Регенерат (СИ) - Кароль Елена - Страница 33

– Да уж… - протянула, не представляя, что сказать ещё. - Димочка, а может тебе витаминок каких попить, а? Только не сердись, я правда беспокоюсь. Бывает ли у призраков паранойя?

– У призраков - не знаю, а у гусар точно не бывает, - уверенно заявил Ржевский. Затем с выражением вздохнул, снова прошелся по комнате, покосился на меня… И вздохнул еще раз.

Хотя зачем ему дышать? Он же призрак!

– Ладно, пойду я. Прости, что взбаламутил. Если что - я на страже. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Дим.

Поручик ушел, а я, покрутившись совсем недолго, потому что уже давно научилась засыпать быстро (гормоны в помощь), сладко проспала до самого утра, открыв глаза только в восемь и всерьез задумавшись о том, чтобы уволиться из поликлиники.

В самом деле, зачем мне там работать?

Я ведь делала это не из большой любви к медицине и работе, как таковой, а потому, что это приносило стабильный доход. Сейчас, если всё пойдет так, как задумывалось, доход будет приносить гостиница. Понятно, что надо ещё раскрутиться и не прогореть, но у нас ещё золото не реализованное, монеты не оцененные, акции не предъявленные, заработок от ликвидации разлома не получен…

А меж тем дел по дому не так уж и мало!

Решено. В понедельник уволюсь, пока ещё в отпуске, чтобы не впаяли отработку, а если будут упрямиться, то и по статье за прогул не зазорно уйти. В самом деле, меня это давно не пугает.

Приняв не самое простое, но вполне разумное и логичное решение, я сразу ощутила прилив сил, и день прошел на позитиве. Завтрак, укольчики, тренировка с призраком и шпагой на втором этаже, визит Евгеньича и поездка по магазинам, которую решили не откладывать на завтра, раз сегодня выдалась свободная минутка, и в итоге я стала беднее на кучу тыщ, но мы приобрели всю необходимую сантехнику для всех четырех санузлов (и для правого крыла, и для левого, где жили мы), розетки-выключатели, а так же утвердили проект обеих лестниц, причем начать Савельев предложил с маленькой, чтобы не оставить меня без доступа на второй этаж, а к середине недели приступить к реставрации центральной.

При этом трое работяг уже вовсю ошкуривали фасад, снимая с него не только облупившуюся краску, но и прогнившую штукатурку, да и на крыше кто-то шебуршился, меняя старый, прохудившийся шифер на новый, так что после ужина я поднялась в кабинет с твердым намерением перебрать все свои активы.

Уля, как ни старалась, пока не нашла ни толкового брокера, ни надежного оценщика среди своих знакомых, так что я позвонила по телефону, который мне оставил Банщиков, и пригласила Рафика Исмаиловича в гости. Дядечка преклонных лет (судя по голосу) обещался быть завтра ближе к полудню.

Следом я позвонила Альберту Константиновичу, которого мне тоже рекомендовал подполковник, но уже как специалиста по ценным бумагам. С ним мы проговорили немногим дольше и договорились на три часа дня.

После этого я залезла, наконец, в сейф и вынула из него старинный сундучок, добытый с чердака, один ветхий мешочек и одну рассохшуюся шкатулку, которые хранились в тайниках второго этажа.

В мешочке оказались французские монеты начала позапрошлого века, в шкатулке лежали старинные золотые украшения - массивные и явно дорогие, но совершенно не в моём вкусе, а в сундучке оказались бумаги.

Ага…

Аккуратно перебирая документы прошлых веков, которые ещё не рассыпались в руках, но были близки к этому, я не понимала, что это такое. Карты, схемы, какие-то планы зданий, крестики, галочки…

Пришлось спрашивать призрака, когда он заглянул ко мне сам.

– Дим, а это что?

– О, это результаты моих победоносных кампаний и иных лихих похождений, - мечтательно закатил глаза поручик, присаживаясь на край стола и аккуратно беря в руки ближайший документ. - Вот тут закопан сундук с золотом турков. Мы тогда взяли один хилый городишко, где прятался ихний генерал с обозом. А вот тут, как сейчас помню, потайной ход в винный погреб. М-м, какое там вино было, ты просто не представляешь! Увы, на следующий день нам пришлось отступить, но мы с парнями замуровали выход и поклялись когда-нибудь вернуться. А вот ту-у-ут…

Следующие полчаса я с неослабевающим интересом слушала о кладах и потайных комнатах, о склепах и винных погребах, о великих победах и гениальных стратегических решениях, которые приходили в голову Ржевскому преимущественно подшофе.

Слушать его было истинное удовольствие и я нахохоталась до колик, начиная понимать, почему женщины от Ржевских без ума. Потрясающий мужчина! Легкий, даже отчасти легкомысленный, но в то же время просто беззаботно идущий по жизни, потому что “заботы” и Ржевский несовместимы.

Наверное, я даже в какой-то степени завидовала ему, ведь сама была связана по рукам и ногам обязательствами, которые взвалила на себя сама, но в то же время это не казалось мне непосильным бременем.

Я сама этого хотела. И я справлюсь.

Я ведь Ржевская, верно?

А потом у меня зазвонил телефон…

– Здравствуй, дочь, - с привычным патетичным трагизмом заявила моя мать и я заранее сморщила нос, понимая, что ничего хорошего я сейчас не услышу.

Мой день рождения был месяц назад, её будет только через три, а до Нового года ещё куча времени.

– Здравствуй, мама, - ответила ей спокойно.

– И почему я узнаю, что моя кровиночка унаследовала титул этого старого козла не от тебя? - с отчетливой претензией заявила матушка.

– Может, потому что вместе с титулом я унаследовала миллионные долги и не хотела тебя лишний раз беспокоить? - тонко усмехнулась я. - Вот, сейчас сижу и думаю, что лучше продать? Почку или глаз. А ты как считаешь?

– Что? - опешила мать, не ожидая подобного поворота. - Полина, что такое ты говоришь? Какой глаз, какая почка?

– Судя по всему, левая, - вздохнула с напускной грустью. - Ко мне уже приходили кредиторы с расписками, угрожали. Оказывается, перед смертью отец набрал кредитов и все спустил в карты. Кстати, у тебя нет случайно миллиона-другого? Я со временем отдам, честно.

– Полина… - Мать отчетливо замялась.

Тема денег для неё всегда была особенно тяжела. Желая жить роскошно, но не имея на это средств, в молодости она выкручивалась, как могла, но то время давно прошло, и сейчас она была обычной, никому не нужной теткой средних лет. Да, молодящейся, и даже пользующейся успехом у мужчин “за шестьдесят”, которые любили ушами (а льстить мать умела), но всё же это было скорее печально, чем нет.

Кроме меня у неё детей не было, замужем она ни разу не была, умудряясь выбирать среди поклонников таких же потребителей, как она сама, так что, когда она промямлила невразумительное “я перезвоню”, нигде у меня не ёкнуло и не устыдилось.

– Хм, ты открываешься мне с новой стороны, внученька, - озадаченно протянул Ржевский, всё это время старательно подслушивающий наш разговор. - Что за циничное отношение к собственной матери? Ещё и настолько бесстыжая ложь…

Он с осуждением поцокал.

– Знаешь, мамы бывают разные, - усмехнулась я, откидываясь на спинку кресла. - Наверное. Мне в этом отношении не особо повезло. Наверняка ты помнишь её, как милую хохотушку, всегда готовую приласкать и услужить… Верно?

– Ну… в целом да, - с легким смущением кивнул поручик.

– Такой она была с мужчинами, - усмехнулась я. - С очень многими мужчинами… За год могло смениться четыре поклонника и это не считая тех, кто был разово. И я всё это видела. А вот они меня почти никогда. Когда она поняла, что граф на ней никогда не женится, то не раз и даже не два прямо в лицо говорила мне, что я ошибка. Что надо было сделать аборт. В десять, когда я научилась готовить, это стало моей обязанностью по дому. Уборка, стирка, глажка - она не прикасалась ни к чему, но требовала это от меня. Ведь она Актриса! Она должна быть ухоженной и отдохнувшей, чтобы поклонники рассмотрели её талант, а не уставшие серые круги под глазами. В шестнадцать меня едва не забили ногами в туалете гимназии, но всё, что она сделала… Да ничего, собственно, она не сделала. Я провела в больнице со множественными переломами месяц, именно тогда, кстати, у меня активировался дар, а потом… - Я усмехнулась, уплывая в воспоминания. - Из больницы меня никто не забирал. Она забыла. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы она забрала документы из гимназии в медколледж. Алименты, которые переводил мне отец, она тратила на себя, мне оставалось довольствоваться крохами стипендии. Так что, когда я получила диплом, устроилась на работу и получила свою первую зарплату, у меня даже сомнений не возникло о том, что делать дальше. Я съехала от неё сразу. И ты говоришь мне, что я цинична? О нет, Дима. Я логична! Эта женщина не умеет любить и отдавать. Зачем мне ещё одна головная боль и нахлебница? Поверь, есть более приятные способы потратить деньги.