Лекарь драконьей матушки (СИ) - Юраш Кристина - Страница 3

От этого взгляда у меня словно всё внутри сжалось, земля под ногами словно превратилась в мягкую вату, и ноги начали будто проваливаться. Сердце забилось учащённо, дыхание сбилось. Я почувствовала, как меня охватывает паника, и страх подступает к самому горлу, когда император резко встал с кресла.

“У меня нет никого дороже ее!” — в голове эхом пронеслись слова. — “Если что-то с ней случится…”.

Я хотела попросить его разрешения пойти к пациентке, помочь ей, попытаться выяснить, что случилось. Или хоть немного облегчить страдания. Но император опередил меня властным жестом.

Словно отталкивая, он поднял руку, приказывая страже схватить меня. Его взгляд — холодный, безжалостный, — будто он уже принял решение, и спорить тут бесполезно!

Дюжие молодчики из стражи обступили меня, явно будучи уверенными, что я дам деру.

Видимо, прецеденты уже были.

Потом двое молодцов взяли меня под руки и грубо повели вслед за его императором, величественно шагающему по коридору.

“А это, чтобы ты не взлетела!” — заметила я, чувствуя, что меня буквально волоком тащат следом, взяв под стражу со всех сторон.

Дуремар забегал то с одной стороны императора, то с другой, пытаясь всеми силами привлечь его внимание. Он яро осуждал мои методы лечения, косясь в мою сторону. Всеми силами Дуремар пытался показать свой профессионализм и сыпал направо и налево умными псевдомедицинскими терминами, которые, видимо, придумал сам для пущей солидности.

— А я говорил, что все так будет! Говорил! — убеждал Дуремар. — А я вас предупреждал, что такое лечение до добра не доведет! И как видите! Ваша матушка при смерти!

Дуремар зыркнул на меня, словно пытаясь глазами указать на виновника.

Лица императора в этот момент я не видела.

И даже не могла ответить на вопрос, хочу ли я его сейчас увидеть.

Тяжелая поступь словно отмеряла последние удары моего сердца.

Только на повороте я заглянула в побелевшее как полотно лицо в ореоле черных волос. В голове быстро сложилось два плюс два, и я поняла, что жить мне осталось совсем чуть-чуть.

Учтивые лакеи открыли перед императором роскошные двери, ведущие в покои императрицы-матушки, а в нос ударил знакомый запах ее сладких, пудровых духов, напоминающий о сладких пряниках.

Если на императора слуги смотрели с благоговением и страхом, то я ловила на себе взгляды: “Хорошо, хорошо, что не меня!”.

Внутри всё кипело — и одновременно я ощущала, как в моей душе рождается странное, почти зловещее спокойствие. Словно барахтаться нет смысла. Моя участь предрешена.

Первое, что мы услышали, когда вошли в обитые бархатом покои ее императорского величества, так это глухой стон.

— Матушка! — голос Аладара был таким обеспокоенным. Он тут же забыл о том, что он — император и бросился к матери.

Аладар встал на колени возле ее кровати, поднимая тонкую, красивой формы, ослабевшую руку моей пациентки.

— Матушка, что с тобой? — услышала я шепот, видя, как сын покрывает поцелуями ослабевшую руку матери.

— Ах… — простонала императрица.

Её голос угасал, словно последние искры пламени в камине. Её большие выразительные глаза были закрыты, а она бессильно лежала среди роскошных и поразительно мягких подушек, буквально утопая в них.

— Сынок… — едва слышно простонала она, повернув синие глаза, так поразительно похожие на глаза сына.

Эти слова Ее императорское величество Ингерина Гельфрейх прошептала, словно задыхаясь под тяжестью пуховых одеял. Она чуть-чуть повернула голову, скользнув взглядом по застывшей над ней фигуре сына.

— Мальчик… мой… — прошептала императрица, а потом простонала и поморщилась. — Мне так плохо… Я… умираю…

— Матушка, — слышала я задыхающийся голос императора.

Теперь я его не узнавала. На коленях перед постелью матери стоял не наводящий ужас император, а испуганный сын с дрожащими губами.

— Матушка…

Он резко повернулся к Дуремару. И взгляд его изменился. В глазах снова сверкнула сталь. Дуремар даже дернулся.

— Сделайте же что-то! — произнес император так резко, что дернулись даже стражники, которые меня держали. — Чего встали!

Теперь это было адресовано уже слугам. Те растерялись, не зная, куда бежать и что делать.

Огромная рука императора коснулась бледной щеки матери, а императрица снова простонала и всхлипнула.

— Матушка, — прошептал Аладар, пытаясь бережно повернуть красивое лицо к себе. — Где болит? Скажи мне… Не молчи…

— Ах! — простонала императрица, морщась от боли.

Император бросил второй взгляд на Дуремара. Чудо-лекарь тут же забегал глазами, но тут, видимо, вспомнил про какую-то настойку. И стал рыться в роскошной сумке, позвякивая флаконами.

— Сейчас, ваше императорское величество, — лепетал он. — Одну минутку… Тут где-то был у меня… Как раз на такой случай…

Я не верила в чудодейственные зелья, хотя в этом мире все строилось на магии. Меня так и подмывало поинтересоваться, а маг во время приготовления зелья руки с мылом мыл? А косынку надевал, чтобы волосы в котел не сыпались!

— Вот! — обрадовался Дуремар, протягивая маленький невзрачный флакон. — Держитесь, ваше императорское величество… Вот… Выпейте скорее!

Бледные губы разомкнулись, а императрица сделала глоток из поднесенного к ее губам горлышка. О, скольких усилий ей стоил этот глоток. Она даже закашлялась.

— Ммм… — простонала она, вдруг резко открывая глаза. — Ой… Мне сразу стало легче.

Ничего себе! Может, я ошибалась насчет магии?

— Спасибо, сын, — прошептала императрица, гладя большую руку императора. Судя по виду, ей стало намного лучше. — Спасибо, мой дорогой… Я уже видела призрак твоего отца вдалеке… Он был так же красив, как в день нашей свадьбы… И я рада, что вернулась… Я обещала ему заботиться о тебе… Ах… Я думала, что уже все… Я соблюдала эту ужасную диету… Думала, что мне станет легче… А потом у меня потемнело в глазах. Ты говорил, что диета поможет…

В этот момент она посмотрела на меня с таким укором, что я почувствовала себя мучителем.

— Ваше императорское величество, всегда рад служить! — поклонился Дуремар, качая головой. — Как видите, пациентке от лечения стало только хуже. Еще бы немного, и она бы умерла. Ее величество была на волосок от смерти. Хорошо, что вовремя под рукой оказалось нужное зелье… А теперь ей нужен покой. Думаю, вы сможете навестить ее вечером.

— Да, сынок, — прошептала Ингерина. — Оставь меня… Мне нужно время прийти в себя…

Император послушно поцеловал руку матери. Та прикрыла глаза и вздохнула.

— Выздоравливай, матушка, — произнес он с улыбкой.

— Ах, сыночек, посиди еще. Когда ты рядом, мне становится легче… — прошептала императрица, протягивая к нему руку. Сын поймал ее и улыбнулся.

Вместо ответа император поцеловал ее тонкие пальцы. И тут же теплота его взгляда испарилась, когда он перевел взгляд на меня.

— Казнить, — коротко произнес он, кивнув страже.

Ка-ка-казнить?

Меня?

Я раньше слышала это слово только в фильмах.

И как бы понимала, что никто никого казнить не будет. Что это всё понарошку.

Но сейчас это слово пробрало меня до кости.

Я оцепенела, глядя на бледное лицо Аладара.

Стражники дернули меня так, что из меня чуть дух не вылетел.

Где? Где все люди, которые так часто посылали меня матом на три буквы! Я согласна сходить туда! Я готова! Да хоть сейчас! Уже на чемоданах!

Теперь со мной обращались как с преступницей и особо не церемонились. Кто-то даже наступил мне на платье, мои руки заломили, заставив склонить голову перед императором в последнем поклоне.

— Я прошу вас… — зашлась я, глядя на императора снизу вверх. — Я умоляю вас…

Боже мой, неужели это не сон? Неужели это правда?

Я была уверена, что он даже не обратит внимания на мои слова, но он снова бросил на меня взгляд.