Калгари 88. Том 9 (СИ) - "Arladaar" - Страница 2

Для Арины допинг-контроль был делом обыденным: в своём времени не поддаётся счёту, сколько раз она проходила его. После каждого выигранного старта, на протяжении двух лет как минимум. Это была часть работы, которую никак не избежать. Такая же работа, как общение с журналистами, болельщиками, чиновниками и политиками. А сейчас ей даже стало любопытно, как будет происходить сдача образцов для допинг-контроля в 1986 году.

Однако просто так в комнату забора образцов было не попасть. Дверь оказалась закрыта, и открыть его должен был, судя по тому, что Арина знала, представитель принимающей стороны.

Процесс распечатывания пункта забора биоматериала был удивительный, но всё-таки в чём-то напоминал современный Арине. Через пару минут подошёл вызванный представитель принимающий стороны, председатель федерации фигурного катания Югославии, товарищ Никол Сплит. Для начала показал допинг-офицерам свою аккредитацию с фотографией и названием должности.

Мужчина подёргал ручку, показав всем, что дверь закрыта. Потом достал из кармана небольшой фотоаппарат и сфотографировал дверь, зафиксировав, что она закрыта. Потом вытащил большой ключ из кармана, сунул в замок и с сочным щёлканием открыл его. Во времена Арины фотографировали на смартфон, а открывали дверь электронным чипом!

— Прошу вас, господа, — Никол Сплит показал, чтобы присутствующие входили внутрь.

Летиция Санчес дала команду своему партнёру, тот открыл дверь, первый вошёл в неё, зажёг свет и показал что можно входить всем остальным.

Обстановка внутри была скромная и похожа на медицинскую комнату. Судя по медицинской кушетке и стойке для капельницы рядом, здесь когда-то размещалась процедурная. Простота обстановки легко объяснялась. Как Арина помнила, в это время антидопинговое движение только начало набирать обороты, и сейчас Всемирное антидопинговое агентство существовало внутри Международного олимпийского комитета как один из его отделов и не имело самостоятельной юрисдикции. Его деятельность распространялась только на олимпийские виды спорта.

Помещение оказалось отделано белым кафелем, на полу лежала белая шершавая плитка, на потолке пластиковые панели и яркие белые светильники дневного света. Всё белое! В целом, интерьер оказался очень современным для этого времени. Заграница! В России через 10 лет такой интерьер назовут «евроремонт»…

Пункт забора биоматериалов оказался разделен на две части: первая называлась подготовительной, в ней стояло несколько стульев для спортсменок и сопровождающих их лиц и два больших стола, за которыми располагались допинг-офицеры. Напротив входной двери, в противоположной стене располагалась ещё одна дверь, над которой висела красная вывеска с названием «Doping test». В целом, всё выглядело прилично. Отличие от знакомой Арине обстановки было только в отсутствии ноутбуков на столах допинг-офицеров.

Летиция поставила свой большой чемодан на стол и приготовилась приступить к работе, вытащив стопку бумаги.

— Для начала проверим аккредитацию спортсменок и сопровождающих их лиц, — начала разговор Летиция Санчес. — Предъявите свои аккредитационные карточки, дамы и господа.

— А что вы здесь делаете, дорогие дамы и господа? — неожиданно спросил вошедший врач сборной СССР по фигурному катанию Александр Васильевич Фицкин. За ним в открытую дверь выглядывала физиономия капитана ГРУ Александра Федотова, который здесь был в амплуа массажиста и помощника главного врача. Федотов внимательно осматривал помещение, фиксируя в памяти, что тут находится, в том числе и марку замка.

— Тот же вопрос можно задать вам, господин Фицки, — на английский манер произнесла фамилию врача Летиция Санчес. — Мы в данное время проводим допинг-контроль спортсменов, занявших призовые места, и тех, на кого показал жребий. Делаем свою работу. То, что нам положено по регламенту. А что здесь вы делаете? Сейчас эта комната будет закрыта и опечатана на время проведения допинг-теста.

— Во-первых, я являюсь официальным представителем этих прекрасных дам, гражданок СССР, — непреклонно сказал Фицкин уверенным тоном. — Эта возможность закреплена в пункте 3 протокола о взятии проб. Вы в курсе этого? Второе. Надеюсь, вы сообщили спортсменкам, что, кроме права на официального представителя, который будет отстаивать их интересы, они также имеют право на переводчика, потому что они граждане другой страны и английский язык им неродной? Это закреплено пунктом 4 устава антидопингового агентства. И наконец, мы дошли до пункта 5 устава допингового агентства. Все антидопинговые пробы забирать разрешено только после того, как закончатся официальные процедуры, предписанные регламентом чемпионата, как-то: церемонии награждения, пресс-конференции и встречи для общения с болельщиками. Надеюсь, вы поставили спортсменок в известность, что сейчас их ждут на пресс-конференции?

Женщина с показательно-недовольным видом захлопнула свой чемодан и показала на дверь.

— Можете быть свободны до конца пресс-конференции. Потом ждём вас здесь, в течение часа после окончания пресс-конференции. Спортсменки официально поставлены в известность, что у них будет производиться забор проб на допинг-тест, поэтому в течение часа они должны явиться именно сюда.

— Большое спасибо за сотрудничество, госпожа Санчес, — вежливо склонил голову Фицкин и мотнул головой, обращаясь к своим согражданам по-русски: — Пойдёмте. Вас там уже все ждут.

Смущённые Левковцев и Ксенофонтов со своими спортсменками вышли из пункта отбора проб и направились в пресс-центр. Господин Нобуо Сато, посмотрев, что русские отказались сдавать пробы в то время, когда должна проходить пресс-конференция, то есть, отстояли свои права, решили поступать точно так же и под немигающими взглядами допинг-офицеров вышли в коридор.

— У нас же с вами была планёрка на эту тему! — наставляющим тоном сказал Фицкин Левковцеву и Ксенофонтову. — Все отборы проб, всё общение с антидопинговым агентством только в моём присутствии, плюс всегда с собой просите переводчика. Это ваше право. Вы же видите, она испаноязычная, я, несмотря на свой прекрасный английский язык, понимаю её с трудом. Акцент там просто адский, напоминает о Мексике. Да и лишний свой человек никогда и нигде не помешает, хотя бы вещи покараулить.

— Да как-то не подумали, — оправдывался Левковцев. — Думали, по-быстрому всё сделаем и на пресс-конференцию побежим.

— Тут они у вас будут брать не кровь, как наши, — ответил Фитц. — Это официальный забор проб антидопинговым агентством. Сейчас будет производиться забор мочи в две пробирки: красную и синюю, пробу А и Б. А если твоя спортсменка не захочет писать? Бывали такие случаи, и довольно часто. Спортсмены переволнуются, пьют мало перед стартами. Иногда бывало, что допинг-тест на час-два затягивается. А они, если бы закрыли дверь и распаковали пробы, вам выйти уже было бы нельзя. Это считалось бы нарушением протокола.

Ну о чём можно было говорить и спрашивать у Левковцева, который впервые в своей жизни попал за границу и просто-напросто не знал всех этих тонкостей и хитросплетений международного спорта? Он сам-то здесь ходил как первоклассник по дворцу спорта и с любопытством смотрел на то, как всё тут устроено. Впрочем, опыт, как известно, дело наживное, и научиться можно всегда и всему, было бы время…

Впрочем всё это должно было случиться в будущем, а сейчас героиням дня предстояла пресс-конференция.

Несмотря на то, что звали на пресску, естественно, только медалисток, сюда первой явилась Соколовская, за компанию. Правда, Марина не стала наглеть и села не за председательский стол, а в зале, на свободное место в первом ряду, чем привлекла большое внимание присутствующих фотокорреспондентов, которые начали снимать её со всех ракурсов. Соколовская, почувствовав внимание, заулыбалась и приветственно помахала всем рукой. Впрочем, встретили её всё равно совсем не так, как главных спортсменок здесь.

Когда медалистки с тренерами вошли в зал, раздались громкие аплодисменты и приветственные крики. Собравшиеся люди стоя приветствовали медалисток чемпионата мира!