Коктейль нежных запретов - Которова Ольга - Страница 3

Бабушка была невысокой худой статной женщиной. В черных густых волосах серебрилась седина. Светло-серые глаза смотрели с интересом. Тонкие губы растянулись в мягкой улыбке.

– Алиса, это твоя бабушка Людмила Аркадьевна. Мама, это Алиса.

Бабушка и внучка посмотрели друг на друга с любопытством. На пару секунд воцарилась тишина, перебиваемая трелью птиц.

– Как мне вас называть? Бабушка или Людмила Аркадьевна?

– А ты сама как хочешь?

Алиса задумалась. Девушку удивило, что ей давали выбор, но от этого легче не стало. Ей показалось, что, если она будет называть мать своей матери по имени и отчеству, той, наверное, станет не особо приятно. Да и сказать «бабушка» куда проще, чем Людмила Аркадьевна. Мать не встревала. Она молча стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на них, чего-то выжидая.

– Бабушка. – Пожала девушка плечами, замечая, как погасшая на мгновение улыбка на губах женщины стала шире. – Так проще. – Не преминула добавить она.

– Хорошо. Проходи в дом. На обед ты уже опоздала, будешь ждать ужина.

Больше не сказав ни слова, женщина развернулась и пошла в дом. Алиса с недоумением посмотрела ей вслед. Ее что, не накормят? Мать не обратила внимания на ее вопросительный взгляд, поспешив тоже зайти в помещение.

– Мда, отличненькое начало, – устало вздохнув, девушка последовала примеру своих родственниц, думая о том, что ей точно будет непросто. Поэтому нужно уже сегодня уговорить мать, чтобы она не оставляла ее в этом захолустье.

Главное – найти нужные аргументы.

С открытым от изумления ртом Алиса стояла на пороге своей новой комнаты. Кожаный рюкзак медленно сполз с плеча, упав на пол.

– Капец! – тихо выдала девушка, тяжело сглотнув.

Комнатка была небольшой по сравнению с той, где Алиса жила в столичной квартире. Даже крохотной. Немного прямоугольное помещение с огромным деревянным окном. Стены обклеены розовыми обоями с синими розами. Белоснежный потолок с люстрой в виде цветка посередине. По правую руку у стены, ближе к окну, стояла односпальная кровать, над которой висел ближе к темно-бордовому в ромб ковер, застеленная синим пушистым пледом односпальная кровать, где сидел красный старенький медведь без одного глаза. Между кроватью и дверью расположилось широкое кресло цветом темного шоколада. На противоположной стене у окна стоял письменный стол, небольшой платяной шкаф, и остальное место занял стеллаж с полками. На окнах – белоснежный вышитый тюль с плотными розовыми ночными шторами. Створка была приоткрыта, и в комнату поступал легкий ветерок.

– Ка-пец! – тихо произнесла Алиса, еще раз взглядом пробежавшись по небольшому помещению. Но больше девушка ничего не успела сказать, позади послышался голос бабушки. Алиса шагнула в сторону, оборачиваясь.

– Ну как, нравится? – спросила женщина, осматривая комнату, словно в первый раз видела ее.

– Не то слово. – Алиса постаралась не сморщиться, очень надеясь, что жить ей здесь долго не придется.

Она прекрасно знала свою мать, и как та быстро отходила. Перебесится пару дней и заберет ее из этого цветочного ада. Алиса посмотрела на одноглазого медведя с усталым и грустным взглядом, от его вида девушке стало еще тоскливее.

– А где твои вещи? – поинтересовалась бабушка, но Алиса не успела ничего ответить, откуда-то из дальнего угла дома раздался голос матери.

– Ее вещи в багажнике.

– Значит так, до ужина осталось два часа, если хочешь есть, на кухне в вазе фрукты. Завари чай.

– А кофе есть? – перебила она бабушку.

– Нет, кофе нет. Я пью только чай.

Еще один минус в этом доме. Алиса же сама всегда пила в основном только крепкий кофе без сахара и молока. Чай тоже пила, но очень, очень редко, и то в основном зеленый.

На слова бабушки девушка согласно кивнула.

– Как ужин будет готов, позову, а пока отдохни.

Бабушка ушла, напоследок улыбнувшись и аккуратно прикрыв дверь за собой, а Алиса заметила на обратной стороне полотна календарь с котятами. Усталый вздох, и девушка, подобрав свой рюкзак, бросила тот на кровать, а сама опустилась в кресло. Ей было непривычно и дико в этом доме. Свою-то комнату она обустраивала с дизайнером, который работал над интерьером всей квартиры, а тут что? Ковры на стенах и мягкие старые игрушки времен царя Гороха, в которые играла еще бабуля. На глаза наворачивались слезы, и Алиса решила, что обязательно поговорит с матерью. Убедит, чтобы она забрала ее домой.

Девушка уже была готова на все, чтобы вернуться в столицу. Да она будет самым послушным ребенком на белом свете, только чтобы ее не оставляли с бабушкой, которую она, между прочим, видела впервые.

Словно услышав эти мысли, мать, открыв дверь, появилась на пороге с чемоданом. Она вкатила его, поставив на середину комнаты. Быстро поднявшись с кресла, Алиса прикрыла дверь и ближе подошла к матери.

– Да, с момента моего отъезда здесь ничего не поменялось, – призналась женщина, осматривая комнату. – А это был мой медведь. Его родители подарили на Новый год, когда мне было лет пять или шесть…

– Мам, – Алиса перебила женщину, тронув за плечо. Сделала шаг еще ближе, ловя мамин взгляд. – Слушай, я все поняла и осознала. Ты была права, я неблагодарный ребенок, и теперь я исправлюсь и буду вести себя нормально, только забери меня отсюда. По-жа-луй-ста! Ты ведь сделаешь это, да?

Женщина мягко улыбнулась.

– Зайка, поверь, это неплохое место. Да, город маленький, но он хороший, – пауза. – По-своему хороший. И ты это поймешь. Поживи немного с бабушкой. Тебе полезно сменить обстановку. Найди новых друзей.

– Ладно, хорошо. – В районе груди у Алисы стало зарождаться подозрение и тревога. – Я поживу немного у бабушки, а ты, как отдохнешь и вернешься из Италии, заберешь меня отсюда, так? – На губах девушки дрогнула нервная улыбка, а когда Алиса заметила, как мать отрицательно покачала головой, улыбка тут же испарилась. – Что это значит?

– Алиса, детка, – женщина замолчала, а девушка заметила, как плечи родительницы напряглись, а во взгляде читались сочувствие и стыд?.. За семнадцать с половиной лет она прекрасно изучила мать, и этот взгляд не вызывал ничего хорошего. Слезы уже были готовы вырваться из глаз, но Алиса, сжав пальцы в кулаки, держалась из последних сил. – Ты окончишь одиннадцатый класс здесь.

– Что-о-о? – голос девушки дрогнул. – Ты шутишь, да? Скажи, что шутишь?! Пожалуйста! – последнее слово она произнесла шепотом, и противные слезы все-таки покатились по щекам. Мать подошла ближе, вытирая влажные соленые дорожки.

– Малыш, это будет лучше для тебя, – мягко сказала она.

– Нет, мама, ты ошибаешься! – жалость к себе быстро перешла в злость. Алиса сделала шаг назад. О-о, как она сейчас ненавидела свою мать. – Ты сделала лучше для себя. Сбагрила меня в эту дыру к бабке, которую я знать не знаю, и радуешься. Еще бы, выкинула свою дочь как списанную вещь и теперь заживешь…

– Не говори так! – перебила ее мать. – Ты сама в этом виновата. Сколько раз я тебя просила быть благоразумной и вести себя нормально, а не как избалованный и обиженный подросток.

– А может, я именно такая? М-м…? Не думаешь? Есть в кого.

Мать фыркнула.

– Точно не в меня. Я была не такой.

– Да, а что тогда сбежала из этой дыры, да еще и залетела непонятно от кого.

Изо рта Алисы сочился яд, но она не могла остановиться. Злость так и плескалась в ней. Хотелось орать и топать ногами.

– Хватит, – осадила ее мать. – Будет так, как я скажу. Разбери лучше свой чемодан. После ужина я уеду.

И Анна, обойдя дочь, вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

– Ну и катись в свою Москву! – крикнула Алиса и, подойдя к кровати, рухнула на живот и беззвучно зарыдала. В душе разрасталась настоящая дыра боли и сожаления. В голове девушки промелькнула мысль: «А что если она доведет бабулю, да так, что та сама отправит ее обратно к матери»? Идея была рабочей, но Алиса решила, что подумает об этом позже.