Предатель. Тайная жизнь миллиардера - Ром Рика - Страница 7

Заправляю закрученную прядку за ухо, ставлю чашку с кофе рядом с собой.

– Хм, – блондинка с будто бы выгоревшими на солнце волосами скидывает пальто на изящный табурет, а сверху припечатывает на него сумку. – Все еще не бросила затею родить спиногрыза?

Сима ненавидит детей точно так же, как наркоман реабилитационную клинику. Она будет всячески искать выходы, совершать побеги, лишь бы никогда не пустить в этот мир частичку себя.

Ведь перед ней наглядный пример. Я. И ее всегда мучает вопрос, зачем мне нужен ребенок? Родители так безжалостно относились ко мне, не упускали случая оскорбить и унизить, а я все равно мечтаю о синеглазой крошке.

Ответ прост. Во мне, не смотря на израненное сердце слишком много любви. И безграничного тепла. И нерастраченной душевной нежности тоже с лихвой.

Я и Диму закутала в мягкий кокон, даря всю себя без остатка. Не думая, что когда–нибудь опустею и в сосуде, кроме пустоты ничего не останется.

– Чем у тебя так пахнет? – Сима кружится возле кухонного островка, морща острый носик. – Будто в теплице нахожусь.

– У меня вчера случился потоп. Я вызвала специалистов, скоро будет пахнуть розами.

– Оу, тогда какого черта ты еще не унесла отсюда ноги? Почему ты вообще здесь? Я удивилась, когда ты написала мне в семь утра, чтобы я приезжала сюда. Повторюсь, что происходит?

Я попросила Симу приехать, потому что не понимаю, что мне делать. Мне до одури нужны ее здравые заключения с горстью резких словечек.

С трудом дождалась утра и едва стрелки часов перевалили цифру семь, отправила ей короткое сообщение с приветствием и адресом.

– Сим, обещай, что не станешь заказывать киллера?

– Господи, да что стряслось?

Я свешиваю ноги с подоконника, скрещиваю их, натягиваю на колени удлиненный вязаный свитер и тихо вздыхаю.

– Дима мне изменил. С бывшей сотрудницей своего заместителя.

У меня шум в голове от собственного голоса. Запускаю ладонь в волосы, сжимаю их у корней, молясь о скорейшем прекращении монотонных шумов.

– Охренеть…– Сима замирает, скованная невидимыми ледяными объятиями. – Охренеть…сукин сын…

Поднимаю на нее полный боли взгляд, не моргаю. Признаваться в неверности Димы сестре, оказывается ничуть не легче, чем признаваться в этом самой себе.

Она знает, насколько сильно я люблю его. Насколько он дорог мне. Она частенько бывала у нас в доме, наблюдала за нами со стороны и всегда с толикой небольшой зависти говорила, что мы до тошноты сахарные.

Дима никогда не отпускал меня и на метр. Обнимал при гостях, целовал, шептал пошлые варианты развития вечера. Я краснела, прятала глаза и ждала. Ждала, когда мы проводим близких и друзей, и Дима возьмет меня на руки, поднимет по лестнице в спальню и…

– Стеф, он с тёлкой Эдика, что ли закрутил?

Наконец, взмахиваю ресницами, и сестра перестает быть образом в тумане.

– Нет, у него же два заместителя. Эдик и второго не помню. У меня, будто нарочно имя вылетает из головы.

– Так, – Сима подходит, усаживается рядышком и кладет руку мне на колено. – Я понимаю, что сейчас в тебе обида, боль, непонимание и прочие последствия предательства этого урода, но мы с Полей быстро внесем ясность в твою жизнь. Если ты не собираешься прощать его, конечно. Смотри, если ты станешь одной из этих богатеньких дур, которые ради денег готовы терпеть даже «красную комнату», ты мне больше не сестра.

Впервые за несколько дней улыбаюсь. Сухо, с килограммовой тяжестью, но улыбаюсь и перестаю рвать свои волосы.

– Нет, Симочка, прощать я не собираюсь. Я десять лет была ему верной и преданной женой. И думала, что и я ему также важна. Увы.

– Отлично. Каков план? Ты знаешь, я могу позвонить, кому надо и Димасику откусят причиндалы ржавым секатором.

Она делает пальцами ножницы и чикает ими в воздухе.

Опять робкая улыбка пробегает по моим губам. Симе все равно, откуда я узнала об измене, она безоговорочно со мной и будет рвать за меня глотки. И так всегда.

Когда мне было девять или десять лет, продавщица из магазина поймала меня с шоколадным батончиком в руке. Конечно же, позвали моих родителей. Их все на районе знали. С ними приехала Сима. Поля тогда была в школе.

Я плакала, кричала, что ничего не воровала и что у меня есть деньги заплатить за шоколадку. Но кто поверит мелкой девчонке, которую на квартале прозвали сироткой? Никто. Кроме Симы.

Сима сказала продавщице и родителям, что лично дала мне деньги. И что я, не воровка.

Меня выпороли дома, но я знала, на Симу можно положиться в любой ситуации. Она будет на моей стороне.

Возможно, и Дима подкупил меня этим же. С первой нашей встречи он дал мне почувствовать фундамент под ногами и надежные стены вокруг.

Помню, я неудачно выступила на открытии «Дольче Вита». Переволновалась, забыла слова и в итоге вымолвила дежурные фразы. Он поднялся ко мне на подиум, обнял, взял микрофон и сказал: «Моя жена великолепна, да? Она организует тысячи самых запоминающихся торжеств в нашем городе, поддержим ее первые шаги! ».

– Стеф, ты в норме?

Я слышу ее и в тоже время нахожусь, где–то далеко. Под небом. Тем более, я неотрывно смотрю на него, повернув голову вправо.

– Стеф? – проводит рукой перед моим лицом, и я часто–часто моргаю. – Ответь, хоть что–нибудь.

– Он спит с другой. Мой Дима спит с другой…

– О, моя хорошая. – Сима обнимает меня, забирая часть боли, которую я выдаю, расслабляясь в ее руках. – Ты ни в чем не виновата. Ни в чем. Он козел похотливый. Зажравшийся ублюдок. У него есть все: бабки, статус, дома, яхты и красавица жена, которая прислуживает, словно собачонка. Захотелось экшена. Но мы же не сдаемся? Мы же Царёвы!

Я обхватываю ее за талию, прячу лицо, уткнувшись носом ей в шею и не дышу, сама того не замечая.

– Ну–ка, взгляни на меня.

Не могу выпрямиться. Не могу вылить на нее всю боль, которая переполняет меня.

– Стефания?!

С усилием отлепляет меня от себя и берет мое лицо в свои ладони.

– Ты сильная. Гораздо сильнее нас с Полькой. Тебе все детство доставалось ото всех, а ты шла вперёд, поступила в универ, который хотела и получила образование, о котором мечтала. Вспомни об этом.

Ее большие пальцы убирает бусинки слез под моими глазами, она подмигивает мне и на кухню заходит Влад.

– Серафима Олеговна, уже почти девять. Вчера вы говорили, что сегодня много дел.

– Да, – тоже прохожусь пальцами по щекам, удивляясь тому, что они мокрые. – Буквально пять минут.

– Хорошо. Покурю пока на площадке. Если та мегера с алыми губами в махровом халате меня не вычислит.

Сима выгибает бровь, глядя на меня. Я же, сползаю с подоконника, секунду не двигаюсь, ощущая слабость в конечностях, а обретя силы, иду в комнату переодеться.

– Так какие планы по поводу Димасика? Разводу быть?

– Да. Заеду в агентство на пару часов, потом встречусь со свекровью, а потом со знакомой, которая поможет с разводом. – Выкрикиваю из комнаты, стягивая свитер через голову.

– Теперь я тебя узнаю. Только не понимаю, на черта тебе видеться со свекровью?

– Я сама не знаю. Она захотела встретиться.

Сима не отвечает. Я надеваю один из висящих в шкафу брючных костюмов, причесываюсь, душусь единственными духами, которые имеются на полке, и выхожу из спальни.

Сестра с открытым ртом смотрит в мой телефон, и я понимаю, что она в нем нашла…

– Однозначно кастрировать и закопать живьем!

В последние дни я перестаю любить шум. Тишина моя верная и пока единственная подруга, с которой можно помолчать по душам.

И молчим мы о многом: о моей материнской нереализованности, о скверном прошлом, о мучительном настоящем.

Она не осуждает, не дает жестоких советов. Просто слушает.

После криков Симы о мерзком предателе с внешностью итальянского мафиози, я хочу наглухо запереться, где–нибудь на чердаке, забыв о своем страхе замкнутых пространств. И не выходить оттуда несколько дней. Может недель.