Злой город (СИ) - Гор Александр - Страница 19

Скорого ответа Серый не ждал. Пока какой-нибудь «разводящий» выслушает мужиков, пока доложит по команде «начальнику караула», пока тот разберётся в ситуации и пошлёт гонца к одному из бояр, правящих от имени малолетнего князя, пока боярин прибудет на место и вникнет в дело… В общем, затянулось всё, как и думали, до самого восхода солнца. Туман его лучи разгонят только через часок, так что время пообщаться с руководителями обороны города, пока у рва не появятся татарские разъезды, ещё остаётся.

17

— Чем смогли, боярин Илья, тем мы Козельску и помогли. И ещё поможем. Но всю силу батыеву нам не одолеть. Даже половины или четверти не одолеть. Потому и не скрываем: ждёт защитников города судьба страшная. За такое непокорство татары живыми никого не оставляют. Ни старых, ни малых, ни мужей, ни жён. Потому и говорю тебе: собирай женщин да детишек, и пока мы с татарами бьёмся, переправляй их на всём, на чём только можно, на ту сторону Жиздры. Пусть идут лесам на полдень, поближе к Меченску, укроются в дебрях, а когда татары уйдут восвояси, возвращаются и возрождают Козельск.

— А ты не для того такое говоришь, чтобы жён наших да детишек в полон взять да татарам передать?

— Овдей да Ваньша видели, сколько нас всего. И как мы тем татарам наподдали. Думаешь, простят оные нам то, что мы тысячи полторы их перебили? И к чему нам ваших жён и детей им отдавать, ежели они и сами их могут взять? Вас перебить, и их взять.

— Не перебили до сих пор, и град Козельск как стоял крепко, так и стоит.

— Только потому и стоит, что татары, взяв его, уйти в свои земли не могут через разлившиеся реки. А как вода в реках убудет да согреется, так они построят пОроки великие, и стены ваши порушат. Как порушили стены Рязани, Владимира, Коломны, Пронска и множества других русских городов.

— Откуда тебе про то ведомо, как они эти города брали?

— Боярин рязанский Евпатий по прозвищу Коловрат у нас в Серой слободе раны сей час излечивает. И он со своей дружиной вслед татарской силе едва до Владимира не дошёл, множество городов, разорённых ими, видел, со множеством людей, оборонявших те города и полонённых татарами, говорил. Да и сам я со своими людьми под Воронежем и Пронском был. Собери бояр у князя, боярин Илья, да поведай о том, что я тебе рассказал.

Говорили они у приоткрытых городских ворот, пятеро воев козельских посматривали, чтобы татарские пластуны не подобрались к разговаривающим боярину и странному чужаку. Да со стен прочая стража вглядывалась в начавший развеиваться туман.

Кивнул Илья и повернулся к воротам, давая понять, что разговор окончен. А Беспалых двинулся к ожидавшей в сотне метров БМД: им сегодня ещё изрядно подраться предстоит. И как только туман окончательно рассеется, появятся степняцкие разъезды.

Похоже, лодочники настолько красочно описали происходившие на их глазах обстрелы ордынского лагеря, что воины, сопровождающие боярина, взирали на капитана не только с любопытством, но и с опаской. Да и сам боярин не чванился, как это положено людям их сословия в отношении «низкородных», поглядывая на чудо-юдо, выползшее больше часа назад из реки и теперь стоящее неподалёку от городских стен.

Забраться на броню не успел, как машина Жилина застрекотала короткими пулемётными очередями, видимо, обнаружив неподалёку группу вражеских всадников.

Вообще, конечно, защитникам города в тот день досталось много невиданных зрелищ. Ещё шли переговоры, а на стенах уже толпилась куча горожан, как с оружием в руках, так и безоружных. И теперь, когда туман рассеялся, с любопытством взирали, когда с десяток татар, даже не сумев приблизиться к «зверям-коркодилам», неожиданно принялись падать наземь, кто просто выпадая из седла, кто вместе с конями, после того, как от «коркодилов» послышался какой-то приглушённый расстоянием прерывистый треск.

Не успел тот чужак, что говорил с молодым боярином Ильёй скрыться внутри металлического ящика (от лодочников стража уже знала, что никакие это не звери, а что-то вроде ларей, в которых ездят люди), как этот «ларь» рыкнул, пыхнул сизым дымом, а спустя минуту пополз в прочь от стен Козельска. Но не в татарский лагерь, а ко второму, только что сразившему вражеский конный разъезд.

Обе безлошадные повозки (если ездят, значит, именно повозки) какое-то время продолжали стоять неподвижно, пока в их сторону не направились ещё два разъезда. Когда приблизились примерно на полверсты, вновь застрекотало, заискрило на концах тонких «палок», торчащих из колпаков, возвышающихся над крышами «ларей», и снова начали падать татарские всадники и лошади под ними. До десяти бы не досчитал тот, кому бы пришло в голову в этот момент считать, как и этих разъездов не стало. Эх, такие бы «стрекотушки» городской страже!

В стане осаждающих потери заметили. Может быть, даже сразу. Но, чтобы собрать отряд, который «разберётся» со сверкающими металлической «чешуёй» (следы от ранее попавших в БМД стрел) «драконами», нужно время. А среди монгольских командиров, видимо, нашлись те, которые уже встречались с ними возле крепости Воронеж или под Пронском. А может, даже ещё на Калке. Потому и подняли в седло не сотню, не две, а как бы не тысячу. И послали их в атаку не единой лавой, а разошедшимися в разные стороны отрядами. По крайней мере, помнят, что, если не уничтожить этих «драконов», то хотя бы прогнать, у них раньше получалось.

Пулемётный обстрел скачущих во весь опор всадников начался издалека, примерно с километровой дистанции. Где-то метров с шестисот ударили и автоматы десантников, откинувших люк десантного отделения. Но, когда до врага оставалось метров триста, Беспалых приказал им укрыться под бронёй, а БМД разъехались в стороны, прерывая огонь лишь на время, необходимое для смены пулемётных лент. В общем, к моменту, когда татары приблизились к боевым машинам метров на сто, засыпая их тучами стрел, из атаковавших в седле оставалось всего около трети.

На стенах Козельска сначала не поняли, что произошло, когда от «ларей» шарахнулись лошади, многие взвились на дыбы, а часть всадников посыпалась на землю. И лишь через несколько мгновений до зевак долетел громкий рёв. Не столь уж и громкий на таком расстоянии, но, видимо, вблизи достаточный для того, чтобы пугливые к резким звукам лошади взбесились. А от татарского лагеря к месту, где перекатывались по луговине БМД, уже нёсся новый, ещё больший по численности отряд.

— Толя, лавируем, чтобы дать время стволам хоть чуть-чуть остыть, — проорал в рацию капитан. — Увлеки часть их к речке. К этой… Орденке. А я вторую часть к Другуске уведу. А потом по команде разворачиваемся и движемся к их лагерю. Там чуток порезвимся.

Так и поступили, дав возможность десанту пострелять в погоню из автоматов. Конечно, стрельба из них на ходу очень далека от прицельной, но всадники и их скакуны всё равно падали. Чего и добивался Беспалых.

— Я на месте, — доложил Жилин.

— Тогда разворачиваемся и рвём к лагерю, как договаривались. В центр не лезь, краешек захвати. Только ребят под броню загони. Поехали!

И вот уже погоня вынуждена мчаться в сторону собственного стана, чтобы настигнуть «удирающие» боевые машины. А навстречу ей из-за шатров всё вываливают и вываливают новые всадники, пытаясь построиться перед атакой.

И вновь ревёт теплоходное «вундер-ваффе», разгоняя приблизившихся. И вновь пулемёты захлёбываются очередями, разя агрессоров. И вновь вражеские стрелы со звоном барабанят по алюминиевой броне БМД.

По команде капитана обе боевые машины десанта, двигаясь с короткими остановками, сделали несколько выстрелов из орудий, стараясь уложить осколочно-фугасные гранаты в гущу врагов, собирающихся присоединиться к уже участвующим в бою. При всей своей малоэффективности, своё дело снаряды всё равно делали, разя врагов осколками.

Перед окраиной лагеря машина Беспалых выскочила на толпу пленных, охраняемую несколькими всадниками. Охранники бросились прочь, пытаясь укрыться за ближайшими юртами, а Сергей, приказав водителю остановиться, высунул голову в люк и принялся орать на древне-русским: