Звездная ночь - Ольховская Влада - Страница 2

Лед, прогретый солнцем, здесь стал особенно скользким, так что расслабляться они не спешили. Но ведь они были сильными, они должны были справиться! У Юрика получилось, он забрался на другую сторону древесного ряда. И Ваня тоже должен был… Конечно, ему стало бы проще, если бы брат обернулся и подал ему руку. Однако Юрик от ужаса вообще позабыл, что он здесь не один, и стремился как можно скорее оказаться в безопасности. Ваня справился бы и без него, если бы прямо за спиной вдруг не прозвучал голос бабушки Томы – пропавшей год назад, но по-прежнему такой родной.

– Ванечка, как ты попал сюда?

Ему не следовало оборачиваться. Ваня едва держался, ноги никак не находили опору. Он должен был пробираться вперед, совсем как Юрик! А он просто не смог. Ему легко было верить, что он совсем не скучает по бабушке, когда он заставлял себя не думать о ней. Все равно он ничего не мог изменить! Но теперь, когда появился крошечный шанс, что он снова увидит ее добрые смеющиеся глаза, Ваня просто не выдержал.

Он обернулся – и сорвался. Еловая ветка выскользнула из рук до смешного легко, будто в воздухе растворилась. Конечно же, никакой бабушки Томы рядом с ним не оказалось, и поддержать его было некому. Ваня просто полетел вниз – прямо с обрыва.

То, что было дальше, он запомнил смутно. Ему вроде как должно было сделаться больно, а боли он почему-то не чувствовал. Время то ли побежало вперед слишком быстро, то ли застыло, то ли превратилось в разрозненные кусочки, и Ваня перепрыгивал с одного на другой. Иногда становилось темно, а иногда свет сиял так ярко, что слезились глаза. Рядом появлялись то перепуганные мама с папой, то трясущийся Юрик. Шумела машина, потом – вертолет… А в какой-то миг над ним наклонилась бабушка Тома и сказала:

– Ну как же так!

Проснулся Ваня уже в больнице. Ему сказали, что он легко отделался: снег смягчил падение, на дне карьера сугробы были высокими и рыхлыми. В итоге Ваня просто сломал ногу, и врачи велели ему не думать о том, что еще могло с ним произойти.

А он и не думал. Ване казалось, что с ним и Юриком ничего по-настоящему страшного никогда не случится. Сломанная нога его не радовала, однако и не расстраивала по-настоящему. Он быстро покинул больницу и за неделю научился рассекать на костылях так ловко, что ему разрешили вернуться в школу.

К концу учебного года ему сняли гипс, Ваня уже почувствовал теплые объятия лета – и вот тогда наступил момент предательства.

О том, что часть их команды по футболу могут пригласить в спортивный лагерь, братья знали давно. Знали и о том, что они в числе первых кандидатов. Ваня и Юрик были высокими и спортивными, их давно уже отнесли к лучшим игрокам. Братья не просто хотели этого, они мечтали об этом!

Но из-за сломанной ноги Ваня пропустил месяцы тренировок, и стало ясно, что он никуда не поедет. Он расстроился, но не слишком, летом ведь и так много приключений! Он был уверен, что если он не поедет, то и Юрик – тоже. У них ведь всегда были одни мечты на двоих! Что это за игра такая и что за команда, если в ней нет твоего лучшего друга?

Однако так думал только Ваня. Юрик, отводя взгляд, сообщил ему, что получил приглашение в спортивный лагерь – и принял его.

– А я как же? – растерялся тогда Ваня. – Не смешно, между прочим!

– Это и не шутка. У тренера спроси. Или у папы, он уже подписал согласие на мою поездку. Не будь ты свинтусом! Если ты пролетаешь, то и я должен?

– Никто не должен! Но тренер сказал, что мы сможем поехать в следующем году вместе! А если ты поедешь сейчас, мы и дальше останемся в разных командах. Это ты понимаешь?

– Ну и что?

У Вани было еще много важных причин, по которым брат должен был остаться, но поговорить о них не получилось. Это спокойное, чуточку удивленное «Ну и что?» словно ударило по нему. Как будто только Ване было дело до того, что, если они начнут разделять мечты и идти разными дорогами, процесс уже не остановить!

Нет, может, это где-то даже правильно… Но ведь совсем недавно Юрик сам говорил, что они друг без друга никуда! А теперь, получается, никуда – но только пока Юрику не захочется поступить иначе?

– Это ведь из-за тебя все произошло! – не выдержал Ваня. – Ты потащил нас в лес!

Родителям он об этом никогда не говорил. Отец пытался выведать у него, кто это затеял, еще в больнице. Подозревали, естественно, Юрика, но без доказательств наказывать его было нельзя, так уж у них в семье повелось. Ваня мог бы тогда сдать его, но не сдал, он был уверен, что лучшие друзья друг друга не бросают.

Юрик тут же вспыхнул:

– Ты теперь винить меня будешь? Ну точно, надо это прекращать! Я уеду!

И он действительно уехал. На целое лето, и как будто в другую жизнь. Они даже не поговорили толком перед отъездом, и Ваня понятия не имел, как они будут общаться дальше.

Ну а Ваня остался… просто остался. Там, где и был, как будто лето так и не наступило. Для папы, вон, вообще ничего никогда не менялось, летом и зимой он работал одинаково.

А вот мама сказала, что она от города устала. Раньше она отправляла детей в летний дом к бабушке Томе, но теперь решила поехать туда с ними сама, бабушка-то до сих пор не нашлась. Так что Ване, все еще мрачному и обиженному, предстояло отмучаться это лето в компании мамы, изредка – папы, да еще Аниты.

Или, по крайней мере, он так думал. Ну а потом все изменилось.

Большую часть времени Ване нравилось говорить и даже верить, что у его родителей двое детей. Потому что они с Юриком были классными, как ни крути! Однако порой жизнь напоминала ему, что детей на самом деле трое.

Анита родилась через два года после своих братьев. Точнее, родители назвали ее Анной, ну а потом она сама потребовала, чтобы ее звали исключительно Анитой. Ваня и Юрик считали, что это нелепо, однако на другие имена она попросту не откликалась, и все привыкли к тому, которое выбрала она.

Она сразу была какая-то жутко болезненная и непонятная. Как потом узнал Ваня, ее даже всей семье показали только через полгода скитаний по больницам. Он прекрасно запомнил, как первый раз увидел ее: странное красно-розовое нечто в коконе из пеленок и одеял. Ваня сразу пришел к выводу, что она неинтересная, и оставил ее родителям. Пусть играются! У него уже был лучший друг, в дополнительных Ваня не нуждался.

С годами ничего по-настоящему не изменилось. Братья росли сильными и успешными, прямо как хотел папа. Они становились победителями во всем, за что брались, ими гордились учителя, ими восхищались одноклассники.

А Анита выросла вообще другой, как будто ее тролли какие-нибудь подкинули! Она научилась читать еще до того, как пошла в школу, и постоянно забивалась в какой-нибудь угол с книжкой. Она не общалась ни с кем ни в детском саду, ни в школе. У нее вообще друзей не было, кроме бабушки Томы! Но бабушка – это бабушка, она не может считаться подружкой.

Анита то ли не понимала, что так и не стала крутой, то ли ей было все равно. Она казалась слишком осторожной, трусливой даже. Привычка читать в темноте привела к тому, что ей на нос рано нацепили массивные очки, делавшие ее похожей на большую сову. Анита вечно ходила с взлохмаченными волосами, носила одежду, которая казалась на два размера больше, чем надо. Мама пыталась это исправить, но Анита наотрез отказывалась надевать нормальные платья, джинсы и футболки. Она словно пряталась в этой своей безразмерной одежде, как в палатке.

Конечно, она никому не нравилась. Но Анита упустила даже это. Ей было все равно, что над ней смеются, на нее указывают пальцем. Краснеть за нее приходилось братьям, они жалели, что родители вообще додумались отдать ее в ту же школу. Анита казалась все время сонной, отвлеченной чем-то, говорила очень мало, улыбалась невпопад.

Папа говорил, что бабушка Тома плохо на нее влияет. Это братья тоже подслушали под закрытыми дверями. Анита не хотела идти ни в какие кружки и секции, и бабушка запрещала заставлять ее. Папе пришлось сдаться, он, кажется, тоже понял, что из Аниты ничего толкового не выйдет, просто не хотел говорить об этом.