Красно-белый. Том 4 (СИ) - Порошин Влад - Страница 32

— Хочу закрепиться в основе «Спартака» и заиграть в сборной, — откровенно ответил мой друг. — Тебе хорошо, ты — без пяти минут звезда. Если проведёшь карьеру без серьёзных травм, то многого добьёшься. А как быть мне?

— Работать и реально оценивать свои силы, — пожал я плечами. — Скоро еврокубки, 24-го октября играем с португальской «Боавиштой». Эта команда — крепкий европейский середняк, и против португальцев придётся действовать в четыре защитника. Вот и думай.

— Понятно, — крякнул Калашников. — Слушай, а что ты там актрисам на прощанья наплёл? Клинья к ним побивал, пока Машка болеет?

— Какие клинья? — удивился я. — Алфёрова — это жена Александра Абдулова, а у Елены Шаниной роман, кажется, со Збруевым. Я их на завтрашний футбол пригласил.

— И всё? — удивился мой друг.

— Всё, иди спать, — отмахнулся я. — Завтра серьёзный матч.

В воскресенье 14-го октября за полчаса до выхода на Центральный стадион имени Ленина, два наших главных тренера наконец-то назвали стартовый состав. Константин Бесков и Николай Старостин ещё на спартаковской базе начали ругаться по поводу своего видения сегодняшней товарищеской игры против сборной Румынии. Бесков настаивал на том, чтобы в атаку с первых минут вышли Виталий Старухин и Валерий Петраков, а мне, как лучшему бомбардиру чемпионата Константин Иванович отводил роль «подносчика снарядов», то есть ставил на место левого полузащитника вместо Сергея Шавло. Кроме того он хотел, чтобы в защите сборная предстала в следующем сочетании: спартаковец Сергей Пригода, московский динамовец Александр Бубнов и армеец Юрий Аджем.

А Николай Старостин требовал не трогать наигранный месяцами спартаковский ансамбль и предлагал полузащиту оставить без изменений, в атаку направить связку Сергей Родионов и ваш покорный слуга, Владимир Никонов, а в защите к Пригоде и Мирзояну добавить только Бубнова, который наш спартаковский стиль понимал лучше всех. В таком случае Ринату Дасаеву будет проще командовать защитными построениями. В конце концов, в спор вмешался Андрей Петрович Старостин и из варианта, что представил его брат Николай, вычеркнул молодого да раннего Родионова, а вместо него вписал опытного и обстреленного второго бомбардира чемпионата СССР Виталия Старухина.

— Виталий Владимирович, — сказал я в раздевалке, разминая и растягивая мышце ног, рук и всего остального тела, — первые две или три минуты команда работаем над контролем мяча. Поэтому ты, как центрфорвард, стоя спиной к воротам, одним касанием мяч принимаешь, вторым откидываешь его назад.

— Кому? — поинтересовался Старухин, который в чемпионате забил уже 22 гола.

— Отвечаю на поставленный вопрос, — улыбнулся я, пытаясь сесть на вертикальный шпагат. — Под тобой будут много и продуктивно перемещаться: Юрий Гаврилов, Фёдор Черенков и я.

— А потом?

— Ближе к третьей минуте в отбор должны будут втянуться многие игроки соперника, которому надоест изображать из себя зайчика, что бессмысленно гоняется за мячом. И тогда по левому флангу вперёд пойдёт Серёжа Шавло, а по правому Саша Заваров. После чего вся наша команда разом включается в работу и всеми силами прёт в атаку.

— А если они в отбор не втянуться? — упрямо пробубнил Виталий Старухин.

— Тогда мы их постепенно прижмём к воротам и начнём планомерную осаду, — снова улыбнулся я, от растяжки перейдя к более активным прыжкам на месте.

— Никонов, к тебе на проходной пришли! — крикнул, заглянув в раздевалку один из работников стадиона.

«Неужели Машка пожаловала?» — подумал я и, накинув на себя олимпийку, пошагал на проходную.

— Куда? — поймал меня в дверях «дед».

— Намедни писал в спортлото, наверное, ответ прислали, — хохотнул я и пулей вылетел в коридор.

А тем временем стадион уже вовсю жил своей бурной и беспокойной жизнью. Даже здесь в подтрибуном помещении слышался людской гул, которые ни на секунду не прекращающийся. По последним данным на мачт пришло что-то около 60-и тысяч человек. И такой наплыв зрителей во многом связывали с успешной игрой «Спартака» в чемпионате СССР. Помниться в 70-е годы сборную страны называли примерно так: «Мунтян, Поркурян и девять киевлян». Так вот на данную минуту в сборной было девять спартаковских москвичей, а роли Мунтяна и Поркуряна исполняли Бубнов и Старухин. И по сути народ пришёл смотреть на «Спартак», который в последнем туре героически разбил московский ЦСКА.

— Привет, старичок! — поздоровался со мной Гена музыкант.

— На футбол пришёл? Провести? — откровенно удивился я, увидев музыканта на проходной.

— Да какой, кхе, футбол? — отмахнулся он. — Мне сегодня с телевидения позвонили. Завтра к 12-и приглашают на съёмку. Сработала твоя идея, старичок, скоро заживём! — с жаром прошептал мой партнёр по шоу-бизнесу. — Поедешь с нами?

— Постараюсь, — кивнул я головой. — Хотя в среду матч чемпионата, могут и на базе запереть. В общем, поздравляю, — я пожал руку музыканту. — Что с кассетами?

— Запишем на неделе, запишем, — затрясся он от нетерпения. — Слова на «Кленовый лист» напиши, отличная вещь! В общем я полетел, с парнями надо всё ещё раз обмозговать. Эх, скоро заживём!

Геннадий ещё раз пожал мою руку и чуть ли не трусцой посеменил на выход из служебного помещения. «Телевидение — это замечательно, это прекрасная перспектива, чтобы раскрутить группу», — буркнул я про себя. И только развернулся на 180 градусов, как меня окликнул женский голос:

— Здравствуйте, Владимир.

— Добрый вечер, — смущённо пробормотал я, увидев перед собой актрису Елену Шанину, которая в больших чёрных очках и в цветастой шёлковой косынке, как у Одри Хепберн, была для окружающих людей малоузнаваема.

— Вы пригласили на футбол, вот я и пришла, — хихикнула девушка.

«Вообще-то я сказал это из вежливости», — проворчал я про себя и, широко улыбнувшись, произнёс:

— Добро пожаловать на старинную молодецкую забаву, где двадцать два мужика гоняют один единственный кожаный мяч. Это со мной, — буркнул я охране и, взяв актрису под локоток, потянул её в подтрибунный коридор.

— Удивлены? — снова хихикнула актриса.

— Не то слово, ошарашен и потрясён, — не стал я врать.

— А куда мы идём?

— Сейчас проведу вас через весь этот лабиринт и посажу на второй ряд прямо за скамейкой запасных, — протараторил я. — Там иногда собираются поболеть жёны и подруги футболистов.

— А я жена или подруга? — нервно захохотала Елена Шанина.

— Я думаю определение — приятельница, будет в самый раз?

— Пожалуй, — согласилась она.

И в этот момент мы вышли на переполненную арену лужниковского стадиона. И народу сегодня действительно пришло очень и очень много. То тут, то там мелькали болельщики в красно-белых спартаковских шарфиках. А на вираже кто-то затянул футбольную кричалку, что «Спартак» — чемпион.

— Никонов! Никонов! Зырь, пацаны, вот Никонов идёт! — закричали мальчишки, которые стояли за боковыми бетонными ограждениями.

И я на радость юных любителей спорта помахал им рукой.

— А вы я вижу — известная личность, — с иронией сказала актриса.

— Пока что широко известен только в узких футбольных кругах, — буркнул я, проводив девушку до свободных мест на трибуне. — Спасибо, Елена, что пришли. Очень рад. А теперь извините, но мне пора к команде.

— Вы проводите меня после игры? — вдруг спросила она.

«После игры? Да после матча, моя хорошая, нас погрузят в автобус и как заключённых повезут на базу», — ответил я про себя, но вслух дал своё твёрдое обещание, что непременно провожу. Всё же я не заключённый, не монах и не евнух.

Матч против сборной команды Румынии начался примерно так, как я и описал Виталию Старухину. Почти три минуты мы в одно и два касания перепасовывались друг с другом, расположившись всей командой в 30-метровой полосе около центральной линии поля. За эти минуты мяч успел трижды прогуляться с фланга на фланг. Причём нами использовался только средний и короткий пас. Не то, чтобы команда не хотела с первых секунд броситься на ворота гостей, просто такая перепасовка давала возможность каждому игроку сборной прикоснуться к мячу, почувствовать своих партнёров, ритм игры и приспособиться к непростому кочковатому лужниковскому газону.