Новый путь истории (СИ) - Ежов Сергей - Страница 1

Люди много спорят о роли личности в истории, о закономерностях исторического развития и о других премудрых вещах, и во всех точках зрения на этот вопрос имеется хотя бы часть истины. Хотя бы половина, но чаще — больше. Представьте себе, зачастую сталкиваются две взаимоисключающие истины. Да, такое возможно, по той причине что мы имеем дело не с грубой физикой, не с прямолинейной арифметикой, а с миром тонких человеческих отношений, пусть эти отношения иногда выясняются при помощи дубины и яда.

Павел с Натальей и я с Лизой сидели у камина.

— Юрий, я начинаю опасаться твоего провидческого дара. — задумчиво говорит Павел Петрович — Ты предрёк революцию во Франции и гибель королевской семьи, так и случилось. Когда мне сообщили о ставшей знаменитой фразе: «Если у людей нет хлеба, пусть они кушают пирожные», то я вспомнил тебя. Ты уже говорил эти слова, и приписал их Марии-Антуанетте. Скажи откровенно, как так получилось?

На соседнем кресле тревожно шевельнулась Лиза. Она словно орлица всегда готова защищать своё гнездо и его обитателей, вот и сейчас бросилась на мою защиту:

— Фразу о хлебе и пирожных, правда, там фигурировали печенья, Юрий произнёс при мне, четыре года назад, во время разговора с французской королевой. Она тогда очередной раз посетила наш парижский развлекательный центр.

— И как же звучала фраза в оригинале? — Павел смотрит несколько напряженно.

— Бывают в жизни огорчения, когда вместо хлеба ешь печенья.

— Ах, это же одна из твоих шуток? — повернулся ко мне Павел.

— Она самая. Видимо покойная Мария-Антуанетта хотела шуткой снять напряжение, но крайне неудачно. Покойная часто забывала, что есть вещи, над которыми шутить нельзя, вот и поплатилась. Что до моих предсказаний, Павел Петрович, то они основаны на анализе ситуации, и я тебе не раз давал развёрнутые объяснения и раскрывал элементы и этапы анализа.

— Всё это верно, Юрий Сергеевич, но всё равно в твоём анализе есть нечто нездешнее. Я часто благодарю господа нашего за то, что ты оказался в России в трудный её час, и выступил на стороне России.

— Благодарю за высокую оценку, мой государь, но я не мог оказаться на другой стороне. — привстав я отвесил Павлу поклон.

Павел ответил на поклон и продолжил:

— И твой прогноз относительно англо-французской войны оказался весьма точен, что очень помогло моему правительству в сложной международной обстановке. А уж наша война с четверным союзом Швеции, Дании, Пруссии и Польши вышла просто на загляденье. По сему поводу у меня только один вопрос: почему ты не испрашиваешь себе наград и чинов? Ей-богу, это непривычно и даже несколько вызывающе против установившихся обычаев.

— А зачем, Павел Петрович? Я всё время у тебя на виду, и наградами ты меня не обходишь. Наградами я осыпан, словно рождественская ёлка, куда уж больше. Чины? Ещё в полковничьем чине я имел под рукой артиллерийскую дивизию и отдельный отряд едва ли не корпусного состава. В своём генерал-майорском чине я командовал и корпусами и армиями. И заметь, Павел Петрович, никто не оспаривал моего права командовать. Титул у меня тоже есть, и немалый, а предлагали ещё больший, но зачем?

Армиями за последние четыре года я покомандовал, и действительно, никто всерьёз не оспаривал моего права приказывать людям выше меня и по чину, и по возрасту, и по титулу. Мой послужной список говорит сам за себя — ни одного поражения, ни одного провала, ставшего достоянием общественности, и при всём этом минимальные потери в личном составе, технике и вооружении. К тому же, в моей голове тьма-тьмущая детально разобранных сражений, боёв, военных кампаний и прочих фактов военной истории. Как ни крутись, а в военном училище хорошо преподают военную историю. Вот воспоминание об одной такой военной кампании подвигло меня однажды на осуществление подобного.

Для начала я подвёл Павла Петровича к спору о том, смогу ли я разгромить Шведское королевство силами одного пехотного корпуса с кавалерийским и артиллерийским усилением. И провёл командно-штабную игру. Наиболее толковые офицеры Главного штаба на картах «воевали против» России за Швецию, а я, адмирал Грейг, генерал Кукорин и наш штаб, «воевали» против Швеции. Лёгкие силы нашего флота при помощи якорных мин заблокировали шведские корабли в гаванях, а наш корпус совершил десантирование с транспортных кораблей в районе Стокгольма. Полевое сражение не вполне отмобилизованной шведской армии прошло в три этапа, и как результат, шведский король остался без войск, собрать, вооружить и обучить новую армию он не смог бы и при всём желании.

В общем, КШУ прошли по моему сценарию, и умники из Главного Штаба ничего мне противопоставить не смогли, потому что действовали стандартными для этого времени методами, а я — наработками из будущего.

Надо сказать, из этих КШУ мы не делали никакого секрета, как не делали секрета из своих военных учений и другие европейские державы. А я потом поспособствовал распространяю слухов о своих планов разгрома нашего старинного неприятеля, и Европа восприняла их всерьёз. Сложилась коалиция из прибалтийских государств, решивших притормозить резвого меня. Павлу Петровичу прислали ультиматум с наглым требованием удалить от трона излишне ретивого завоевателя.

Да! В европейской прессе меня стали сравнивать с Македонским, Чингисханом и Аттилой, что без сомнения, весьма лестно, хотя и несколько чрезмерно. Разумеется, русский царь всех послал подальше, на что четыре страны объявили об официальном антирусском союзе, и пригрозили участием в войне против нас Англии и Франции. Всё уже шло к войне на крайне невыгодных для России условиях, вследствие чего опять в Петербурге зашевелились очередные заговорщики, ждущие только военного поражения своей страны. Заговорщиков не трогали, только отслеживали их телодвижения, ну да этим занимался молодой, но весьма многообещающий Сергей Савлуков.

А потом у наших неприятелей случился небольшой провал в их планах, а именно война Англии против Франции. Кто там был виноват, кто кого спровоцировал, кто сделал первый выстрел — уже совершенно неважно, потому что две ведущие державы современности, примерно равные по потенциалу, схлестнулись в схватке. Очень быстро пролилось такое количество крови, проявилась такая звериная жестокость, что примирение стало невозможным.

И четыре прибалтийские державы вдруг остались наедине с рассерженной и жаждущей наказать зарвавшуюся мелочь, Россией. Коалиция зашаталась. Пруссия с Польшей принялись отмобилизоваться, приводить свои армии в боевое состояние. Более того, поляки пошли на подчинение своих войск пруссакам. Датчане прислали тайную делегацию, чтобы урегулировать вопрос о более или менее безболезненном сепаратном выходе из предстоящей войны. Шведы что-то пронюхали о датских планах и принялись налаживать оборону своей столицы и вообще собственной территории. Все ждали только весны, чтобы начать боевые действия, а до той поры офицеры отправились в отпуска.

А вот Россия ждать весны не стала. Войну нам объявили? Объявили. Значит, мы в своём праве наносить удары там и тогда, где и когда сочтём нужным.

Из курса военной истории я помню русско-шведскую войну, накануне Отечественной войны 1812 года. Точных дат я, за давностью лет запамятовал, но центральную операцию войны помню отлично, и даже вытащил из глубокой армейской задницы двух офицеров, будущих главнокомандующих русской армии. Имена князя Петра Ивановича Багратиона и Михаила Богдановича Барклая де Толли говорят сами за себя, и людям с военным образованием — в сто раз больше.

Если не ошибаюсь, в тысяча восемьсот девятом году, русская армия перешла Ботнический залив, и вышла на шведский берег в районе Стокгольма. Тогда трусость и малодушие, на грани измены, командующего русскими войсками в Финляндии генерала Кнорринга не позволили достичь целей войны. По моему приказу отыскали этого офицера, ещё не генерала. Богдан Фёдорович оказался вполне дельным командиром, проверка не установила его контактов с вероятными и действующими противниками, и единственное, что можно сейчас вменить ему в вину — только тот будущий провал. Своей волей я передвинул Кнорринга со строевой службы на административную: перевёл в дорожно-строительные войска, где его осторожность не сможет принести вреда. Да и организатором Богдан Федорович оказался преизрядным.