Паук у моря (СИ) - Валин Юрий Павлович - Страница 10

«Маузер 98К» — винтовочный карабин, изначально пятизарядный, сейчас наставления по стрельбе не рекомендуют заряжать более трех патронов в магазин даже в сложной боевой обстановке. Отличное, сказочно точное оружие. К сожалению, в полной мере его использовать запрещено, поскольку запасы ограничены, да и опасно.

— Зарядить!

Мягко и осторожно клацают затворы.

— Готов! Готов! — эхом отзываются расчеты.

— Навести!

Заряжающий и помощник немедля откатываются в ровик укрытия. У орудия остается лишь наводчик, подводит маховиками точную наводку.

— Цель определена!

— Полная готовность!

Наводчик, взрывая кирасой песок, сваливается в укрытие.

— Пли!

Плавное натяжение шнура спуска — щелчок выстрела разносится над берегом, гаснет над морем. На второй установке — осечка.

Это нормально. По заученной статистике, значащейся в боевом наставлении — осечка грозит в 42% открытия огня. Верн тайком подсчитал личные результаты — у расчета получалось 38 выстрелов из 93 патронов. Впрочем, это не так плохо.

— Устранить задержку! Два патрона — беглый огонь!

Четыре выстрела на шесть используемых патронов — отличный результат. Мишень поражена одна, это, конечно, хуже.

Готовятся следующие учебные расчеты.

— Покажем им как надо! — в голос призывает друзей Вольц. Он нагл, но службу знает, офицеры к нему, в общем-то, снисходительны.

— Не болтать! Курсант Вольц, вы хвастун. Не попадете в мишень — три наряда.

Вот кто его за язык тянул?

Расчет проверяет станковый карабин — от оружия пахнет дорогой смазкой, порохом, мощью всесилия — незабываемый, волшебный аромат. Станок-тренога, знакомая до последней царапины, впечатления не портит. Огнестрельное волшебство — истинная магия истинных дойч!

Вольц принимает поданные Фетте патроны, быстро, но тщательно повторно осматривает — курсантам выдают уже проверенные боеприпасы, но требования из стрелкового наставления никто не отменял. Верн тем временем продувает и прочищает специальной щеткой, привинченной к шомполу, ствол и патронник — единственная песчинка может послужить порчей бесценного оружия. Ствол, затвор, магазинная коробка, боевые пружины карабина — все это настоящая старинная сталь, испорченные запчасти можно лишь заменить, сняв с другого карабина. Все попытки изготавливать новые затворы и стволы — даже максимально упрощенные — не увенчались успехом. «Имперский-Оружейный» продолжает испытательные работы, но вряд ли они сотворят чудо.

— Карабин к стрельбе готов! — рапортует Вольц.

— Зарядить!

Старый вояка Вольц нежнейше — наверняка с девушками он грубее — вкладывает смазанные тельца патронов в магазин. Наработанным движением затвора досылает заряд в патронник. Трое курсантов даже не дышат — иногда по звуку затвора можно угадать неисправность или порчу патрона. Вроде бы все нормально.

— Готов!

— Навести! — приказывает полковник фон Хайнц.

Он стоит сзади, высокий, чуть сутулый, заложив руки за спину. Лицо со шрамами совершенно спокойно, кираса с колодками орденов покрыта легкой небрежной патиной. Он может себе позволить, любимец курсантов, участник десятков рейдов, кавалер трех Железных крестов. Сколько он отстрелял патронов лично? Наверное, больше тысячи. Уникальный офицер, легенда Ланцмахта.

Верн не отвлекается, работает маховиками наводки. Мишень почти неразличима — плетеный круг, превратившийся в точку, затаившийся меж складок песчаного пляжа. Нет смысла напрягать глаза, лучше представить мишень, сплюсовать дальность, силу ветра, настроение карабина и влажность воздуха. Звучит глупо, башку ему сдери. Но именно так поступает курсант Верн, личный номер 9954, именно поэтому заслуженно носит значок «Лучший стрелок». Готово — пальцы больше не хотят крутить маховики, кругляши тяжелы, надежны — они сменные, из меди с отличной насечкой — пальцы замерли, лучше не навести.

— Цель определена! — кричит Верн.

— Полная готовность!

Курсант ошалелой ящерицей, не жалея форменных брюк, скатывается в ровик. Норматив стрельбы из станкового карабина — выстрел в минуту, курсанты как будущие офицеры управляются быстрее, в бою каждая секунда на счету, песок, вытекающий в нижнюю колбу контрольных стрелковых часов, иногда даже снится по ночам.

— Пли!

Вольц наработанным коротким рывком «подсекает» спусковой шнур.

Выстрел!

С души рушится истинный камень — патрон не подвел. Расчет, спрятавшийся в момент выстрела в ровике, вынужден не поднимать головы — второй карабин еще не выстрелил, опасность получить в физиономию обломком разорванного затвора и ложа еще существует. В боевой обстановке наводчик расчета вынужден вести наблюдение самостоятельно, для этого существуют тяжелые защитные маски и специальные стрелковые подзорные трубы. Но сейчас функция наблюдения у офицеров-инструкторов, они объявляют результат и дают поправку прицела.

Секунды тянутся как сопли замерзшего ночного часового. Наконец, гремит выстрел второго расчета. И тут же результат:

— Расчет старшего курсанта Вольца — попадание. Расчет старшего курсанта Баура — ноль три левее. Беглый огонь обеими расчетами — два патрона!

Стрелки кидаются к карабинам, но Верн успевает получить от друзей одобрительные толчки — с первого выстрела в цель, отличный результат!

Чистка оружия — заряжание — наводка — падение в ровик — выстрел! Вновь к оружию… отработанные манипуляции… и осечка у обоих расчетов…

— Устранить задержку, разрядить, сдать нерабочие боеприпасы…

Курсанты наблюдают за стрельбой, осечек и задержек сегодня многовато. На предпоследней серии выходит из строя второй карабин — проблемы с разболтавшимся прицелом. Поломка устранимая, но сейчас станковый карабин годен лишь для пальбы в упор. Такое возможно, даже стрельба с рук, применяется в исключительных случаях. Глаза может выбить, защитная маска не всегда спасает. И главное — безвозвратная потеря оружия. Нет, при благоприятном разрыве остаток части ствола может пойти на изготовления «Маузера КК», но то оружие однозарядное и справедливо имеющее кличку «КаКа».

— По сути, наши стволы разваливаются, — шепчет Вольц. — В своем бою я бы делал твердую ставку на стандартное оружие.

— Не болтай, ушей много, — предупреждает Фетте.

— Между прочим, я правду говорю, — упорствует всезнайка Вольц. — Дайте мне взвод бойцов со старыми добрыми алебардами, и имея в прикрытии толково обученных арбалетчиков, я готов…

— Не болтать! — рявкает капитан Ленц.

Собственно, стрельбы окончены. Служащие полигона уже собрали гильзы и упаковывают карабины, курсанты подметают стрелковые площадки и подравнивают ровики — дело знакомое, много времени не отнимет. Остается дождаться подхода шнель-бота.

Взвод сидит на длинных скамьях у причала, копья привычно зажаты между колен, щиты за спиной, утомленные разобранные станки и тела «скорпов» сложены в безупречном порядке. Но это уже отдых. Остается добраться до казармы, сдать оружие и поужинать.

— Мы поддержали репутацию лучшего расчета, — возвещает Вольц, ухмыляясь и насмешливо глядя на старшего курсанта Цицо.

Тот равнодушно отмахивается:

— Не удивили. Карабин — это ваше, кто спорит. По-правде говоря, Верну самое место в артиллерии. Какой из него пехотинец.

— Но-но, я рубака не хуже других! — заверяет Верн.

— Не хуже, — соглашается Цицо. — Но уж точно не лучше. Подай рапорт по получении звания, могут перевести. У артиллерии вечная нехватка офицеров.

Вообще-то на первом курсе, да и на втором, дискуссии с Цицо и его прихлебателями частенько заканчивались драками. Но то в далеком прошлом, «почти-выпускникам» училища делить нечего, остались лишь привычные подшучивания и подначивания. Обычно довольно глупые.

Но в чем-то Цицо прав. Береговая артиллерия — это… это настоящая легенда даже для героического Ланцмахта. В детстве казалось, что ничего великолепнее могучих пушек и быть не может. Разящая сила Эстерштайна, заведомо закрывающая путь к городу любому, пусть даже самому могущественному противнику. Артиллеристы носят пехотную форму, но с шикарными кавалерийскими сапогами и палашами, только по этому их — засекреченных скромников — и можно угадать. Ну, еще по удвоенному жалованию. Самые тайные военнослужащие Эстерштайна, они числятся наравне с «геста», военно-научными магами и замковым СС-батальоном.