Мое идеальное убийство - Пронина Анна - Страница 1

www.budet-strashno.ru

Иллюстрация: Ангелина Журавлева

© Анна Пронина

© ООО «Вимбо»

Этот роман создан для того, чтобы показать: насилие порождает только насилие, жестокость приводит к еще большей жестокости.

Отсутствие любви окрашивает весь мир вокруг героев в черно-красные цвета. Они живут в параллельных вселенных, состоящих только из черных дыр. В их мире нет места сочувствию, состраданию, эмпатии.

И не стоит заблуждаться, полагая, что такие люди, как те, что населяют эту книгу, — исключения из правил. К сожалению, наш «просветленный», гуманный, высокотехнологичный мир до сих пор полон жестокосердными, слепыми и сломанными людьми.

Некоторые части этого романа — не самое приятное чтение. Но лекарство не обязано быть сладким.

Идя тропами своих жизней, помните: что посеешь, то и пожнешь.

После восьмидесяти зрение стало основательно подводить Тамару Ивановну. Причем и вблизи, и вдали. Но гордая женщина, всю жизнь проработавшая аккомпаниатором в Щепкинском училище, вырастившая не одно поколение известных творческих людей России, не могла себе позволить появиться в общественном месте без идеального макияжа и тем более в очках. А этим замечательным теплым утром ей так и вовсе казалось, что она прекрасно различает все, что необходимо различать в ее возрасте. К примеру, Тамаре Ивановне было хорошо видно, что на остановке седьмого трамвая уже кто-то сидел, а вот самого трамвая пока не было. Поздоровавшись с человеком на скамейке, она присела рядом на краешек и прикрыла глаза, наслаждаясь теплом летнего солнышка.

Внезапно прямо над ухом Тамары Ивановны раздался истошный женский вопль. Открыв глаза, она обнаружила напротив себя девушку, которая кричала во всю глотку, закрывая лицо руками. Взгляд ее был устремлен на соседа Тамары Ивановны. Пожилая женщина спешно вынула из дамской сумочки монокль и тоже посмотрела на соседа. От увиденного у нее едва не разорвалось сердце.

Через полчаса, когда по вызову уже приехала скорая и полиция, вокруг остановки собрались зеваки.

На дороге вот-вот должен был образоваться затор. Всем хотелось поближе увидеть, а лучше сфотографировать очередное творение скандального перформансиста, известного в прессе как Мементо Мори.

С камеры видеонаблюдения, размещенной на столбе с другой стороны дороги, сняли видеозапись, на которой было хорошо видно, как в три часа ночи, словно из ниоткуда, рядом с остановкой появился темный мужской силуэт. Незнакомец в черном внимательно огляделся, приветственно помахал в объектив и начал доставать из огромного заплечного мешка свои жуткие атрибуты: скелет человека, затем уже одетый в обычную мужскую одежду манекен с распиленной головой, упаковки искусственной крови, потрохов и свиных мозгов. За считаные минуты он усадил скелет и манекен на остановку, при этом первый нежно придерживал второго, словно партнер, усаживающий свою девушку на скамейку после жаркого танца. Затем автор завершил эту странную инсталляцию, вложив в раскроенную голову манекена нечто, напоминающее рассеченный мозг, в нужных местах сдобрил все искусственной кровью и — финальный штрих — приколол к лацкану пиджака «трупа» записку со словами «memento mori».

Проверил, не пострадала ли сама остановка от кровавой экспозиции — порча городского имущества не входила в его планы. Вуаля! Экспонат готов. Ждет своих первых зрителей.

Полицейские спорили:

— А главное, ну ничего ты этому Мементо Мори не впаяешь, даже если найдешь! — орал следователь сержанту ППС. — Нет, ну нет у нас статей за имитацию убийства! Понимаешь, тупая башка?

— Видео же есть, можно, наверное, найти его… ну, хулиганку там, может, попытаемся… — неуверенно мычал пэпээсник.

— Видео на память себе оставь! Или журналистам продай! Вон они уже ждут! — Следователь махнул рукой на толпу зевак. — И уберите вы эти манекены с остановки! Мерзость же! Все, я поехал!

Босые мужские ноги приплясывали на прогретом кухонном кафеле. Штор Борис не терпел, поэтому просторную светлую кухню заливали теплые прозрачные солнечные лучи. Он нарезал себе салат из свежих овощей, мурлыча под нос что-то невнятное. Острый нож легко и нежно превращал огурцы и помидоры в сочные ломтики.

Молодой, атлетически сложенный обнаженный мужчина готовил себе завтрак и пританцовывал в такт собственным мыслям. На голове его красовался женский парик с длинными рыжими волосами. Небрежным жестом он поправил упавшую на лоб прядь.

Яйцо разбилось в сковородку, и в солнечном желтке расплылась капелька красно-черной крови. Кровь — символ жизни и смерти одновременно.

— В курсе ли ты, кот, что кровь появляется в яйце еще до того, как в нем образуется зародыш цыпленка? А?

Рыжее, цвета парика Бориса, животное внимательно следило за хозяином.

— Вот это яйцо, магазинное, понятно, даже петухом не оплодотворено, но в нем есть кровь! И то же самое, между прочим, с человеческим эмбрионом. Сначала появляется кровь… кровь в начале всего! — рассказывал коту Борис.

Коту было все равно. Он потерся о ноги хозяина, напоминая, что и ему было бы неплохо перекусить. Борис сгреб в кошачью миску половину яичницы и сдобрил ее порцией элитного сухого корма для котов. Сегодня Борис пребывал в состоянии благости, щедрости, кайфа и — предвкушения.

— Ну что, котяра, посмотрим телик? — Борис подмигнул рыжему хвостатому другу и направился в спальню с готовым завтраком на подносе.

В просторной комнате интерьер был по-мужски аскетичен — нечто среднее между лофтом и скандинавским стилем: одна стена отделана искусственным кирпичом, имитирующим старинную кладку, возле нее — лаконичный диван из белой кожи, на котором небрежно лежат мятые шелковые простыни.

У противоположной стены висит огромный плоский телевизор, рядом — крошечный системный блок современного компьютера. Очевидно, экран используется и по прямому назначению, и как монитор. Сейчас на экране светилась заставка известной операционной системы.

На диван запрыгнул и по-хозяйски устроился на подушке кот. Следом за животным небрежно плюхнулся мужчина — парик он уже снял, его собственная коротко стриженная рыжая шевелюра светилась в утреннем солнце яркими огненными переливами.

Борис любил, чтобы вокруг него было красиво. Даже не так: его мозг буквально требовал эстетики, гармонии, правильного сочетания цветов. Как человек с идеальным слухом не выносит музыкальной фальши, Борис крайне тяжело воспринимал фальшь эстетическую. Если пространство вокруг было дисгармонично, из милого и обаятельного человека он превращался в монстра — злого, едкого, неспособного думать ни о чем, кроме желания разрушить вокруг все, что не соответствовало его представлениям о прекрасном.

Он слышал — это какое-то компульсивное расстройство, но не считал нужным как-то лечить себя и забыть о своем стремлении к эстетизму. Украшать мир — это его работа и даже миссия. В конце концов, он ведь — архитектор!

У него не было диплома престижного вуза, он не ездил обучаться за границу. Борис настолько ценил гармонию пространства, что постигал ее почти интуитивно. А то, чего постичь не мог, вычитывал в книгах или изучал на интернет-курсах.