Мангака 2 (СИ) - Гаврилов Александр - Страница 15

— Отличная идея! — захлопала в ладоши Канна, — Но кто же пойдёт?

— Самый молодой, конечно, — пожал мощными плечами он, — Сайто, ты же не откажешься выполнить просьбу старших товарищей? — произнёс он так, что было ясно, что отказ тут не предусмотрен. И дело было не в какой-то дедовщине, а в местных традициях и культуре.

Ко всем старшим тут было принято относиться с почтением, причём, не только к людям пожилого возраста — родителям, дедушкам, бабушкам, руководителям компаний и преподавателям, но даже и к тем, кто всего лишь на год или на два старше по курсу или на одну-две ступеньки по служебному положению. Слово сэнсэй («учитель») служит обращением ко всем старшим и знающим свое дело.

Уверен, что в его картине мира я и вовсе должен был сам вызваться, но…

— Пожалуй, откажусь, — равнодушно отозвался я, доставая из своего рюкзака термос с кофе, который предусмотрительно взял с собой. Один раз согласишься, и будешь потом все дни съёмки мальчиком на побегушках. Оно мне надо? Лучше сразу дать понять, что на меня где сядешь, там и слезешь.

— Ты глянь, Рюсэй, до чего же сейчас борзая молодёжь пошла! — подошёл к нам ещё один парень, которого до этого почти и не слышно было на читке. У него буквально с десяток фраз был в сценарии, да и помирал он одним из самых первых в фильме. Я даже не запомнил, как его зовут. Толи Тодоши, то ли Такаши, то ли ещё как-то.

— Я помню, когда я в своём первом фильме снимался, то меня гонял все, кому не лень, и попробовал бы я что-то вякнуть против. Мигом таких бы звиздюлей огрёб… Этот же, глянь, и не боится ничего, — криво усмехнулся он, глядя, на меня, — Парень, ты роль в кино с жизнью не путай. Это там ты страшный и мы все тебя боимся, тут же всё должно быть наоборот. Тебя старший товарищ попросил о помощи. Ты должен был ответить — Хай! И мчаться на максимальной скорости выполнять. Надеюсь, ты осознал свою ошибку, и больше её не повторишь?

— Нет, не осознал, — скучающим тоном ответил я, — Мы не в армии, чтобы кто-то кому-то мог приказы отдавать. Есть режиссёр, который может от меня что-то требовать, все остальные дружно идут нахрен, и сами бегают за своим кофе и всем остальным. Надеюсь, меня все слышали, и никто больше ни с чем подобным лезть не будут.

— Нет, ты только погляди на него! — даже как-то обескураженно посмотрел парень на Рюсэя, который пока молча наблюдал за развитием событий, — Упорствует ещё! Вот как таких не воспитывать? — с последним словом он попытался отвесить мне затрещину, но я был готов к чему-то подобному, и без проблем увернулся, не став пока контратаковать, хотя очень хотелось пробить ему с ноги в голень. Ещё нанесу травму, не дай бог, и сорву начало съёмок.

— Лучше не стоит, — мрачно предупредил я его, видя, что он не угомонился, и идёт ко мне.

— Мальчики, не надо ссориться! Я уже не хочу никакого кофе! — встревоженно попыталась успокоить нас Канна.

— Таканошито, угомонись. Нашел место, где разборки устроить. В любой момент режиссер с сценаристом вернутся. Мы лучше потом с ним поговорим, когда выйдем отсюда, — попытался успокоить его Рюсэй, как-то недобро взглянув на меня.

— Да всё нормально. Я не буду его сильно бить, — подмигнул им Таканашито, и его рука змеёй метнулась к моей груди, явно пытаясь взять меня за грудки, вот только это было слишком медленно для меня. Я без проблем отбил её в сторону, и нанёс хлесткий удар ногой по бедру, заставив его болезненно вскрикнуть, и поморщиться. Естественно, в полную силу я не бил. Мне его слегка проучить надо, а не травмировать.

Остальные актеры кто с тревогой, кто с любопытством смотрели на нас, но никто вмешиваться не собирался.

— Ещё раз полезешь ко мне, пожалеешь… — прошипел я на ухо этому Таканашито, и отошёл от него, так как в этот момент в зал вошли режиссёр с сценаристом.

— Продолжаем, — хлопнул в ладони Такана, — Все по своим местам. Сцена двадцать два. Таканашито, что с тобой? — обратил он внимание на хромающего парня, бредущего к своему стулу.

— Упал, — мрачно процедил он, бросив на меня взгляд полный ненависти.

— Осторожнее надо быть, — назидательно заметил режиссёр, — Не дай Ками, травму получишь. Нам ведь тогда заменить тебя придётся.

— Я постараюсь, — слегка поклонился парень, отведя от меня взгляд.

Ну, вот. Похоже, ещё одним врагом обзавёлся, — понял я. Впрочем, пофигу. Сам виноват. Нечего лезть не в своё дело. Вон, даже Рюсэй сдержался, хотя явно с ним мы тоже ещё не закончили разговор…

— Итак, на сегодня мы закончили. В принципе, я всеми доволен, постарались хорошо. Кое-кто, правда, местами переигрывал, но этими моментами мы займёмся уже в процессе самих съёмок, — режиссёр окинул внимательным взглядом наше измученное тяжёлым днём стадо, и повернулся к сценаристу, — Что скажете, Макото Синкай? Будем что-то менять в сценарии? Как вам наши актёры, кстати?

Сценарист, что-то ожесточённо пишущий в своём блокноте, оторвался от него, и посмотрел на нас оценивающим взглядом.

— Актёры хорошие, Такана-сан. Из образа никто не выпадал. Примерно так я своих героев и представлял. Безусловно, кое-какие моменты в сценарии есть, которые мне не понравились, но ничего существенного, и уже сегодня я их подправлю. Может, у самих актёров есть какие-то замечания к сценарию?

Все, кроме меня, тут же загомонили, что, мол, сценарий отличный, замечаний нет, хотя в перерыве большинство из них жаловались друг другу, что слишком мало им будет предоставлено экранного времени и фраз, и неплохо было бы полнее раскрыть их персонажей. Но вот непринято тут было своё недовольство начальству высказывать. Если бы у нас тут были звёзды первой величины, то, может, они и не сдержались бы, и высказали своё негодование, но все присутствующие к ним не относились, большинство из них до этого вообще только в сериалах снимались, так что все дружно сделали счастливый вид.

— У меня есть, — подал голос я, и встал, всей кожей чувствуя, как сверлят меня изумлёнными взглядами присутствующие. Режиссёр как-то дёрнулся, как будто собираясь остановить меня, но всё же промолчал.

— И что же вам не понравилось в моём сценарии, молодой человек? — поднял удивлённо вверх бровь сценарист.

— Не то чтобы не понравилось, просто кое-что вызывает вопросы, — невозмутимо ответил я.

— Слушаю вас внимательно, — чуть наклонил он голову, с любопытством глядя на меня.

— Я просто не могу понять, за кого будет переживать зритель в нашем фильме, — продолжил я, — Не секрет, что зрителю, когда он смотрит кино, хочется кому-то сочувствовать, за кого-то переживать. Даже в ужастиках есть положительные персонажи, из которых кто-то к концу фильма всё же остаётся в живых. У нас же я не понимаю, за кого будет переживать зритель. Подруга главного героя умирает самой первой, сам главный герой становится одержимым демоном, остальные же персонажи вызывают какое угодно чувство, но только не желание переживать за них. Вы не боитесь, что зритель почувствует себя обманутым, когда поймёт, что переживать ему тут не за кого? И разве правильно в конце фильма сажать моего персонажа в тюрьму? Ведь по сути, не он убивал своих одноклассников, а вселившийся в него демон.

— Наш зритель будет переживать не за кого-то, а за то, чтобы восторжествовала справедливость, — вздохнул Макото, снял очки, протёр их платком, и водрузил на место, — Чтобы никто не ушёл от возмездия. Для этого надо сделать так, чтобы зритель буквально возненавидел одноклассников главного героя, а добьёмся мы этого тем, что вызовем такую симпатию к подруге главного героя, что её смерть буквально шокирует всех. После этого каждый, кто будет смотреть фильм, станет мечтать о том, чтобы всех убийц буквально на части порвали. И в результате демон, вселившийся в Синдзи, не будет вызывать у них отрицательных эмоций, скорее даже, наоборот. Главного героя же мы не имеем права оставить без наказания, даже несмотря на то, что всё это совершил не он. Он пошёл на сделку с демоном, прекрасно понимая, что тот убьёт их, а значит, он тоже виноват в убийствах, и должен понести за них наказание. Не должно кино поощрять самосуд. Все зрители должны понимать, что право на насилие есть только у государства. Надеюсь, я смог удовлетворить твоё любопытство?