Да, шеф! - Джонс Джинджер - Страница 12

Может, в сети таверна и не существует, зато в реальности очень даже. Невероятно захватывающее место, одно из лучших на острове. Таверна примостилась на вершине скалы, и оттуда открывается вид на бесконечные просторы чистой изумрудной воды – идеальная точка, чтобы есть и наблюдать, как солнце садится за море, а луна восходит из-за гор. Димитрий ведет их через обеденную зону, усеянную кашпо с яркими цветами, прямиком к кулинарной школе.

Внутри таверны нет ни мансардных окон, как в «Лучшем поваре Америки», ни прямого доступа к свежему воздуху, как в шатре «Лучшего пекаря Британии», но недостаток солнечного света компенсируется атмосферой: в помещении темно и прохладно, а на стенах мешанина из рыболовных сетей и антиквариата. Когда глаза привыкают к темноте, Фрейя видит древнюю швейную машинку, гигантскую карту острова, веревочные качели и старинную камеру на штативе. Нет ни единого кусочка свободного пространства, но тут Димитрий открывает всю дальнюю стену: деревянные панели на петлях с лязгом щелкают друг о друга, и ослепительный дневной свет льется внутрь. Таверна предстает перед гостями во всей своей красе. Солнечный свет играет на мозаичном полу. Желтое золото оттеняет яркую бирюзу. Лозы вылезают из корзин и переползают на винные бутылки, их листья вьются вокруг фотографий в рамках, транзисторных радиоприемников и раскрашенных стульев, прибитых на середине стены. С потолка свисают грозди пластиковых воронок, медных кувшинов и металлических дуршлагов, которые звенят на морском ветру.

– Развлекайтесь, ребята! – напутствует Димитрий, берет мотоциклетный шлем и шагает на выход. – Позже приеду, угощусь вашими шедеврами, – добавляет он уже на пороге.

Фрейя улыбается. Ладно, бог с ним, с грызуном, она не против чем-нибудь угостить Димитрия.

– Идите сюда, посмотрите какой вид! – Из кухни появляется мужчина в поварской одежде, на лбу у него капельки пота. Глаза остекленевшие и запавшие, а темные круги под ними говорят о душевных терзаниях и бессонных ночах. Толстые белые бакенбарды торчат из подбородка, будто корешки картофеля, только это не стиль такой, а простая небрежность. С вишнево-красными щеками и очками в проволочной оправе на кончике носа он мог бы прекрасно изображать Санту, если бы не худощавое тело и похмельный перегар. Шерри? Виски? Ром? Что бы это ни было, пьет незнакомец регулярно – об этом красноречиво говорят лопнувшие кровеносные сосуды вокруг носа.

Он шаркает по комнате, его отекшие ноги сунуты в мягкие кожаные тапочки, которые шлепают по лоскутной плитке с замысловатым узором. Остальные следуют за ним, Фрейя пробивается вперед и понимает, почему соперники охают и ахают. Заведение примостилось на самом краю обрыва, но назвать его таверной – то же самое, что сравнить роскошный бассейн с «лягушатником». За стеклянными панелями южной террасы – отвесный спуск и бирюзовое море. Фрейя делает кадр на телефон, но невозможно запечатлеть ни волшебство вида, ни пьянящее чувство головокружения, когда смотришь вниз на волны, разбивающиеся о скалы.

– Так, ладно. Проходите, садитесь. Садитесь, пожалуйста. – Шаркая, будто ему на несколько десятков лет больше, чем есть, он ведет гостей обратно в таверну, цепляясь на ходу за мебель, и, наконец, указывает на высокие табуреты, притаившиеся под длинным деревянным столом.

Фрейя садится между Харджем и Кваме. Последний весьма ревниво оберегает свою кухонную утварь, отодвигает разделочную доску и ножи подальше и сгребает выделенную ему стопку виноградных листьев. Паранойя – разрушитель разума. Фрейя вздрагивает, вспоминая, как парень из соседнего трейлера говорил о ее маме. Она выбрасывает непрошеную мысль из головы и оглядывает расставленные для каждого участника пронумерованные блюдца с предварительно отвешенными ингредиентами.

– Меня зовут Кристос. – Их повар точит большой нож о стальной стержень, и от скрежета металла о металл у Фрейи пробегают мурашки. – Кристос, король кухни, – утробно смеется он, стуча себя в грудь, словно Тарзан. – Сегодня утром мы приготовим традиционное кипрское блюдо, купепью. Возможно, некоторые знают его как долму, но на Кипре мы не добавляем соус авголемоно – вместо этого приправляем блюдо смесью корицы, томатов и сезонных трав. А днем мы приготовим пастиччио купес с дзадзики. – Он выговаривает каждую гласную, и Фрейя понимает, что уже почти десять лет произносила эти названия неправильно.

Кристос плетется во главу стола и отпивает из кружки, на которой виднеется картинка полуобнаженной модели. Увы, многократное мытье не пощадило красавицу.

– Итак, купепья. Во-первых, нам понадобятся виноградные листья, их мы моем, бланшируем и обсушиваем. – Он показывает свежий зеленый лист, такой тонкий, что сквозь него можно газету читать. Рука дрожит, лист вместе с ней. – Скоро мы поведем вас на виноградники и покажем, как выбрать самые мягкие и нежные листья, но сегодня сосредоточимся на начинке. – Кристос снова отпивает из своей кружки и громко сглатывает, прямо как дедушка Фрейи, когда угощался чаем.

– Я полагаю, если брать виноградные листья из банки и они уже обработаны, их нужно просто промыть? – уточняет Хейзел с надменностью верблюда.

– Из банки? – хмурится Кристос. – Из банки свежего не бывает.

– Я о том, что, когда мы вернемся по домам, у нас не будет возможности просто сходить на ближайший виноградник, – сухо поясняет Хейзел.

Кристос массирует челюсть, словно в глубокой задумчивости, затем, наконец, поднимает глаза.

– Если нет виноградных листьев, берите мангольд. Если нет мангольда – листья капусты или слайсы кабачка. А то, что из банки, достойно свалки.

Фрейя удовлетворенно улыбается, наслаждаясь его стишками и тем, как он утер нос всезнайке Хейзел.

– Теперь самое главное, – хрипло говорит Кристос, подтягивая дрожащей рукой блюдце с мясным фаршем. – Почему здесь, в Греции, мы едим так много баранины?

– Потому что у вас много овец? – усмехается Хардж.

– Потому что тут нет коров? – присоединяется Кваме.

– Потому что баранина вкуснее, – рычит Кристос. – Баранина нежная. Баранина сочная. Баранина аппетитна, универсальна и богата цинком и витамином В, и поэтому я официальный баранбассадор! – Он широко улыбается, словно ожидая аплодисментов.

– Вот только она очень жирная. – Хейзел возится со своим фартуком.

Кристос склоняет голову набок и смотрит на нее.

– Как вас зовут?

– Хейзел Стивенсон, – гордо представляется она.

– Хейзел Стивенсон, вижу, вы дамочка упертая. Да, конечно, в баранине есть жир, но это хороший жир. Именно он делает мясо таким сочным и приятным на вкус!