Багряная радуга (СИ) - Гришин Алексей - Страница 9

— Сегодня они с женой посетили храм на площади Судей. Молились как и положено. Мои люди уверены, что искренне. А жена, когда подняла руки, показала круглое родимое пятно. И есть подозрение, что показала его нарочно. И еще. Мои люди слышали, как д,Оффуа назвал ее Делал. То есть она действительно принцесса Туниса, которую галлийцы приютили и через которую начали свою игру.

Великий визирь, не глядя, протянул руку и взял со стола яшмовые четки. Пальцы привычно задвигались, перебирая теплые гладкие камушки, как обычно возвращая спокойствие душе и ясность мыслям.

Значит, все же случилось. Увы, но что-то подобное и должно было произойти. Это стало очевидно еще шесть лет назад, когда ему доложили об исчезновении одной из дочерей свергнутого паши. Никто не знал, как именно это будет, но дети великих правителей, они такие: исчезнув, все равно возвращаются. И всегда вот так — не вовремя и не к месту.

— Ошибаешься. — Визирь горько усмехнулся. — Она не принцесса. По закону, как единственная наследница, после смерти паши она стала правительницей. После замужества передала титул этому виконту, так что при встрече смело называй его «ваше величество», не ошибешься.

А вот здесь великий неправ. Естественно, никто не может знать всех тонкостей, регулирующих жизнь провинциальных королевств. Но он, реис уль-кюттаб, именно к этому разговору подготовился.

— К счастью, пока — нет. Вначале наследник должен пройти обряд инициации на Камне Величия, что лежит во дворце паши. Лишь после этого заработает закон. А до того Камня надо еще добраться и, хвала Опекающему, супруги д,Оффуа мирно живут в Стамбуле, не пытаясь выехать в Тунис.

Как у него все просто.

— Пока не пытаясь. Кто знает, что будет дальше, какие планы лелеют король Галлии и его верный пес дю Шилле. Может быть, нам стоит уничтожить этот камень, закрыть проблему навсегда? В море утопить, в конце концов?

— Это невозможно! — Реис уль-кюттаб вскинулся, напрочь забыв о подобострастии. — Мне известны две реликвии, которые не могут быть ни уничтожены, ни перемещены: одна — некое зеркало, спрятанное в подвалах одного из галлийских замков, вторая — этот камень. В летописях сохранились описания попыток и утопить его, и расколоть, и засыпать. Поверьте, ничем хорошим это не кончалось. Отважные глупцы погибали жуткой смертью, а камень так и оставался на своем месте. Почему? Этого никто не знает. Но он неуязвим и истинных правителей Туниса определяет безошибочно.

— Как же нынешний паша с ним живет? Он-то никакой инициации не проходил, да и не мог пройти.

Реис уль-кюттаб склонил голову, чтобы скрыть мелькнувшую усмешку. Еще бы, господин Великий визирь точно знал, как именно этот паша получил свой трон, и на чем именно держится власть этого самозванца.

— Он построил себе новый дворец, а старый оставил, чтобы его уничтожили время и пустыня — единственные силы, над которыми не властна магия.

Визирь вздохнул и сосредоточил взгляд на пальцах, ловко перебирающих четки. Очередной вызов судьбы? Да, несомненно. Не первый, даже не сотый. Много их было, все удалось отбить, отобьем и этот. Если останемся спокойны и расчетливы. И не надо спешить. Восток не любит торопливых.

— Если нельзя ничего сделать с камнем, придется что-то делать с людьми. Начинай готовиться, но без спешки. Да, но и не затягивай. Иди, действуй.

Глубокий поклон посетителя.

— Уже начал, мой господин.

Легко было сказать, но как сделать? Где в чужой стране найти тех хотя бы двоих, на кого можно положиться? Конечно, коллеги не бросили, наперебой предлагали кандидатов в слуги. Бойких, смышленых, аккуратных. Все при них! Одна беда — амулет правды, выполненный в виде недорогого перстня, слабенький, годный на обнаружение простейшей лжи, покалыванием стабильно сообщал, что люди, в глаза клянущиеся, что никогда не будут ни воровать, ни интересоваться хозяйскими секретами, искусно, но беззастенчиво лгут.

То, что будут рассказывать кому-то об увиденном и услышанном, это принималось как неизбежное зло, но вот рыться в хозяйских вещах, прихватить нечто ценное, специально подслушивать разговоры, пытаться вскрыть шкатулки для бумаг — нет, такого счастья д,Оффуа не желал категорически.

А посол хмурился, и чем дальше, тем больше. Настолько, что возникло уже желание согласиться на любого в слабой надежде впоследствии поменять на кого-то более честного и менее любопытного.

Тем не менее жизнь продолжалась. Виконт с утра до вечера пропадал на работе, а виконтесса обустраивала дом. Ходила на огромный, на весь мир знаменитый стамбульский рынок. И в менее знаменитые, хорошо известные лишь зажиточным людям магазинчики, где можно было купить и хорошую мебель, и различную утварь, не беспокоясь, что подсунут красивую дешевку или на сдачу дадут монеты, лишь сверху покрытые серебром.

И Красный дом, оказавшись в крепких и ловких руках прекрасной Делал, расцветал. На подоконниках появились цветы, в комнатах — изящная мебель, элегантные шторы и множество мелких безделушек, тех самых, что и создают уют.

Но хозяйке всего этого было недостаточно, потому каждое утро она выходила в город за покупками. Долго рассматривала товар, перебирала, яростно торговалась, но покупала редко, зато только задорого. Так что скучать ей было некогда, как и Ганиму с Кавсар. А как иначе? Это Восток, здесь появление одинокой женщины на улице недопустимо. Никогда и ни при каких обстоятельствах.

Так что троица: красивая, дорого одетая молодая женщина, длинный и худой мужчина и его спутница, укутанная в чадру и фераджи, быстро примелькалась соседям и не привлекала внимания горожан. Все привычно — госпожу сопровождает служанка и слуга, в обязанности которого входит носить тяжести и защищать женщин в случае нападения лихих людей.

Впрочем, о каких нападениях речь? Стража отлично вооружена и зорко следит за порядком, на корню пресекая всяческие беспорядки. У арбы сломалось колесо? А ты следи, чтобы не мешать проходу честных горожан. Не уследил? Плати штраф. Патруль из трех человек немедленно этот штраф возьмет с виновного, да еще и бока намнет, чтобы впредь был аккуратнее.

Соседи подрались? Вновь штраф и бока потирайте, скандалисты. Стамбул — столица величайшей империи, здесь должен быть порядок!

Легко и радостно живется под защитой этих молодцов, что патрулируют город в островерхих шлемах, вооруженные широкими мечами, от которых нет спасения злоумышленникам. Даже поодиночке они сильны, храбры и, чего скрывать, красивы для невинного женского взгляда. Как вон тот, что идет навстречу. Пусть невысок, но строен и, судя по легкой походке, ловок. Почти как супруг. В смысле ловкости, конечно. Стройностью Сезар не отличается, конечно. Но ведь так и положено солидному мужчине, занимающему важный пост в…

— Мама!!! — Крик сам собой вырвался у Делал. Вначале крик, лишь потом осознание причины — нападение! Трое оборванцев с длинными кинжалами в руках бегут к ней… Все было почти мгновенно, но именно эти кинжалы, кривые и ржавые врезались в память. Потом — лишь картинки.

Убегающий Ганим, его спина и мелькающие подошвы длинноносых башмаков.

Брошенная сильной рукой на землю Кавсар, ее крик, перешедший в бульканье, почти черная кровь, хлынувшая из-под так и не сорванной чадры.

Чья-то рука, схватившая за прикрытые химаром волосы, крик и кровь, бьющая прямо в лицо из той самой, только что перерубленной руки.

Еще какие-то крики ярости и боли… и все стихло. Только стихающее бульканье вытекающей из уже умершей Кавсар крови и чье-то хрипящее дыхание. Что? Как? Почему?

Показалось, что прошла вечность, прежде чем Делал смогла осмотреться, хотя бы попытаться понять, что же произошло. У ног трупы. Кавсар и трое мужчин, тех самых, что только что бежали к ней с кинжалами в руках. У одного перерублена рука, из обрубка все еще вытекает кровь. Ее много, крови, тяжелый металлический запах дурманит до тошноты.

Что еще? Вокруг люди. Женщины, мужчины. Мужчин много. Молодых, сильных, но все жмутся к стенам домов, словно пытаются врасти в них, отгородиться, спрятаться, раствориться в кирпичах стен. Но кто хрипит?