Оракул с Уолл-стрит 7 (СИ) - Тыналин Алим - Страница 10

— Мистер Стерлинг, вас вызывает мистер Роквуд из Техаса.

— Соединяйте, — ответил я.

Через минуту в трубке раздался хрипловатый голос нефтяного магната:

— Уильям, с нашей стороны все готово. Техасская нефтяная компания изымает все депозиты из Continental Trust сегодня утром. Два миллиона восемьсот тысяч долларов. Мои люди уже стоят в очереди у главного офиса на Уолл-стрит.

— Отлично, Дэвид. А как дела с акциями?

— Наши брокеры в Хьюстоне и Далласе получили приказ сбрасывать все акции компаний Continental Trust. Предполагаемые потери для них, около трех миллионов долларов только по техасским операциям.

Я положил трубку и взглянул на О’Мэлли. Ирландец улыбался, редкое для него выражение лица.

— Босс, это будет красиво, — сказал он. — Разрушим за один день двадцать лет работы Continental Trust.

Часы пробили половину седьмого. Я встал и подошел к окну, выходящему на Уолл-стрит. Внизу уже началось утреннее движение: конные экипажи, черные автомобили Ford Model A, редкие роскошные Packard и Cadillac. Люди торопились на работу.

В кармане пиджака лежала телеграмма от профессора Норриса из Колумбийского университета. Старый экономист, который помогал мне анализировать структуру Continental Trust, передавал последние данные о финансовом состоянии треста.

Общие активы сорок семь миллионов долларов, обязательства на тридцать один миллион, чистый капитал шестнадцать миллионов. Наша атака должна нанести ущерб в размере тридцати двух миллионов долларов, более чем достаточно для полного разрушения империи Восворта.

Дверь кабинета открылась, и вошел Маккарти. Невысокий, коренастый ирландец с шрамом на левой щеке выглядел встревоженным.

— Мистер Стерлинг, — сказал он, снимая серую шляпу, — мистер Мэдден передает: люди Марранцано сегодня ночью встречались с семьей Магаддино. Возможно, готовят что-то против вас.

Я не удивился. Война мафии постепенно разгоралась с новой силой. Марранцано наверняка готовит удар, возможно, даже покушение на мою жизнь.

— Усильте бдительность, — приказал я. — И узнайте, что именно они задумали, я хочу знать до того, как что-то случится.

Часы показывали четверть восьмого. Время для последней проверки.

Я открыл сейф за картиной и достал толстую папку с документами. Список газет, которые сегодня опубликуют компрометирующие материалы о Continental Trust: The New York Times, Herald Tribune, The World, Evening Post, Wall Street Journal. Редакторы получили материалы три дня назад.

— Босс, — сказал О’Мэлли, глядя в окно, — пора. Биржевые брокеры уже подъезжают к зданию биржи.

В четверть восьмого я покинул кабинет и направился в небольшую комнату на третьем этаже банка, которую О’Мэлли оборудовал специально для подобных случаев. На столе лежали предметы, ставшие уже привычными атрибутами моей двойной жизни: седой парик тщательной работы, изготовленный театральным мастером с Бродвея, небольшая коробочка с гримом, очки в золотой оправе и трость из черного дерева.

Я снял пиджак и жилет, повесив их на спинку стула. Сначала парик, седые волосы с залысинами на висках мгновенно добавили мне двадцать лет.

Затем грим. Несколько умелых мазков кистью углубили морщины вокруг глаз, сделали скулы более впалыми. Накладные усы дополнили образ.

Из шкафа я достал другой костюм. Консервативный темно-синий с едва заметными полосками, такой носили солидные джентльмены старой школы. Белая сорочка с высоким воротничком, галстук темно-бордового цвета, золотые запонки с инициалами «R. G.» — Роберт Грей.

О’Мэлли терпеливо ждал, пока я завершаю превращение. Когда я надел очки и взял в руки трость, в зеркале на меня смотрел совершенно другой человек. Пожилой, респектабельный джентльмен, которого легко можно было принять за состоятельного рантье или отставного банкира.

— Отлично, босс, — одобрительно кивнул ирландец. — Даже я бы не узнал вас на улице. Роберт Грей готов к выходу в свет.

Я попрактиковался в походке, более медленной, с опорой на трость, характерной для мужчины преклонных лет. Голос тоже требовал изменений: я понизил тембр, добавил легкую хрипотцу, характерную для курильщиков сигар.

— Патрик, запомните, — сказал я измененным голосом, — на бирже вы не знаете меня. Я просто еще один пожилой инвестор, наблюдающий за торгами. Если что-то пойдет не так, дайте знак. Условленный, о котором мы договаривались.

В кармане пиджака лежали документы на имя Роберта Грея — банковские справки, даже членская карточка респектабельного Union Club. Все бумаги были безупречно поддельными, работа лучших мастеров этого дела в Нью-Йорке стоила мне две тысячи долларов, но окупалась сторицей.

Последним штрихом стали карманные часы, не мои золотые Waltham, а старинные серебряные Elgin с гравировкой, которые носил бы консервативный джентльмен вроде Роберта Грея.

В половине девятого утра я покинул банк через черный вход и направился к зданию Нью-Йоркской фондовой биржи на углу Уолл-стрит и Броуд-стрит. Массивное здание в неоклассическом стиле с коринфскими колоннами уже гудело от активности. Брокеры, клерки, посыльные мальчишки сновали взад-вперед по мраморным ступеням.

Патрик О’Мэлли шел неподалеку от меня, его зоркие глаза постоянно осматривали толпу. Вокруг в толпе шли четверо охранников, по двое сзади и спереди.

После предупреждения Маккарти о возможном покушении мы не могли расслабляться. В кармане пиджака у меня лежал маленький никелированный револьвер Smith Wesson.32, небольшой сувенир на случай неприятностей.

У входа в здание биржи нас встретил Чарльз Стивенсон, наш главный брокер. Мужчина средних лет с аккуратными усами и золотыми запонками на манжетах рубашки выглядел спокойным, но я заметил, как он нервно теребит золотую цепочку карманных часов.

— Мистер Грей, — сказал он, пожимая мне руку, — все наши люди на местах. Двенадцать брокеров в торговом зале получили точные инструкции. Начинаем продажи ровно в девять тридцать, как только зазвонит открывающий колокол.

Мы прошли через мраморный вестибюль и поднялись по широкой лестнице на второй этаж, где располагалась галерея для посетителей. Через толстое стекло открывался вид на торговый зал, огромное пространство с высокими потоками, где за деревянными стойками столпились сотни брокеров в черных костюмах.

Последствия Великой депрессии постепенно сошли на нет. На бирже опять велись торги. Не так бурно, как раньше, до краха, но тоже активно.

Атмосфера напоминала улей. Брокеры размахивали руками, выкрикивая цены и объемы сделок. Мальчишки-посыльные в синих куртках и кепках бегали между стойками, передавая записки с ордерами. На огромных досках мелом записывались текущие котировки акций, которые помощники постоянно стирали и обновляли.

Я достал карманные часы. Стрелки показывали девять двадцать восемь. Еще две минуты до начала торговой сессии.

— Стивенсон, — сказал я, не отрывая взгляда от торгового зала, — напомните мне объемы продаж.

Брокер открыл кожаную папку и зачитал цифры:

— American Steel Corporation — продаем двести тысяч акций по рыночной цене. Текущая котировка сорок семь долларов за акцию. Continental Shipping Trust — триста тысяч акций по сорок один доллар. Metropolitan Railways — четыреста тысяч акций по тридцать четыре доллара. Общая стоимость продаваемых пакетов — восемь миллионов семьсот тысяч долларов.

Эти цифры означали катастрофу для Continental Trust. Такие объемы продаж за короткое время неизбежно обрушат котировки. Мелкие акционеры, увидев падение, начнут паниковать и тоже станут избавляться от акций. Снежный ком набирает обороты самостоятельно.

Внизу зазвонил медный колокол, открывающий торговую сессию. Торговый зал мгновенно превратился в управляемый хаос. Брокеры начали выкрикивать первые предложения дня, клерки записывали сделки в огромные гроссбухи, посыльные мальчишки носились с телеграммами и записками.

— Началось, — прошептал О’Мэлли, стоящий рядом со мной.

Я наблюдал за нашими брокерами в торговом зале. Они располагались у разных стоек, чтобы не привлекать внимания к координированным действиям. Первым начал действовать Джеймс Мортон у стойки промышленных акций. Он поднял руку и выкрикнул: