Шайтан Иван 5 (СИ) - Тен Эдуард - Страница 32

Троица села в стороне и стала тихо шушукаться, сильно жестикулируя. Особенно Митяй.

— Мы согласны, только подмогни поначалу, барин.

— Хорошо.

Мы сели обговаривать все условия и договорённости предстоявшего открытия Транспортной артели. Потап не на шутку раздухарился, поняв, что всё серьёзно, без обмана.

Когда мы под утро вышли из дома Потапа, мне пришла в голову мысль.

— Савва, найди погорельца Горюнова и ко мне в гостиницу. После завтрака появился Савва и угрюмый мужик купеческого вида, с осунувшимся лицом и следами обречённости.

— Здравы будьте, ваше сиятельство. Ваш человек, сказал, что видеть меня желаете. — проговорил он равнодушным голосом.

Я оценивающе осмотрел Горюнова и кивнул.

— Поднимайся ко мне в номер.

В номере я уселся в кресло. Горюнов и Савва остались стоять.

— Как звать?

— Терентий, ваше сиятельство, — тихо пробасил он. Горюнов не мог понять причину вызова и не ждал ничего хорошего от встречи с барином.

— Вот что, Терентий: какие планы у тебя на будущее?

Мой вопрос прозвучал издёвкой над человеком, которого несчастье свалило с ног.

Он посмотрел на меня с непониманием.

— Нет планов, барин. Ничего нет, — сник он.

— Терентий, скажи, сколько тебе надо денег, чтобы восстановить мастерскую?

Терентий, сбитый с толку, не мог понять дурного барина, но на всякий случай сказал.

— Пятьсот рублей, самое малое. Ежели по уму с материалом — шестьсот.

— Твоя мастерская шила сапоги на мою сотню, товар отменный. Что можешь ещё пошить? — видя, как в глазах Горюнова промелькнула искра надежды, спросил я.

— Так, всё, что потребно, ваше сиятельство. Ботинки, туфли, да что хошь. У меня лучшие мастера в городе…были.

— Как я понимаю, деньги на восстановление мастерской ты не нашёл?

— Нет ваше сиятельство. Где только не просил.

Пришел Лобанов Иван, и попросил разрешения войти.

— Проходи, Ваня. Передо мной стоит хозяин сгоревшей мастерской, Горюнов Терентий. Говорит, что на восстановление мастерской ему потребно шестьсот рублей. Срок восстановления какой, Терентий?

— За месяц управлюсь, — ответил растерявшийся Горюнов.

Иван, ты поручишься, за Терентия, если я помогу ему деньгами?

Обрадованный Терентий обернулся на Ивана и с умоляющими глазами смотрел на него. Иван посмотрел мне в глаза и быстро сообразил.

— Надо подумать, ваше сиятельство, — озаботился он, нахмурив брови. Я еле заметно кивнул.

— Поручусь, ваше сиятельство, Терентий человек честный, ему верить можно.

— Хорошо Терентий, я дам тебе семьсот рублей. Стройся с запасом и заглядывай на будущее. Отдавать деньги не надо. Я буду твоим учредителем. Прибыль делим так: восемьдесят процентов тебе, двадцать мне. Ваня будет твоим поручителем. Мою долю будешь класть на счёт, в торговом доме Бусина.

Думай, Терентий.

— Да чего думать, ваше сиятельство, согласен я!

— Савва, стряпчий где?

В дверь вошёл Савва со знакомым мне стряпчим. Он быстро составил договор, мы подписались и я выдал счастливому Горюнову деньги.

Хайбула и Гасан прибыли в Чохри с небольшим караваном. Иван, как и обещал, доставил груз к перевалу, Дауд помог переправить его в Арди, где груз встретил Малик. Тот, в свою очередь, обеспечил доставку в Чохри. Сафар и Лазиб, обрадованные привезенным имуществом, деятельно взялись вооружать воинов, давших клятву верности Хайбуле. Всего под знамена встало сорок семь человек, включая самого Лазиба.

Когда Хайбула посвятил Лазиба в свои планы, тот горячо их поддержал, полностью согласившись, затянувшаяся война наносит аварцам непоправимый урон. Лазиб собрал всех добровольцев, пожелавших служить Хайбуле. Во все доступные селения были посланы вестники; с каждым из них Хайбула и Лазиб беседовали лично, подробно разъясняя новую политику. Подача, как и положено на Востоке, была искусной и продуманной. Суть заключалась в следующем:

— Довольно братоубийственной войны!

— Войну с русскими не выиграть ни при каких обстоятельствах. Необходимо искать пути к мирному сосуществованию.

— Аварцы гибнут за чужие интересы. Вспомните имамат, Абдулах-амина, к чему он привел? Повсюду царит беспорядок, грабежи и убийства.

— Наши набеги лишь озлобляют русских. Они отвечают ненавистью и жестокостью. А зло и ненависть порождают лишь новое, большее зло.

— Хайбула, становясь ханом, дает обет: принести мир, договориться с русскими о перемирии для начала хотя бы временном. И, самое главное, дать защиту мирному населению, которое признает его власть.

Такова была, вкратце, его политическая программа.

Хайбула прекрасно понимал какая реакция будет со стороны Абдулах-амина и что последует после этого. Если он устоит и выдержит первый удар, то тогда можно надеяться на реализацию своих замыслов. Ну а если нет…. Об этом он не хотел думать.

Хайбула ждал гонцов, посланных к Соргатлинскому тухуму и Гидатлинскому сообществу, южным аварцам. Его план заключался в объединении трёх равнинных селений. Сердцем этого союза должно было стать Картах, селение, избранное Хайбулой для своей ставки. Селение Картах, лежавшее в самом центре намеченных земель, представляло собой печальное зрелище. Дважды разграбленное отрядом Султана, чеченца, преданного мюрида Абдулах-амина, оно было основательно разорено. Многие жители покинули его, и селение практически перестало существовать. Лишь спустя несколько лет сюда вернулась горстка людей. Теперь они жили в постоянном страхе, ожидая нового набега непримиримых.

Однако место имело стратегические преимущества. Удобное расположение на небольшой возвышенности, которую с двух сторон огибали полноводные ручьи. Именно эти водные потоки когда-то и дали жизнь поселению. Среди уцелевших строений выделялась небольшая мечеть, в ней и проповедовал уважаемый хаджи Гамал Дибиров.

Хайбула не раз встречался с муллой. Их беседы были долгими и откровенными. Хаджи Гамал дал понять, что поддержит Хайбулу, но при одном условии, тот должен сдержать свои обещания и, самое главное, принести страждущим людям долгожданный мир.

Ещё, стратегически важное обстоятельство, это относительно близкое расположение Картаха от Русской линии. Немногим больше пятидесяти вёрст.

Гонцы прибыли, общее послание было такое. Делай что хочешь, к нам только не лезь со своими идеями. Вот и хорошо. Хайбула выступил в Картах. С момента последнего посещения ни чего не изменилось. Разместились на заранее выбранном месте. Разбили три шатра и оборудовали кухню. Хайбула разрешил желающим обосноваться в селении выбрать места и строить дома. По примеру Пластуновки, Хайбула решил контролировать строительство домов и не допускать хаотической застройки. В селении проживало сорок два семейства. Ни каких мастеров не было. Гасан после бурного обсуждение произвел разметку и приступит к возведению уборных. Планировалось для начала построить укреплённую усадьбу с двухметровой стеной и рвом. Старейшин в селении было двое. Мужчины сорока лет. Гасан подрядил на работы почти всех. За плату и кормёжку они с энтузиазмом принялись за возведение стены и дома. Сафар ведал денежными делами и всем хозяйством. Жизнь закипела. По совету Ивана, Хайбула закупил качественный инструментарий, лопаты, топоры, пилы, косы, что сильно облегчило работу. Все понимали необходимость возведения жилья и защитных укреплений до наступления дождей и холодов. Призыв и обращение Хайбулы к желающим жить под его рукой, обернулся маленьким ручейком людей. Через неделю появились две семьи, которые приехали со своим нехитрым скарбом на телегах. Потом ещё несколько. Приезжали просто посмотреть, на разведку. Помимо защиты было упомянуто о подъёмной, беспроцентной ссуде в пятнадцать рублей серебром, сроком на пять лет. Разведчики убедились, что Хайбула не обманывает и даёт подъёмные на обзаведение хозяйством. Постройки поднимались на глазах. Хайбула с увлечением строил своё ханство отбросив все сомнения и чёрные мысли. Весть о том, что Хайбула отошёл от священной войны, Джихада, и перешёл к мирной жизни, объявив себя ханом, моментально разнеслась по всему Дагестану. Многие сомневались и не особо доверяли слухам, но поступок воина, чьё имя гремело по всему Кавказу, сложил оружие газавата, буквально взорвал сознание многих горцев. Многолетняя война на истощение, заставила задуматься и переосмыслить своё отношение к неё. Это и покачнуло, казалось бы крепкую основу мюридизма и весь смысл борьбы Абдулах-амина и его сторонников. Тихие вестники Хайбулы, основательно подкованные идеологически, вели не спешные разговоры среди родственников, друзей, знакомых.