Хенкан. Последний эксперимент - Наумова Сора - Страница 9

Женщина оказалась перед Генри внезапно, обхватила липкими ладонями лицо и надавила на виски.

– Asmund! Återkomma![5] – закричала она. – Återkomma! Återkomma!

Кровь Габриэля на ее руках начала остывать. Генри отшатнулся, но сумасшедшая держала крепко, и Генри, наконец, рассмотрел ее лицо. Безумными глазами на него уставилась дряхлая старуха.

От неожиданности Генри оступился и был вынужден схватиться за костлявые запястья сумасшедшей. Она продолжала выкрикивать одно и тоже слово, пока он ее не оттолкнул. Дым снова скрыл очертания предметов, а потом ласковый женский голос позвал из темноты:

«Разве ты не хочешь спасти его? Верни мне Асмунда, и он сможет уйти».

В легких образовалась пустота, Генри не мог сделать вдох и схватился за грудь. Из туманной завесы то появлялось, то снова исчезало круглое девичье личико в обрамлении копны светлых волос. Генри уже не знал, галлюцинация это или колдовство. Просто хотел вдохнуть.

Сората толкнул его в бедро, и наваждение схлынуло. Генри протер глаза и отступил еще на шаг.

– Хочешь своего Асмунда, ведьма? Хочешь? Тогда получи!

Генри никогда не делал этого раньше, более того, был уверен, что не сможет, но в этот самый момент вдруг почувствовал – ему это по силам. И он позволил занять свое тело… Это было похоже на погружение в холодную воду. Генри нырнул с головой, и кто-то другой, кто-то, бывший живым слишком давно, посмотрел на мир его глазами. Но и Генри ощутил его чувства, как свои. Больно, грустно, одиноко и холодно. Дальше Генри постарался не проникать.

Он рисковал. Он мог быть обманут, мог остаться в плену своего тела навсегда, мог не найти пути обратно сам. Но Генри никогда не умел отказывать душам, которые просят о помощи. Даже если они молчат.

Где-то далеко-далеко кто-то назвал имя – Асмунд. И все стихло.

Было холодно.

– Генри! Генри! Давай, еще немного.

Генри переставил ногу, за ней вторую.

Движения давались с трудом, словно он ходил впервые.

– Давай, Генри. Обопрись на меня.

Лицо горело, пахло жженым деревом и копотью. Стрелял шифер.

Генри держался за чужое плечо, пока их обоих не покинули силы. Снег ощущался пуховой периной, и Генри погрузил в него лицо. Холода он не почувствовал.

Третий проблеск сознания разбудил боль, и Генри зашипел и выругался. Повсюду был снег, а на нем черные хлопья пепла.

– Сората!

– Я здесь. – Ладонь успокаивающе легла на плечо. – Я здесь. Не дергайся, у тебя сотрясение.

Генри завел руку назад и потрогал затылок. Точно. Его же ударили доской.

– Откуда пепел?

Сората кивнул, Генри поднял голову и увидел вдалеке огненные всполохи. Это догорал старый деревянный дом. Они с Соратой достаточно отошли, чтобы не опасаться огня, но на смену жару пришел мороз. Верхняя одежда догорала в доме, некогда белоснежный свитер Сораты зиял дырами, сам Генри выглядел не лучше. Они стояли по колено в снегу, держась друг за друга, рядом валялись два рюкзака, спасенные Соратой.

Генри отвел взгляд от пожара и посмотрел на шею Сораты, покрытую синяками и кровоподтеками, но уже без ошейника.

– Когда ты был Асмундом, ты снял с меня цепь, – пояснил Сората, заметив его интерес. – Генри, ты нас спас.

– Не я, – покачал он головой, тут же об этом пожалев. – Не я. Та женщина искала своего Асмунда, она его нашла.

– Я не все понял из того, что случилось.

– Я тоже.

Сорате приходилось буквально держать его, хотя и сам едва стоял на ногах. Со светлеющего неба сыпался легкий снежок, сквозь облака проглядывало солнце.

– Я не должен был оставлять тебя одного, – сказал Генри. – Если бы я настоял, ничего бы этого не было.

– Она бы не дала нам уйти, и ты это знаешь, – возразил Сората. – Ей был нужен ты.

– Нет, – Генри покачал головой. – Другой мужчина.

Черный дым поднимался к небу, и Генри подумал, что все улики останутся там, в объятиях беспощадного пламени. Да и нужно ли, чтобы их обнаружили? Что-то подсказывало: безумная хозяйка гостиницы если и была человеком, то очень давно, и людской суд против нее бессилен. Она сошла с ума, когда убила своего возлюбленного Асмунда и долгие годы искала ему замену, не понимая, что мертвого не вернешь. Может, Асмунд ждал кого-то вроде Генри, чтобы напомнить ей об этом.

– Так почему дом горит? – спросил Генри. Он не помнил ничего с того момента, как передал контроль Асмунду.

– Она… Та женщина увидела в тебе что-то такое, что ее сильно напугало. Она начала метаться и кричать, а потом я сам не заметил, как сухие доски занялись от этих ее травяных пучков. Может, и из печи что-то выпало, – Сората замолчал. – Может… Может, это сделал ты.

Генри ничего не ответил. Адреналин начал спадать, тело затряслось крупной дрожью, от ветра и снега лицо казалось деревянным. Сората взвалил руку Генри себе на плечо, и, обнявшись, они пошли прочь от пожарища. С самого начала тут не было ничего по-настоящему живого, и Генри испытывал облегчение от того, что огонь унесет память о творящемся здесь кошмаре.

Через полчаса над головой загудели лопасти вертолета спасателей. К тому моменту Генри уже просто машинально переставлял ноги, а Сората все чаще спотыкался. Их ни о чем не спрашивали, только имена и маршрут следования. Генри ответил, и их усадили в кабину, закутали в одеяла, дали по термосу с чаем и обещали как можно скорее доставить в ближайшую больницу.

– Что там горит? – спросил кто-то удивленно.

– Развалины дома вдовы Линдстрём. Правда, там уже мало что осталось.

Генри посмотрел вниз, на вьющийся дымок.

– Вы там были? – крикнули ему. Генри покачал головой.

– Ну и хорошо, что сгорела. Дурное было место. Там обитали духи.

– Это правда? – спросил Сората. Необходимость притворяться отпала.

Один из спасателей рассмеялся:

– Конечно, нет! Но вокруг Лотты Линдстрём еще в те времена ходили слухи. В соседних деревнях ее называли сейдконой, это, по-вашему, ведьмой, или хюльдрой. Мой дед из этих краев, он рассказывал, что сам видел у нее коровий хвост.

– Ваш дед?

– Ну, это было давненько. Потом ее муж, Асмунд Линдстрём, пропал, и Лотта распродала хозяйство и открыла гостиницу. Правда, просуществовала та недолго. Люди начали пропадать, в том числе и постояльцы, а потом и сама Лотта исчезла. Тела не нашли. Наследников у Линдстрёмов не было, поэтому вскоре усадьба превратилась в руины. Наверное, кто-то из местных развел там костер, чтобы укрыться от метели, и выжег все дотла.

Генри закрыл глаза, пытаясь уложить информацию в голове, но от холода, боли и стресса его тошнило и тянуло в сон. Сората сидел рядом, и от него исходило привычное тепло живого тела. Генри позволил себе немного передохнуть и погрузился в темноту.

Там он увидел Джона Дэвиса, поднимающего большой палец.

«Неплохо повеселились? – спросил он, но Генри не мог ответить. У него не было голоса. – Берегите то, что считаете важным, Генри, но и себя тоже. Жаль, я так и не попаду на восток».

– Генри? – Сората потряс его за плечо. – Мы прилетели.

Швеция с ее снегами и страхами скоро останется позади, и Генри это радовало.

– Хочу домой, – сказал он, и глаза Сораты на миг блеснули тревогой. Потом он улыбнулся и похлопал его по руке.

– Я тоже, Генри. Я тоже.

Они не боялись быть замеченными – здесь, среди остатков былого великолепия, не бродили даже бездомные. Солнце садилось, и заросшую сорной травой территорию заливало красным, точно кровью. С моря тянуло свежим, пропахшим солью ветром, и с той же стороны небо медленно затягивалось тяжелыми дождевыми тучами. Обстановка самое то для их с Дикрайном дела, лучше и не придумаешь.

– Что ты здесь делаешь?

Легок на помине. Йенс затянулся в последний раз и бросил окурок под ноги. Дурная привычка, надо бы завязать. Может, потом, когда все закончится. Он повернулся к Дикрайну и лениво ответил: