Стражи восемнадцати районов. Том 1 (СИ) - Крейн Антонина - Страница 12

– Исаакий – храм! – возмутился Феликс. – Люди так старались, на протяжении сорока лет строя эту красоту. Какой еще на фиг офис?!

– Да ладно тебе, – я смутился. – Я просто не понимаю, где еще в городе может найтись место, достойное самих архангелов. А судя по тому, что собеседование уже через десять минут, оно должно проходить где-то рядом.

– То есть тебе не приходит мысль о том, что мы просто слишком поздно вышли и опаздываем? – невинно поинтересовался Рыбкин.

Я аж за сердце схватился.

– Ауч, я забыл, какой ты впечатлительный. Все хорошо, Женя. Мы будем вовремя, – пообещал Феликс и так хлопнул меня по спине, что я чуть коньки не отбросил – теперь по физическим, а не эмоциональным, причинам.

М-да. Мне явно придется укреплять тело и дух, если я хочу выжить в компании такой ходячей катастрофы, как Рыбкин. А то я сейчас рядом с ним как хомячок, ей-небо. Могу откинуться в любой момент: от звука, стука или вообще без причины.

***

Вскоре мы зашли в один из дворов-колодцев, которыми так знаменит Петербург.

Он был сырым и тёмным, из-за чего казалось, что небо над нами – лишь оторванный лоскут, а здания вокруг – настоящие небоскребы. Хотя, посчитав, я понял, что в них всего лишь по восемь этажей.

– Только не говори, что ангелы работают здесь, – пораженно выдохнул я, когда Феликс удовлетворенно потер ладони, пробормотав что-то вроде «Ну, вот мы и пришли».

– Услышь они твои слова, закудахтали бы от возмущения, – рассмеялся он. – Просто здесь находится ближайший к нашему дому портал.

– Портал? – изумился я. – А это безопасно? Просто ведь при телепортации человек, по сути, разбирается на частицы, а потом собирается заново. Спрашивается, а куда в процессе девается душа? И вообще – в новом месте «собирается» тот же человек – или просто его клон? Вы изучили этот вопрос, прежде чем пользоваться порталами?

Феликс, опустившийся на корточки на покрытом трещинами асфальте в центре двора, обернулся на меня.

– Просто поразительно. С одной стороны, ты ничего не знаешь о реальном магическом мире, с другой – беспрестанно генерируешь кучу жутких фантастических теорий, от которых пробирает дрожь. Я теперь, блин, сам боюсь в этот портал лезть!

– То есть вопрос вы не изучали.

– Спроси Михаила.

Я тотчас дал попятный:

– Да ты что, не стоит тратить драгоценное время главы Ордена на такие вещи.

– Ну уж нет, давай потратим! – беззлобно хмыкнул Феликс. – Ему, бессмертному, иногда полезно побеседовать с людьми вроде тебя, чтобы размять мозги и вспомнить основы. А то для него, наверное, строение порталов, как для нас с тобой – тригонометрия. В школе с ней всё было очевидно, но сейчас лично мне проще пятьдесят проклятых тварей убить, чем найти чей-нибудь косинус. Если его вообще ищут, – на мгновение задумался Феликс.

– Ищут. Кажется, нередко с помощью синуса, – смутно припомнил я. – Они вроде как напарники.

Феликс начал рисовать на асфальте буквы вытащенным из кармана белым мелком. Они шли по кругу. Завершив его, Рыбкин изобразил внутри окружности дверь, мигом напомнившую мне о старых сказках, и украсил ее схематичным изображением крыла.

– Пс, двигай сюда, – поманил он меня пальцем.

Я же вдруг заметил, как из одного окна смотрит старушка. Она высунулась из него, чтобы полить герань, закрепленную в кашпо на карнизе, и так и замерла с лейкой, разглядывая нас и хмуря брови.

– Феликс, у нас свидетель, – предупредил я, старательно указывая глазами в сторону пожилой дамы.

– Не переживай, – даже не оглянулся он. – Это Петербург. Тут никого не удивишь чертовщиной. Поторопись, а то опоздаешь!

Таинственные буквы уже вспыхивали, одна за другой, сияющим белым цветом. Я еще раз покосился на старушку, но Феликс оказался прав: она перестала смотреть на нас, флегматично вернувшись к поливу цветов.

– Женя, не тупи. – Потребовал Рыбкин, и я, зажмурившись, перемахнул через разгоревшуюся ярким жемчугом границу рисунка-портала.

Вообще, закрывать глаза во время прыжка оказалось плохим решением, потому что я, не рассчитав силу, врезался в Феликса. Да так сильно, что чуть не выбил его из круга. Он только охнул, а в следующее мгновение весь мир вокруг нас пропал.

Мне показалось, что я вижу звезды – такими, какими они предстают перед космонавтами в книгах Роджера Желязны во время фотонного ускорения: то есть не яркими точками, а линиями, текущими по часовой стрелке и против нее. Не успел я как следует насладиться эффектом, как перемещение закончилось, и я упал куда-то – падение было таким резким и болезненным, что я не удержался от крепкого словца. Удивительно, но в иные моменты жизни хорошее ругательство действительно может облегчить боль.

Как выяснилось мгновение спустя, я рухнул частично на пол, а частично – на Феликса.

– Убери локоть с моей селезенки! – прошипел он так, словно был гадюкой, а не золотой рыбкой.

Я поспешил сделать это, а потом сел и осмотрелся.

Мы находились в невообразимо просторном светлом зале. По углам били декоративные фонтаны: каждый охраняли финиковые пальмы в кадках, которые источали сладкий, слегка карамельный запах. Вдоль стен были расставлены низкие мягкие диваны насыщенных цветочных тонов. Но сильнее всего привлекали взгляд стрельчатые окна без стекол, за которыми виднелось ярко-синее небо – и… парящие острова с белоснежными дворцами и роскошными садами. Крохотные пушистые облачка неспешно проплывали мимо них.

У меня отвисла челюсть.

Стоп. Так Небесные Чертоги – это небесные чертоги в прямом смысле этого слова?! Вот прямо дворцы в небе?! Почему я прежде об этом не подумал, несмотря на все намёки Феликса, а-а-а!

Я мог бы с размахом удариться в самокритику, но сейчас моего внимания требовало нечто более важное.

А именно – мы с Феликсом были не одни. Перед нами, в центре пушистого восточного ковра, на мягком пуфе цвета граната сидел ангел.

В отличие от Гавриила – обладателя мягкой улыбки и алебастровой кожи, этот ангел был смуглым и чернобровым, широкоплечим и очень воинственным на вид. Темные волосы были того же оттенка, что и глаза цвета горького шоколада. Белые тога и крылья резко контрастировали с глубокой, какой-то ночной внешностью. Я подозревал, что передо мной – прекрасный боец, и лучше бы не злить его, потому что он извлекать из чужих ртов зубы, даже не будучи стоматологом.

Между тем ангел поднялся.

– Вы прибыли вовремя, однако ваше появление идет несколько вразрез с правилами, принятыми в Ордене Небесных Чертогов, – сказал он.

Его голос напоминал раскаты далекого грома.

– Прошу прощения, Михаил, – вздохнул Феликс, поднимаясь. – Евгений еще не привык к межпространственным перемещениям. Такого больше не повторится.

Михаил?!

Вот черт. А я-то надеялся, это кто-то из телохранителей, а не сам «шеф шефов», как назвал его Феликс!..

– Прошу прощения, – присоединился я. – Такого больше не повторится.

И тотчас проклял себя за то, что так глупо повторил слово в слово за Феликсом. Когда я волнуюсь, мои когнитивные функции опускаются до нуля, превращая меня в дрожащего первоклашку, выросшего под надзором строгой матери и колкой на язык старшей сестры. Не то что бы Михаил был похож на мою маму, но в нем читалась не меньшая строгость, до сих пор заставляющая меня вздрагивать и молиться о самой высокой из возможных оценок, чтобы дома после школы «не прилетело».

Меня прошибло холодным потом, когда я осознал, что, упав на ковер, выматерился.

Вдруг архангел отрубит мне голову за столь непочтительное появление? Но Михаил не спешил обнажать клинок, покоящийся в ножнах у него на поясе. Он только кивнул в ответ на извинения и пригласил нас пройти в дальнюю часть зала.

Там в окружении разноцветных диванов нас ждал низкий столик, сервированный блюдами с фруктами и орехами. В изящной лодочке курились благовония из сандала. В графине плескался малиновый лимонад с листочками мяты.