Змея. Часть 1 - Ланитова Лана - Страница 12

Следующим её увлечением стала живопись. Сначала госпожа Гладышева принялась ходить по выставкам и вернисажам. В их доме стали появляться новые живописные полотна. Но так, как Татьяна Николаевна совершенно не разбиралась в искусстве, то наряду с довольно неплохими и весьма талантливыми работами современных художников, в их «семейном гнёздышке» оказывались и дешёвые подделки под великих мастеров и даже откровенная халтура. Но это обстоятельство совсем не смущало госпожу Гладышеву. Отнюдь. Она даже велела освободить под собственный домашний вернисаж пару гостевых комнат. Теперь все их стены были завешаны разномастными живописными работами. Когда Михаил увидел жуткую мешанину тематики, стилей и авторства, он просто ужаснулся. Наряду с весьма достойными пейзажами художников, относящихся к объединению передвижников, здесь висели лубочные произведения дешёвых ярмарочных «малевальщиков». Зелёные рощи и золотые купола соседствовали с полуголыми дебелыми девицами и жирными русалками, разлегшимися в тени раскидистых дубрав. А голубые пташки парили над головами пухлых ангелов и ярко рыжих котят с малиновыми бантами.

– Дорогая, – стараясь говорить спокойнее и без смеха, обращался к ней Гладышев. – Понимаете, что разбираться в живописи и иметь хороший художественный вкус – дано не каждому. – На кой чёрт, Татьяна, тебя понесло на эти эмпиреи? Ты же совсем не разбираешься в искусстве.

В ответ Татьяна огрызалась, злилась, но делала по-своему. Правда, через несколько дней она всё-таки записалась на какие-то художественные курсы. А ещё через неделю к ним стал приходить учитель живописи и давать ей уроки рисования.

Худо бедно, но Татьяна Николаевна со всем жаром её деятельной натуры всё же углубилась в это, новое для неё занятие. И совершенно не интересовалась жизнью своего супруга.

Как мы успели упомянуть выше, Гладышев недолго горевал от расставания с Аннушкой. Уже через месяц он стал замечать, что все его костюмы вновь стали сидеть на нем, словно влитые. Теперь он хорошо и с аппетитом ел и крепко спал. А ещё спустя пару месяцев он поймал себя на мысли о том, что уже не вспоминает о своей белокурой фарфоровой девочке с голубыми глазами.

«Какое счастье, что я на ней сдуру не женился, – подумал он. – Пришлось бы расходиться с Татьяной. Начался бы такой переполох, скандалы. Боже сохрани. И главное – зачем?»

За то время, пока Татьяна Николаевна, к его огромной радости, была занята какими-то весьма странными, новыми увлечениями, он даже успел ненадолго поволочиться за одной молодой и очень состоятельной вдовушкой. Но эта, новая связь, не принесла ему каких-либо серьезных душевных потрясений. С рыжеволосой вдовушкой он встретился лишь несколько раз, а после довольно быстро к ней охладел. От скуки он решил сесть за оставленную им работу по горной инженерии. И так как к этому времени он вышел в отставку, то решил заняться сим трудом весьма обстоятельно и неспешно. Теперь он посещал Императорскую публичную библиотеку, в читальном зале которой имел возможность изучать зарубежные журналы по горным разработкам и металлургии.

В общем, вышло так, что супруги Гладышевы теперь были оба заняты – каждый своим делом. А все их прежние скандалы и недомолвки на время стихли и успокоились, словно море после сильного шторма.

Время от времени жена с важным видом показывала Гладышеву какие-то свои акварели с пейзажами и натюрмортами. В самом начале эти работы были беспомощны и кургузы, словно рисунки ребенка. Но по мере учёбы, они становились всё лучше и симпатичнее. За вазу с фруктами Михаил Алексеевич однажды даже искренне похвалил Татьяну Николаевну.

Спустя несколько месяцев она всё же охладела и к живописи, а заодно и к своему новому учителю рисования, указав последнему на дверь, потому что он ненароком позволил себе реплику о том, что находит эти занятия пустым времяпровождением, ибо не видит в Татьяне Николаевне ровно никаких художественных талантов. Вспылив, она прогнала горе-учителя с глаз долой, а потом собрала в кучу все свои акварели и со слезами сожгла их на заднем дворе.

После сего «костра тщеславия» она вновь впала в недолгую депрессию, а вынырнув из неё, увлеклась танцами. Правда, танцы она забросила ровно через десять дней, ибо у неё «заболели ноги от ненужных выкрутасов».

Потом была поэзия, и небольшой забег по поэтическим сборищам и квартирным сходкам. Из которых она едва унесла ноги, ибо наряду с порцией новых стихов о несчастной любви, ей предложили понюхать какого-то белого порошка. А один бледный, чахоточного вида поэт– символист обозвал её «тётенькой» и предложил стать её любовником на полном содержании со стороны Татьяны Николаевны. Это предложение совсем несимпатичного, болезненного вида сочинителя показалось ей настолько оскорбительным, что она, прорыдав весь вечер, решила более не связываться со столичной поэтической богемой.

В итоге ей вновь пришлось обратиться к консультанту Григорию Александровичу, который стал откровенно забывать о своей старой клиентке. Но она написала ему гневное письмо, в котором потребовала как можно скорее явиться к ней для новой консультации.

Приняла она его с хмурым видом и обиженным выражением лица.

– Что-то неладное, батюшка, происходит с вашими рекомендациями. Время идёт, а воз и ныне там. Мой супруг не благоволит ко мне, как и прежде. А между тем, вы обещались произвести магию с приворотом. Где же она? Вы что же, обманули меня?

– Погодите, Татьяна Николаевна. Давайте же по-порядку. Где сейчас находится ваш супруг?

– Дома, в своём кабинете. Он научную работу пишет.

– Вот. Вы сами сказали, что дома ваш блудный муж. А давно, позвольте спросить, он стал жить дома?

– Давно… – растерянно произнесла она. – Около полугода.

– Видите. А вы сказали, что я вас обманул. А мне помнится, что при самой первой нашей встрече вы жаловались мне на то, что он совсем не бывает дома, а живет с любовницей. Так?

– Ну, так.

– А чего же тогда вам надобно?

– Чего-чего… Он так и не обращает на меня ровно никакого внимания! – выпалила она и залилась слезами. – Чем я уже только ни занималась – до поэтов всяких сумасшедших докатилась, ходила на их сборища. Картины писала, танцевала… И всё даром.

– Полно-полно, голубушка, плакать, – он встал и по-отечески обнял несчастную Татьяну Николаевну. – Полно. Вы ведь большая умница и всё сделали правильно. И у нас уже есть положительный итог. Ваш супруг дома. И, как я вижу через призму своих магических способностей, он уже не встречается с той разлучницей. Так?

– Ну, не знаю… – перестав плакать, оживилась она. – Может и так.

– Так, так. Я уверяю вас. У вашего супруга теперь нет ни одной любовницы.

– Хорошо, а когда же вы его привораживать начнёте?

– Терпение, моя дорогая. Ещё немного терпения. Мы испробуем на нём еще один важный фокус, хотя, это вовсе не фокус, а вещи весьма серьезные. Вы готовы пойти и дальше и быть со мною до конца открытой и смелой?

– К-к-ко-неч-но, – неуверенно отозвалась Татьяна.

– Даже если вам будет страшно?

– Согласна, – ответила она осипшим голосом. – А что нужно-то?

– Не многое. Главное – полное доверие.

– Хорошо…

– Видите ли, дорогая моя Татьяна Николаевна, вам когда-то рекомендовали меня как магистра, владеющего разными видами теургии, ясновидца, прорицателя, знахаря и консультанта по семейным вопросам, – начал он издалека. – Так?

– Так…

– Но я расскажу вам ещё об одной своей способности, о которой знают лишь избранные люди.

– О какой? – затаив дыхание, прошептала Гладышева.

– Дело в том, что я ещё являюсь известным в Петербурге и в Европе медиумом и спиритом.

– Батюшки! – она всплеснула руками и прикрыла в испуге рот.

– Я видел, что вы часто гадали на картах.

– Да, бывало.

– Так вот, спиритизм тоже имеет некое отношение к различного рода гаданиям. Только маленькое отношение, ибо это практика более серьезная. Посредством спиритических сеансов вы можете напрямую общаться с душами усопших. А они знают гораздо больше нас. И могут подсказать, как надо действовать в обыденной жизни. Открыть на многое глаза.