Перекресток (ЛП) - Перри Девни - Страница 12

Уэст стал по-настоящему высоким. Намного выше, чем он был два года назад. Когда мы вышли на улицу, мне пришлось бежать, чтобы догнать его, потому что он шел так быстро.

— Ты в порядке? — спросила я.

Он продолжал идти.

— Да.

Я знала, каково это — говорить людям, что с тобой все в порядке, когда на самом деле это не так. Когда папа болел, я постоянно врала, хотя врать было нехорошо. Мама тоже.

— Хочешь поиграть в футбол?

— Не-а. — Уэст зашагал быстрее, словно не хотел находиться рядом со мной.

Я замедлила шаг, наблюдая, как он засунул руки в карманы джинсов и зашагал по дороге. Один.

Я пинком отправила мяч в сторону Шале.

Папа все еще спал, а мама читала, когда я вошла в дом, поэтому я пошла в свою комнату поиграть в «Нинтендо». Я взяла ее с собой только в самолет. Видеоигры казались пустой тратой времени на каникулах, когда мы могли бы заняться чем-то другим, но мы собирались покататься только завтра.

Наконец, после часа игры в «Марио Карт», папа постучал в мою дверь.

— Как насчет игры в подковы?

— Хорошо. — Я спрыгнула с кровати и последовала за ним на улицу.

Другие гости тоже были на улице, развалившись на стульях, расставленных вокруг лужайки и кострища позади коттеджа. Пожилая пара играла в корнхол (прим. ред.: корнхол — популярная в Северной Америке игра на лужайке. В ней игроки или команды по очереди бросают тканевые бобовые мешки на приподнятую под углом доску с отверстием в дальнем конце). Группа мужчин с рыболовными снастями зашла в гости и пила пиво из холодильника со льдом.

Пока мы с папой играли в подковы, я продолжала высматривать Уэста. Все ли с ним было в порядке? Если бы мама с папой разводились, я бы тоже не была в порядке.

Уэст не вернулся в лодж. За ужином в столовой не было ни одного Хейвена.

На улице было еще светло, когда один из сотрудников развел вечерний костер и принес припасы. Съев три порции, я пошла в коттедж за бумагой, которую захватила с собой в поездку. Иногда мне нравилось раскрашивать и рисовать. Но сегодня вечером мне захотелось сделать самолетики из бумаги.

Я сидела за пустым столиком для пикника и делала свою первую складку, когда Уэст присел на скамейку напротив меня.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Бумажный самолетик. — Я перевернула страницу и сложила ее во второй раз.

— Ты делаешь его неправильно.

— Нет, правильно.

Мама подарила мне на день рождения книжку о том, как делать бумажные самолетики. Я отрабатывала этот рисунок — «летающий ниндзя» — потому что он был самый лучший.

Уэст схватил лист бумаги и начал складывать.

Его был в виде стрелы. Согласно моей книге, это классика.

— Ты не приезжала прошлым летом.

Если он заметил, значит мы были друзьями, верно?

— Папа был слишком занят на работе. Вместо этого мама взяла меня с собой в Лондон.

— Лондон. Вау.

— Это было весело. — Телефонные будки были симпатичными. Было интересно исследовать дворцы и причудливые здания. Мы с мамой часами ходили по магазинам и даже сходили на мюзикл. — Но мне больше нравятся наши каникулы в Монтане.

Он кивнул и продолжил складывать.

— Ты стал очень высоким.

Уэст пожал плечами.

— Наверное. Мне тринадцать.

— Мне одиннадцать. Сколько лет Джексу?

— Четыре.

— Оу. Ты, наверное, не можешь много играть с ним. Но, по крайней мере, у тебя есть брат. — Иногда скучно быть единственным ребенком в семье.

Мы закончили наши самолетики почти в одно и то же время.

— Держу пари, что мой полетит дальше твоего, — сказал он, поднимаясь со скамейки.

— Ни за что. — Я последовала за ним на газон, затем встала рядом с ним, когда он поднял свой самолет и отправил его в полет.

Самолет Уэста взлетел прямо, прежде чем резко упасть на газон.

— Твоя очередь.

Я ущипнул себя за нижнюю губу, поворачиваясь боком и поднимая руку. Затем плавным движением и легким взмахом запястья — согласно моей книге, это был лучший способ метания, — я подбросила своего «ниндзя» в воздух.

Он пролетел дальше стрелы Уэста.

Его плечи опустились, когда он уставился на них, на два бумажных самолетика на мягкой зеленой траве. Затем, не говоря ни слова, он повернулся и пошел прочь, мимо костра и вокруг лоджа, пока не скрылся из виду.

За всю неделю я больше не видела его. Может быть, он уехал жить к своей маме. Может быть, он просто не хотел больше играть со мной. Это немного задело мои чувства, но я подумала, что, возможно, Уэсту было больно.

В то утро, когда мы уезжали, пока мама с папой собирали вещи, я взяла самый лучший бумажный самолетик, который сделала за всю неделю.

И оставил его в крепости Уэста.

Уэст

Собрание персонала.

Индия вчера организовала чертово собрание персонала.

С нашими сотрудниками.

Со своими сотрудниками.

Любопытство было просто невыносимым. Хорошо ли они отреагировали на ее заявление? Был ли персонал рад, что кто-то другой стал главным? Или они взбунтовались против нее? Кто-нибудь ушел?

На тот момент я не был уверен, за какой исход я болею. За хорошее собрание персонала. Или за плохое.

Пока Индия проводила это собрание, я провел день и вечер в долгой и напряженной поездке. Это должно было прояснить мою голову. Это должно было успокоить мое раздражение.

Вместо этого я провел эти часы, размышляя о своих промахах, анализируя их. Из-за этих промахов я не спал почти всю ночь, пока, наконец, не выполз из постели и не сварил себе кофе.

Над моей кружкой поднимался пар, когда я сидел на ступеньках перед своим домом, любуясь рассветом. Воздух холодил кожу и пах землей и соснами. Трава блестела от росы. Вдалеке мычал скот.

Прошло много времени с тех пор, как я проводил утро просто… сидя. Обычно я работал в бешеном темпе от рассвета до заката. В этом была проблема? Я не уделял достаточно времени размышлениям? Рефлексии?

Я жалел, что не сделал все по-другому. Я жалел, что не надавил на папу посильнее. Не боролся сильнее. Если бы я знал, что наши ошибки будут выстраиваться в ряд, как домино, и мы будем ждать малейшего толчка, чтобы все рухнуло, что ж…

Черт, чего бы я только не отдал, чтобы вернуться назад. Сделать все по-другому. Сделать еще один выбор, который вывел бы нас на другой путь.

Возможно, если бы я никогда не разговаривал с Индией Келлер, она бы не провела собрания персонала.

Как бы я ни старался, было невозможно пожалеть о проведенном с Индией времени.

Она проснулась? Она уже была в кабинете? Будет ли она ждать меня в восемь часов?

Мы оба знали, что я не приду.

Она могла занять этот кабинет. Стол был слишком коротким, и я постоянно ударялся коленями о его край. А кресло, которое Кортни подарила мне на Рождество много лет назад, было чертовски неудобным.

Индия забрала это кресло. Кабинет. Она забрала все.

Отец сыграл свою роль. Мы не разговаривали с того дня, как появилась Индия. Сказать было нечего. Он за моей спиной решил продать ранчо, и в тот момент я не был уверен, что когда-нибудь прощу его за это.

Каковы были стадии горя? Отрицание. Ага. Гнев, определенно. Торг — возможно, мне нужно было вернуться к этому вопросу и начать умолять Индию передумать и продать его обратно. Депрессия — пока нет.

Принятие? Никогда.

Даже если она завладела ранчо и курортом. Даже если она вынудит меня покинуть мой дом. Я никогда не признаю Индию владелицей земли Хейвенов.

Хруст гравия привлек мой взгляд к дороге, когда мамин белый внедорожник поднялся на вершину холма и покатил по подъездной дорожке к моему дому. Я вскочил на ноги и отставил свой кофе в сторону.

Мама помахала мне из-за руля с улыбкой на лице. Вряд ли она улыбалась бы, если бы знала о продаже.

Возможно, мне следовало позвонить ей вчера вечером, но это была проблема отца. Я дал ему пару дней, чтобы он сам ей сказал. Он должен был принять на себя всю тяжесть ее разочарования.