Выбери любимый жанр

Хозяин пустоши - Д Алекс - Страница 1


Изменить размер шрифта:

1

Влад Бах, Алекс Д

Хозяин пустоши

«Его не замечали. Его не боялись.

Он не искал места в их мире.

Он ждал, пока тот рухнет сам.

И теперь пустошь зовёт по имени.

Аристей.

Хозяин того, что осталось».

Пролог

Дэрил Дерби, президент Корпорации «Улей»

Сутки спустя после событий в «Крыле Орла»

Его звали Элиан.

Сын Талеса Демори – единокровного брата Кроноса[1], убитого им одним из первых. В борьбе за власть Кронос ликвидировал своего отца и всех прямых наследников, но одного из племянников он пощадил.

Не из жалости. Из прагматизма.

«Тихий, умный, исполнительный, обладающий задатками гениального ученого, но напрочь лишенный амбиций и тщеславия. Такого полезнее держать рядом, чем убрать».

Так Элиан оказался на острове Улей. Не в роли избранного, но и не как лишенный прав узник. Он стал инструментом засекреченного проекта под названием «Apis mellifera[2]».

Разработка объединяла биохимию, поведенческую психологию и социальное моделирование. Всё ради одной цели: создать форму бессмертия, которую можно контролировать. Ключевым компонентом исследования стал адренохром, добываемый из крови доноров в момент достижения ими кульминации страха или возбуждения.

Сложно сказать, кто первым предложил использовать человеческие эмоции как ресурс, но именно Элиан разработал механизм стабилизации и синтеза вещества, получившего имя Apis mellifera. Пчелиный яд бессмертия. Биологический нектар, добытый из ужаса.

В возрасте двадцати лет одаренного ученого направили в засекреченную лабораторию – в самое сердце системы. Туда, где изучали поведение. Где моделировали реакции, подавляли волю, стирали всё, что делало человека собой. Где создавали не чудодейственные лекарства, а алгоритмы выживания под тотальным контролем.

Элиан не сопротивлялся. Не задавал вопросов. Просто выполнял инструкции – точно, спокойно, без попытки выйти за рамки.

Он всегда держался особняком. Не прятался, но и не приближался.

Смотрел будто сквозь людей, говорил ровно, двигался точно, – словно существовал в своей, замкнутой системе.

Я умею считывать людей. Отличать маску от лица, предчувствовать угрозу раньше, чем она успеет себя проявить. Но в нём я не увидел ничего. Элиан казался безобидным. Слишком погружённым в себя, чтобы быть опасным.

Именно здесь я допустил ошибку.

Элиан не был безобиден. Он был «стерилен» по форме, по намерению, по проявлению. Элиан не демонстрировал стремления к власти. Он проводил её анализ. Изучал, как устроено подчинение. Как зарождается воля. Как в теле появляется идея, способная распространиться, словно вирус. Элиан проектировал новую биологию – бессмертие, подчинённое смыслу.

Он не разрабатывал вакцину, а создавал концепцию, в которой она станет необходимостью. Элиан считал, что человек должен быть управляем через желание жить вечно. И Apis mellifera стал тем ключом, который открыл эту зависимость.

После раскола Корпорации Элиан исчез в творящемся тогда хаосе. Позже мы обнаружили, что часть нестабильных прототипов и биологических образцов пропала из архивов. В тот момент я не связал это с ним. У меня было слишком много врагов. Слишком много направлений, откуда могла прийти угроза.

Я искал виновных вовне. Всё выглядело, как остаточный результат раскола. И лишь когда механизм начал работать, я вернулся к следу, который ранее проигнорировал.

Но было поздно…

Элиан уже запустил необратимый процесс. Без угроз. Без заявлений.

Один импульс, – и всё изменилось.

То, что мы считали гарантом контроля, стало основой новой структуры.

Он не искал мести. Не стремился к власти в привычном её понимании.

Элиан хотел большего.

Он стал центром.

Не богом.

Не царём.

Тем, кто приходит после.

После порядка.

После хаоса.

После меня.

И теперь пустошь зовёт по имени.

Аристей.

Хозяин того, что осталось.

– Господин президент, – раздаётся в наушнике глухой голос Гейба, обрывая проносящийся в моей голове хаотичный мысленный поток.

Я медленно моргаю, задумчиво глядя на алеющий закат, лениво растекающийся по горизонту. Медные лучи заходящего солнца отражаются в панорамных окнах небоскрёбов и окрашивают пену на гребнях волн в багровые оттенки. Раскаленный нимб неспешно погружается в водную гладь, разливаясь по поверхности кроваво-красной дорожкой. Воистину зловещее и завораживающе прекрасное зрелище, которое мне так редко удается досмотреть до конца. С минуты на минуту механизм, поднимающий защитную стену, должен войти в активную фазу и отрезать Улей от происходящего снаружи. Но что-то подсказывает мне: сегодня шаблонный сценарий даст сбой. И я увижу то, чего был лишён на протяжении долгих лет.

– Стена теряет устойчивость. Контур B-14 вышел из фазы. Плазменный фронт проседает, сегменты внутреннего барьера распадаются. Включается режим аварийной деградации. – Быстро и четко докладывает Гейб, пытаясь скрыть сквозящую в голосе панику.

Я сжимаю челюсть, бросаю взгляд на наручные часы и убираю руки в карманы брюк. Мое чутье снова не подвело, но все происходит немного быстрее, чем я предполагал.

– Причины? – требую незамедлительного ответа.

– Сбой синхронизации на уровне базовых модулей, – нервно объясняет Гейб. – Один из управляющих каналов транслирует несанкционированные импульсы. Алгоритмы идут по нештатной кривой. Сигнатура – нестандартная. Источник сигнала – изнутри.

Изнутри. Слово вспыхивает в сознании, как аварийный сигнал.

Не внешняя атака. Не техногенный сбой. Не ошибка оператора. Кто-то внутри системы запустил перекодирование Щита. А это может означать только одно: «Сеть» просочилась в глубинные уровни и внедрилась в управляющий протокол. Не просто отключила защиту, а изменила её назначение. Стерла аварийные маршруты, отключила автоматический отклик, переписала ключевые команды. То есть теперь, при возникшей опасности, система не воспримет внешнюю атаку как угрозу. Не среагирует должным образом, потому что ей приказали считать подобный вариант событий штатной ситуацией. Физически Щит не разрушен, но функционирует в ложной парадигме.

Я быстро активирую голографический интерфейс. В воздухе вспыхивает проекционное поле – прозрачные панели, наложенные друг на друга, как слои неровной ткани. Диагностический поток рушится, лог-файлы идут с искажениями, цепочки команд обрываются. Модули перегружены, буферы трещат от конфликтов, управляющий канал ведёт себя непредсказуемо.

Это не хаос, а хирургически точная диверсия.

– Пытаемся перезагрузить контур вручную, – бросает Гейб. – Но ядро уже отвечает на команды по перезаписанному протоколу. Мы больше не управляем системой.

– Запустили Failover[3]? – спрашиваю я, догадываясь, что услышу в ответ.

– Мы пробовали. Сценарий отклонён. Система восприняла его как внешнее вмешательство. Пакет аварийной перезагрузки заблокирован ядром как враждебный.

Щит отторгает собственную попытку спасения. Как организм, заражённый вирусом, но борется он не с патогеном, а с теми, кто пытается его излечить.

– Я делаю перекрёстную сверку с внешними потоками… – быстро говорит Гейб и внезапно замолкает, подключая меня к своему интерфейсу. – Вижу восемь объектов, – голос его срывается. – Вектор – гипербаллистический. Запуск со стороны материка, дальность – около 2300 километров. Скорость – выше 5 махов[4]. Класс – архивный комплекс Sigma-Titan, модификация не идентифицирована. Это ракеты, Дэрил, – хрипит он, забыв о субординации. – Боевые. С кассетной частью. Старый арсенал. Кто-то реанимировал шахтную платформу.

1
Перейти на страницу:

Вы читаете книгу


Д Алекс - Хозяин пустоши Хозяин пустоши
Мир литературы