Путь наложницы - Новикова Татьяна О. - Страница 12

Я уж молчу, что её «скоро помирать» растянется лет на семьдесят, это с учетом здешней плохой медицины. Такая еще и жену сына переживет, и внуков, и даже пару династий сменится, а она всё будет ходить по рынку и плеваться ядом на тех, кто посмотрел косо.

– Он у меня такой несамостоятельный, такой беззащитный, – мурлыкала она, присматривая ткань под платье. – Ему нужна женщина, которая направила бы! Вразумила бы! Стала бы его опорой! Вот как ты, например!

У меня отвисла челюсть. Захотелось припомнить все те разы, когда в игре эта чудесная женщина пакостила Ми Лань, дабы её «сыночка-корзиночка» не ушел в руки кровопийцы-женушки. Свекровь называла невестку «змеёй в цветущем саду», подливала в чай слабительное, чтобы та не могла лишний раз увидеться с ее сыном. Строила такие интриги, будто участвовала в дворцовом перевороте.

Вот настолько свекровь «радовалась» выбору сына.

– Ну… – начала я.

– Но у тебя будет достойнейший супруг, – закончила госпожа Ло слишком уж весело. – Мы бы не смогли предложить тебе ничего из того, что даст он.

Мне невольно захотелось спросить: «Вы случайно не в доле с Су Мином? Вам процент за проданную невесту не капает?» Больно уж госпожа Го светилась, говоря все это.

– Есть много других замечательных девушек. – дипломатично заметила я.

– Ох, Ми Лань, дорогая моя! Ты неужто шутишь?! Все они как одна: корыстные, безразличные. Моему сыну нужна другая. Особенная.

Ну, вы понимаете, почему я в первый раз предпочла не отыгрывать ветку с сыном торговца, а переключиться на Сяо Вея? Потому что матушку его придушить охота!

Сейчас, вспомнив госпожу Ло получше, я даже на секунду обрадовалась, что с Ло Юанем ничего не выйдет. Она бы меня точно придушила на брачном ложе. Только чтоб я не испортила её мальчика. Не для меня его роза цвела. Не для меня он щечки наедал.

Да-да, и брачное ложе у нас точно было бы на троих. А то как это матушка в такой ответственный момент и не поддержит сына? Не направит его не путь истинный? Не скажет невестке: «Ты всё делаешь неправильно"?

– Думаю, Ло Юань обязательно встретит ту самую, – ответила я, подавив в себе желание съязвить.

Всё же, здесь и сейчас госпожа Ло мне ничего дурного не сделала. Так зачем портить с ней отношения? Тем более с сыном её у меня не выгорело. Пусть госпожа Ло выдыхает. Я притязания на Ло Юаня снимаю.

Женщина покачала головой и поправила повязку на глазу.

– Ох, надеюсь на то, – сказала она, только вот надежды в голосе не читалось. Читалось обещание утопить возможную невесту в бочке с соевым соусом если та ей не понравится.

Режим просмотра. Вне игрового контроля

Возвращение из храма не принесло Линь Яню покоя. Но он и не искал его. Вина давно стала его тенью, но она уже почти не терзала, а просто напоминала о себе – как незаживающий шрам.

– Молодой господин, – нерешительно подал голос слуга Буи, идущий позади, – а та девушка… Ми Лань, кажется. Почему вы её отпустили? Она явно подслушивала. Вдруг ее специально подослали?

Линь Янь остановился, слегка повернув голову. В его глазах не было ни тени сомнения, ни колебаний.

– Если окажется так – убью её позже. В другой день, – голос был безразличным, словно речь шла о раздавленной на дороге змее.

Стоило ли избавляться от неё сразу? Возможно. Но только не сегодня. Сегодня был день, когда не стало его матери.

«Меня заставляют выйти замуж против моей воли… Я пришла сюда молиться богам» – вспомнились слова Ми Лань.

Его мать, когда-то тоже молилась в этом храме.

Когда Линь Янь проходил мимо кабинета отца, слух уловил смех. Звонкий, женский, вперемешку с грубым, довольным голосом Линь Гэ. В груди что-то сжалось, но Линь Янь не позволил этому чувству расцвести. Отец забыл. Не почтил её память. И что? Какая разница? Какое Линь Янь имел право его судить?

Дверь кабинета внезапно распахнулась, в проеме показался Линь Гэ. Тот усмехнулся, окинув сына оценивающим взглядом.

– Я искал тебя – Отец кивнул, призывая зайти. – Где шлялся?

Служанка, что ещё недавно смеялась, в панике схватила с пола смятое платье и метнулась за ширму.

– Сегодня годовщина смерти матери. Я был в храме, – голос Линь Яня был бесцветным, словно произнесённое не имело никакого значения.

Губы Линь Гэ скривились в насмешке.

– Замаливал грехи? – его усмешка была полна яда.

Линь Янь не дрогнул. Он привык к этому. Как привык к ночам на коленях под холодным дождём, к побоям за проступки, к тому, что заслужил свою боль.

Линь Янь убил её. Женщину, что любила его больше всего на свете, ту, что пела ему колыбельные, баловала, лечила, целовала в лоб, когда он болел, обнимала. Он виноват.

Восемь лет в изгнании, в монастыре на горе, куда сослал его отец после смерти матери, – ничтожная плата. Малая часть искупления.

– Выметайся уже, – рявкнул Линь Гэ, обращаясь к служанке, всё ещё торопливо завязывающей пояс платья.

– Но, господин, я ещё не…

– Выметайся, не то велю всыпать десять палок! – перебил её отец.

Девица тут же выбежала из кабинета, босая, с растрёпанными волосами, сжав в руках не до конца завязанное ханьфу.

Линь Янь молча смотрел на неё. Это лишь очередная падшая женщина. После смерти матери, отец не взял ни новую жену, ни новую наложницу. И других детей у него не было.

– У меня к тебе поручение, – голос отца стал твёрдым, повелительным.

Линь Янь выпрямился.

Четыре года назад отец вернул его домой из храма.

Линь Янь из ничтожного послушника, над которым издевался жестокий монах-учитель, в один момент снова стал благородным сыном первого министра. Бывший изгнанник сменил монастырское одеяние на роскошное, пусть и без лишней вычурности.

А уже через несколько месяцев прошел отбор в Министерство наказаний. Линь Ян выполнял любую работу без единого слова. Не отводил взгляд, когда перед ним пытали преступников. Пытал сам. Он учился видеть больше, чем показывали. Слушать больше, чем говорили. Говорить только тогда, когда это действительно имело смысл.

За прошедшие четыре года, он прошел большой путь.

Линь Янь знал – мать любила Линь Гэ. Он был уверен: будь она жива, она хотела бы, чтобы он был хорошим сыном. И он старался.

Когда через три года усердной работы выбирали нового главу Министерства наказаний, он был первым кандидатом на эту должность. Он думал, отец будет рад и горд за него.

Но вместо поздравлений его ожидало наказание.

– Ты глуп, – голос отца в тот момент был холоден, в нём не звучало ни капли гордости. Только разочарование. – Глуп и самонадеян. Я первый министр. Родственники твоей матери заправляют Министерством финансов. Благородная супруга Нин Хоу, мать второго принца, моя кузина.

Линь Янь тогда не сразу связал все это. Лишь стоял, стараясь не подать виду, что слова отца задели его. Внутри стягивался тугой узел. Но лишь сжатые кулаки выдавали его напряжение.

– Хочешь, чтобы Его Величество заподозрил нашу семью в слишком больших амбициях? – продолжал Линь Гэ. – Займи ты должность, и второй принц точно попрощается с возможностью стать наследным! Чтобы уравновесить наш клан, Его Величеству придётся возвысить именно первого принца Жэнь Шэна. Ты этого хочешь? На колени, – приказал отец. – Двадцать плетей! Чтобы впредь думал не только о себе, но и о семье.

В итоге официально Линь Янь остался лишь советником. Но неформально его все равно считали хозяином Министерства наказаний.

И вот минул год, а второй принц Жэнь Бай так и не стал наследным. Линь Янь полагал, что дело было не только в том, что Его Величество не хотел слишком сильно возвысить их семью, но еще и в личности самого Жэнь Бая, но мнение свое держал при себе.

– Какая наглость! – голос отца ворвался в мысли, возвращая в настоящее. – Некто осмелился отправить Второму принцу послание, – гневался Линь Гэ.

– И что в нем?

– Якобы хотят поделиться информацией об отравлении первого принца. Ты пойдешь и все выяснишь.