Ком 8 (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 1

ИЗМЕНЕНИЯ В КРЕПОСТИ

— Внимание! Замечены силы противника!

Металлический голос, раздавшийся из чёрного рупора, заставил подпрыгнуть едва ли не весь гарнизон. И у всех в глазах — неужто оно? Началось? Потому как «силы противника» — это вам не кучка макак-диверсантов.

И первое, что я подумал — хорошо, что это оно произошло не в день нашего прибытия и не сразу после эпизода со слоном и змеюкой, а хотя бы дней на десять позже. Спасибо, что злобный некто то ли сомневался, то ли силы копил, а то ли ждал откуда-то новых указаний…

За это время успело произойти многое. Во-первых, благополучно прибыл первый грузовой иркутский транспорт — «Дельфин» с ещё двумя дирижбанделями. Атаман лично загорелся ехать встречать в Бидарский воздушный порт, для чего не в службу, а в дружбу попросил у меня «Пантеру». Выделил — уж больно у Арсения Парамоновича глаза светились. Единственное, что ревнивый Хаген заявил, что никого за свои рычаги не пустит, сам сел, с нашим экипажем. Впрочем, мне так даже спокойнее, я только Сэнго с ними отправил, для надёжности.

Маленький караван из трёх тягачей с платформами под конвоем СБШ вышел в сторону Бидара в полдень — ну, мало ли, вдруг попутные ветра и дирижабли раньше прибудут? А к вечеру вернулся в гораздо более представительном виде. Я как раз с Петром был, которому приспичило подняться именно на ту галерею, с которой фильм про первую страшную атаку снят был. И пока он в свой монокль чего-то ему одному известное высматривал, я всё поглядывал в ту сторону, где извивалась, следуя за изгибами рельефа, пробитая в джунглях просека. И конечно заприметил мелькающее кое-где сквозь просветы в кронах движение!

— Наши идут! — я прям пожалел об отсутствии громкоговорителя! Пусть не магического — хоть простой трубы-кричалки! — Айко, ты здесь?

— Конечно! — тут же ответила она.

— А ну гаркни, чтоб все услыхали!

— Тогда закройте уши, — мурлыкнула лиса, и только убедившись, что мы с Петром последовали её совету, рявкнула: — НАШИ ИДУТ!!!

Чтоб я когда ещё раз её о таком просил… В голове гудело, словно я под колоколом стоял. Петя рядом тряс головой и покачивался. Двор внизу мгновенно заполнился бегающими, словно муравьишки, людьми.

Зато и встречали прибывших всем гарнизоном! Тяжело входящим в ворота крепости «Детинам» и «Змеям» даже «ура!» кричали. А нагруженные под завязку тягачи разгружали со всеобщим энтузиазмом. Общий настрой сменился с «пока держимся» на «ну теперь живём!» — и это не могло не радовать. В списке грузов было всё, как обещал Афоня — и стройматериалы, и проволока колючая, и долгохранимые припасы с водой. И это только первая партия!

Атаман, получивший заверение, что через шесть дней эти же дирижабли вернутся снова, загруженные по списку, который он составил на пару с Фридрихом Прусским, сиял, как начищенный медный таз.

А ещё через день прибыла батина «Брусника»! И батя собственной персоной, конечно же.

— Ну ты жук, Коршун! — сказал ему дядька Кондратий, и мне было очень странно слышать эту кличку, обращённую не ко мне. — Аль на ваше семейство чести мало выпало? Тебя ж даже в списках не было!

— И что ж теперь? Дома мне куковать, что ли? — возразил батя, посмеиваясь. — Я обчественных местов не занял. В очереди меня нет, верно. А дирижбандель свой — есть!

Против этого возразить никто не смог. Тем более что привёз на нём батя практически готовую ремонтную мастерскую для шагоходов — и подъёмники тебе, и манипуляторы, и запчастей по списку, который ему (опять же) Фридрих по телефону наговорил. И десяток техников-ветеранов.

Майор Шиманский как увидел такое дело, стеком себя по сапогу заколотил, как шалый кот. Надо ли говорить, что в ближайшие дни мы его практически не видели, а из мехбокса только и доносились стук-звон и прочие механические звуки.

Мы тоже перебазировались поближе к ремонтникам — всё же, Пушкин со Швецом имели весьма достойный опыт сборки-разборки-отладки шагоходов, певцы Сарыг и Урдумай второй специальностью тоже имели ремонт техники, а лисы неплохо попрактиковались в помощи при починке ещё на Дальнем Востоке. Майор Шиманский выдал нам из своих закромов спецухи, и теперь мы частенько распивали чаи-кофеи в компании техников. В столовую засылали гонца с бидонами, как это было на Японском фронте заведено –зато не надо из уляпанного маслом переодеваться.

Кроме того, подобный образ жизни позволял (мне лично) избежать любопытных взглядов психических дамочек. Вот так, спокойно, своим кругом посидеть — куда приятнее.

И лисы тут по обыкновению, во вполне видимом обличье. Каждая лапами обнимает свою банку со сгущёнкой. Сгущёнка (или по-просту «сгуха») в полевых условиях, когда сладости у нас заканчивались с просто катастрофической скоростью, была признана наилучшим вариантом для поощрения рыжих. Кроме того, как оказалось, на Японских островах подобной французской сладости не водилось вообще, и лисам новинка шла «на ура».

Вы бы видели их перемазанные мордашки, когда они попробовали сгущёнку в первый раз! Надо сказать, они вообще предпочитали сладости есть в зверином виде, полагаю, у них так тоже ощущения сильнее… И вот — сидят три здоровенных рыжих зверюги, и у всех троих глаза в кучу. Переваривают новые внутренние ощущения. Они потом так вылизали банки, я думал, жесть языками на дыры изотрут!

Душевно, в общем, у нас было, хоть и упахивались до седьмого пота. Зато одного «Алёшу» восстановили и второго — почти!

Вокруг кипели восстановительные работы. Ещё пару раз прибывали курьеры, увеличив число дедов до ста пятидесяти. На прилегающие джунгли они смотрели с этакой безуминкой, и атаман наш, Арсений Парамонович, начал переживать, не натворили бы они глупостей в очередное «нашествие джунглей», и как только прибыла третья партия дедов, явился к ним в расположение:

— Братцы, тут такое дело… Опасаюсь я… — он слегка замялся.

— Да не тяни кота за всякое, господин атаман! Говори прямо! — тут же подбодрили его из толпы.

— Ладно! — Арсений Парамоныч решительно заложил пальцы за ремень. — Дело такое. Заставить я вас не могу, но очень бы мне хотелось, чтобы посмотрели вы один фильм поучительный.

И тут кто-то как раз и сказал:

— Ты, Арсений Парамоныч, зря нас с истеричными барышнями равняешь. Мы — народ служивый и очень даже понимает, что значит порядок и голова на плечах — и когда этого порядка и головы нет. Пусть мы тут, значицца, вольным порядком и больше назначены строить, но на случа́й нападениев наша добровольческая рота под твоё начало встаёт, так и знай, — деды одобрительно загудели. — А фильму посмотреть можно — отчего бы и не посмотреть, да, братцы?

Видно было, что у атамана аж гора с плеч упала:

— Вот за что я служивый люд люблю и уважаю — так это за понимание! Проходите в большой зал, господа хорошие. Через десять минут просмотр начнётся.

И пока людской поток тёк мимо него на выход, Арсений Парамонович ловерительно сказал:

— То ли дело — казаки! Всё с пониманием. Не то что эти…

— Барышни? — догадался я.

— Ну! «Женская добровольческая рота», будь она неладна! Как прибыли — кажный день их уговариваю, две недели подряд. Так нет же! Вбили себе в головёнки, что я это специально затеял, чтобы, значицца, напугать их и по домам отправить. Как это…

— «Лишить славы», поди?

— Во! Точно! Курицы, мать их итить… Одна только польза, что деда ейный, князь Острожский, периодически денег Индийскому Казачьему с барского плеча подкидывает. Прям напрямую, вроде как анонимные пожертвования. А мы уж тут их тратим на всякое нужное. Иначе бы совсем кисло было.

— Так они что — не представляют, с чем им столкнуться придётся? — дошёл до меня во всей полноте ужас и идиотизм ситуации.

— Представь себе, твоя светлость. Чё ты думаешь, я так рад, что иркутские сразу с пониманием?