Развод с драконом. Попаданка в жену генерала (СИ) - Гераскина Екатерина - Страница 28

Только один образ стоял перед глазами — мягкий диван в комнате отдыха персонала. Я не помнила, как прошла мимо постов, как свернула в нужный коридор, как открыла дверь. Но когда оказалась внутри — меня отпустило. Там было пусто.

Я скинула маску, с трудом дотащилась до дивана и рухнула на него всем телом.

Глаза закрылись сами.

Я отключилась.

Не потому что разрешила себе отдых. А потому что больше не могла. Моя магия была на нуле.

Аданат

Я пришёл в себя резко. Распахнул глаза. Втянул воздух. Несколько долгих секунд не понимал, где я. Что со мной. Почему всё тело будто налито свинцом.

А потом пришло понимание.

Я долетел.

Смог.

Дотащил клетку с ранеными бойцами.

Я помнил, как кровь стекала по чешуе. Как горели лёгкие. Как проваливался в небытие, но всё равно продолжал махать крыльями. Потому что нельзя было иначе. Потому что важна каждая жизнь.

А здесь в Маузроге безопасно.

Здесь им помогут.

Здесь одержимые не доберутся до них.

Армия не будет заражена.

А значит, будет шанс выстоять.

Шанс дожить до следующего прорыва.

Я прикрыл глаза. Веки налились тяжестью. Всё тело было одним сплошным сгустком боли, но сейчас… я мог позволить себе хотя бы минуту не думать. Не решать. Не командовать. Я выдохнул.

И отдался этой одной короткой, бесконечно важной минуте покоя.

Но вдруг… почувствовал нечто. Дракон вяло, но настойчиво шевельнулся.  Сделал еще пару вдохов, как где-то внутри меня всколыхнулось странное ощущение. Так иногда пахла… моя бывшая супруга. Тонкий едва уловимый аромат пиона. И сильнее всего так пахла Ирида в последние дни дома.

Мне кажется схожу с ума. Ведь ужасный пожар унес ее жизнь. Трагическая случайность.

Я сжал пальцы. Слабо, почти незаметно. Кожа ладоней натянулась — мышцы отзывались тупой болью, но я не обращал внимания.

Зачем я снова и снова вспоминаю об Ириде?

О той, что должна была стать ближе всех в этом мире… но так и не стала.

О той, что должна была быть поддержкой и опорой… но не стала таковой.

Наш брак — сплошное сражение на семейном поле.

Быть вдали от неё было легче, чем рядом.

И только осознание того, что она пара и ее слова, что она чувствует моего дракона, удерживало меня от того, чтобы всё это прекратить.

Истинную… Такому, как я, найти почти невозможно. Не выдерживают драконицы силы и магии, что живёт во мне. Почти сотню лет я воевал. А потом… вдруг понял — хочу семью. Хочу ту, что будет дарована Небесами. Что станет не временной связью, не страстью, не долгом, а судьбой.

И за своё желание я заплатил дорого.

Мне указали на Ириду. Назвали её моей. А связь, обрушившаяся на нас в момент клятвы в Храме, подтверждала это. Я чувствовал — нить появилась. Связь откликнулась на мой зов.

Только потом… потом всё словно схлынуло.

Тонкая, почти незаметная нить оборвалась. Я ещё какое-то время пытался убедить себя, что всё нормально. Что просто нужно время. Что сила моей магия просто не дает закрепиться связи, выжигая ее. Ирида подтверждала все это.

Но чем дальше, тем было только хуже. Суть Ириды выходила на первый план слишком быстро и слишком ярко. Ни капли терпения. Ни капли понимания. Ни уважения. Лишь желания. Капризы. Приказы. Всё должно быть так, как она хочет. Немедленно. Все это шло в разрез с тем, что должны испытывать истинные и идеально дополнять друг друга.

Казалось, что Небеса просто посмеялись надо мной. Дали мне самую скандальную, самую несдержанную и неподходящую истинную.

Я справлялся на поле боя. Я справлялся с Хаосом. Я хотел покоя. Хотел тишины. Хотел дома.

В те редкие, короткие дни, когда удавалось вырваться с границы, когда тело ломало от усталости, когда раны саднили под бинтами, а магия едва теплилась внутри… Я мечтал об одном — войти в дом, снять доспехи, опустить меч в стойку и просто… выдохнуть.

Но…

Меня встречали претензии. Вопли. Новые траты, новые капризы. Письма с требованием золота, слуг, украшений. Ссоры, истерики, театральные выходы.

Меня никто не ждал.

Меня ждали как повод. Как мешок с титулом и золотом. Как мужа, которого можно упрекнуть в отсутствии чувств, внимания, подарков и поцелуев. Ириде всегда было плевать, что я снова вернулся живым. Что держу линию обороны на границе. Спасаю Империю.

Я устал.

Устал терпеть. Устал сдерживаться. Устал возвращаться не к очагу и поддержке, а в холод и упрёки. Устал разговаривать с ней.

Каждый раз, когда я желал отпустить её. Развестись с ней, выделив той столько денег, что хватит на многие годы вперед. Ирида приходила снова и я чувствовал ту самую связь. Мой дракон и я понимали: вот оно. Связь начинает проявляться. Сдержаться просто было невозможно.

Казалось, ещё немного, ещё один шаг — и я почувствую связь. Настоящую. Хотя и понимал: смысла в этом нет. Человека это не изменит. Но я тут же чувствовал её мысли и эмоции. Чувствовал, насколько мы подходим друг другу. Это было невероятное единение — на уровне душ, сердец. Словно это была вовсе не Ирида. Настолько разительным был контраст. Настолько пронзительным — внутренний отклик.

Но каждый раз на этом всё и заканчивалось.

Наутро связь таяла. Снова.

И только едва уловимый аромат пиона напоминал о том, что я не сошёл с ума.

Но единение пропадало. Мы становились чужими.

Аданат

А потом, как снег на голову — свалившаяся настоящая истинная.

С меткой. С запахом. С запозданием… в десять лет.

Аромат мимозы — нежный, сладковатый, немного медовый.

Я никогда не любил мёд. Всегда отвращала приторность.

Безднов Хаосит обманул меня.

Похоже, меня обманули десять лет назад.

Я прикрыл глаза. Мне нужны были силы. Потому что прорывы… участились. Потому что Одержимые — словно к чему-то готовятся.

Что-то надвигается. Вся наша жизнь — это война. Борьба. Схватка за каждый клочок этой земли, за каждую душу.

Но… тонкий аромат пиона не давал покоя.

Пион. Не мимоза.

Я уснул, но с рассветом снова открыла глаза. Свет пробивался сквозь плотные шторы палаты, рисуя неровные полосы на полу.

Я резко открыл глаза.

Не было времени на сон. На слабость. На жалость к себе. На размышления. Всё это — потом.

Сел. Голова пронзительно кольнула болью, и я прищурился, провёл ладонями по лицу, как будто пытался стереть с него остатки усталости, въевшейся в самое нутро.

Я привык к боли. Поморщился, размял шею, плечи, запястья. Каждое движение чувствовалось слишком остро.

Спустил ноги с кровати. Ступни коснулись холодного пола. Тело покачнулось, но я устоял. Привычка. Выживать — мой навык, не доблесть.

Я не собирался задерживаться. Если кто и должен выйти из этого госпиталя первым — то я. Меня ждёт граница. Ждёт армия.

Вскоре в палату вошёл старший целитель. Лицо его было каменным, взгляд — усталым, но цепким.

— Проверим, — коротко бросил он.

Я кивнул.

Он провёл ладонью по груди, задержался на ранах. Нахмурился.

— Удивительно. Всё затянулось, — выдохнул он. — Даже то, что должно было держаться неделю на магических швах, уже закрыто.

— Значит, можно идти, — бросил я коротко, ища глазами рубашку.

Он вздохнул. Всё ещё смотрел на меня с той странной смесью уважения и раздражения, с которой обычно смотрят на тех, кто не слушает ни врачей, ни разум.

— Формально — да. Но я бы рекомендовал остаться. Хотя бы на сутки. Потеря крови, истощение, перегрузка. Магия заживила тело, но не восполнила силы. Вам нужно время.

— На это нет времени, — отрезал я. — Я ухожу.

Он не стал спорить. Просто опустил глаза и пробормотал, что-то про нерадивых больных.