тут мне стоило тщательно подумать о линии поведения. Я же тёмный, а значит ввязываться в прямое противостояние с заведомо более сильным противником — не мой выбор. И я сейчас не про гостей, оккупировавших зал, а мою собственную маман, которая настойчиво пытается меня сплавить. Да, очень желательно как-то дорогих невест отшить, но сделать это хитро, сработать так тонко, чтобы не вызвать слишком большого недовольства у родни.

Повести себя слишком грубо и прямолинейно, нахамить и тем самым отбить к себе любой интерес, можно, но будет ошибкой. Тогда хорошего отношения от рода ждать не придётся, и отдаст меня маман кому-нибудь в мужья по собственному разумению, больше меня не спрашивая. Просто потому, что может.

Вариант хуже некуда, поэтому сразу в топку. Пока ещё мать моему тонкому манипулированию поддаётся, и пусть так и будет впредь.

Поэтому для меня сейчас оставался только один путь — определить слабое место каждой из присутствующих претенденток и использовать его, чтобы дискредитировать в глазах княгини. Вот тут маман будет на моей стороне, выдавать за сомнительную кандидатуру она не станет. В этом я не сомневался. Потому что княгиня сына, то есть меня, любит.

— Слава, и что это вчера было?

Маман в махровом халате и тапочках неторопливо дошла до своего любимого кресла в гостиной, где на журнальном столике уже дожидались утренние газеты и дежурная чашка кофе, с видимым удовольствием уселась в него, закинув ногу на ногу. Вот только вместо того чтобы по обыкновению развернуть лежавшую сверху «Статскую советницу», углубившись в чтение последних указов Императрицы и официальных новостей императорского двора, она остановила свой немигающий взор на мне.

— И не делай такое удивлённое лицо, я, может, и женщина, но поверь мне, всё прекрасно замечаю. И отлично знаю все твои уловки. Вот скажи честно, чем тебе эти со всех сторон достойные дамы не угодили? Ты ведь довёл их до белого каления.

— Я не сказал им ни единого плохого слова, мама.

Я со вздохом отложил книгу, на обложке которой красовалось огромными буквами: «Домовая магия. Основы магических манипуляций в управлении домашним хозяйством». На самом деле от книги там была только обложка, а содержимое выдрано под корень без особых душевных терзаний. Внутри же неё была книга из библиотеки княгини по боевой магии. И нет, я не пытался воспроизвести что-то из этого раздела. С моим крохотным резервом это бесполезно. Нет, я, скорее, пробовал спроецировать основные принципы боевой магии на свои невеликие возможности. И не скажу, что это было пустой тратой времени. Годы трудов обогатили меня своими собственными заклинаниями боевой направленности. Очень слабенькими, у любой магички, ознакомься она с ними, вызвавшими бы только смех, но сила их была в другом — в тонкости манипуляций.

Женская магия груба, много мощи, большая площадь воздействия, как колун, которым легко можно колоть чурки. Мои же заклинания были подобны хирургическому скальпелю, наносящему точный и тонкий разрез. И работать я мог на таком уровне воздействия, который женщинам был совершенно недоступен, потому что они просто не способны оперировать столь малым потоком маны.

— Слава, не зли меня. — нахмурилась княгиня. — Я же знаю, каким ты можешь быть несносным, ещё и с этой твоей нарочитой вежливостью. Иногда я думаю: какой же чудесный у меня сын, умный, красивый, одарённый к тому же. И всё время забываю, что в приложение к этому идёт совершенно отвратительное поведение. Правду говорят, не бывает мужчин одновременно умных, красивых и с ангельским характером. Но, право слово, сын, иногда я думаю, что лучше бы ты был поглупее.

— Не в этом дело, Маша.

На пороге гостиной возник муж княгини и мой отец. Высокий, стройный, красивый, несмотря на скорый пятидесятилетний юбилей, вот что значит одарённый. Основной предмет зависти всех знакомых княгини. Мне часто говорили, что внешностью я пошёл в него. Собственно, он выглядел скорее не как мой отец, а как старший брат, лет на тридцать.

Как всегда одетый в костюм-тройку, даже несмотря на раннее утро. Образцовый муж, по меркам этого мира, конечно. Слуги его боялись куда больше, чем маман, а старостихи окрестных деревень становились по стойке смирно, когда он заявлялся туда с проверкой.

— Здравствуй, Павлуша, — маман немедленно заулыбалась, с любовью глядя на мужа.

— Дорогая, — отец подошёл, наклонился, подставляя щёку для поцелуя, затем сел в соседнее кресло и тоже пристально уставился на меня.

— Сын.

— Папа, — я кивнул.

— Разбаловала ты его просто, — после недолгого молчания произнёс он, — Потакала ему во всём. А я говорил тебе, строже надо было, строже. Меньше сюсюканья, больше твёрдости. А ты?

Княгиня смутилась, буркнула, потупив взор:

— Ну это же мой сын, я его люблю.

— Вот эта твоя любовь его и испортила. Вот посмотри на меня. Ведь я же таким не был. Меня-то в строгости и уважении воспитывали. И я родителям такого не устраивал.

— Хм… — с некоторым скепсисом покосилась на него княгиня, — Павлуш, ну ты тоже с характером был, я же помню, да и Владислав Аристархович рассказывал.

— Ага, — поддакнул я, вспомнив дедушку, — деда говорил, что папа тоже не подарок был.

— Так, — разозлился князь, — не придумывайте, а батюшке я ещё скажу, чтобы не болтал что попало. И вообще, мне совершенно не нравится, что я пытаюсь сына воспитывать, а ты вечно против. Всё время мне противоречишь. Я ему запрещаю, а ты втихую разрешаешь. Что это такое вообще? Вот он и вырос, всё что угодно, кому угодно может сказать. Не уважает ни тебя, ни меня. Вообще не слушается.

— Павлуша, не драматизируй, — поморщилась княгиня, — в конце концов, он княжич, а не простолюдин какой. Ему по праву рождения позволено чуть больше, чем остальным. К тому же одарённый, а дар, он тоже, знаешь ли, свой отпечаток накладывает.

— Опять ты его защищаешь! — папа поджал губы, гневно взирая на жену.

Та неловко поёрзала и сочла за благо прикрыться спешно развёрнутым «Статским советником».

— Чуть что, сразу самоустраняешься. Спасибо. А мне что делать?

Вопрос был риторический, поэтому княгиня, пошуршав газетой, благоразумно промолчала. Но тишина князя, казалось, только сильнее разозлила.

— Даже вчера, — не выдержал он, — ты не смогла удержать его в рамках приличий. И это на его первом балу! А что дальше будет? Нет, надо его как можно быстрее женить. А там уж нормальная жена его быстро научит уважению и послушанию. Она не ты, побьёт разок-другой строптивца, и будет тот как шёлковый, поймёт, кто в доме хозяйка. Вот я, если ты не заметил, сын, с моей глубоко уважаемой супругой, твоей матерью, так себя не веду. Не перечу ей и не спорю.