Герои умирают - Стовер Мэтью Вудринг - Страница 156

– Мои поздравления, Администратор Майклсон, – были ее первые слова. – Я слышала, что вышел приказ о переводе вас в следующую касту.

Хари пожал плечами:

– И ты тоже здравствуй. Да, Студия меня порядком достала, они же привыкли получать все, чего хотят.

– Студия? – Шанна удивленно распахнула глаза. – С чего бы им повышать тебя в ранге?

– С того, что они предложили мне должность Кольберга.

На пару минут Шанна потеряла дар речи.

– Не может быть, – сказала она наконец.

– Я и сам сначала не поверил, потом подумал как следует и решил, что в этом есть смысл. Сейчас я самый знаменитый человек на Земле. И хотя я всего лишь Профессионал – вернее, был им, – я все равно могу устроить им крупные неприятности. Например, начать рассказывать интересные истории об их закулисных делишках – и ничего они со мной не сделают, иначе поднимется буча на всю планету. И если махинации Кольберга для них как огромный фингал на сияющем лике имиджа Студии, то мои откровения отправят их в нокаут. Значит, сделать меня частью системы им только выгодно.

– То есть они правда считают тебя таким опасным?

Я только руками развел:

– Я ведь уже свалил одно правительство, причем совсем недавно.

– Но ты же не всерьез…

– Может, и не всерьез. Но лучше им меня не злить, вот что.

Шанна поздоровела: лицо округлилось, темные круги вокруг глаз исчезли. Однако ей явно было неловко: она ерзала и озиралась, как будто собралась уходить.

– В чем дело? – забеспокоился я.

– Хари, я… я не знаю. Я так рада за тебя и что тебя перевели в высокую касту… и за твою должность, только я… Нет, лучше не буду говорить.

– Что? О чем ты не будешь говорить?

– Не хочу, чтобы ты подумал, что это все из-за касты…

Сердце Хари забилось где-то в горле, кровь запела в ушах.

– Что – это? Ну давай выкладывай уже, а то я сейчас сдохну.

Шанна отбросила волосы, чтобы они не закрывали глаз, и обратила задумчивый взгляд к окну, к пейзажу, накрытому туманной дымкой. Медленно, с трудом подбирая слова, заговорила.

– Там я, по крайней мере, была богом, – сказала она и вздохнула, как будто не знала, как продолжить.

– Я помню… – тихо отозвался Хари.

– И знаешь, это ведь была не совсем я – то есть я, конечно, была я, я была мной, но в то же время им, Чамбарайей, богом. Я была его маленькой частичкой, которая как-то вбирала меня целиком… короче, не знаю, как сказать… слова какие-то не те, что ли… в общем, ты бы понял, если бы сам оказался на моем месте.

– Тебе этого не хватает, я вижу, – сказал Хари. Это был даже не вопрос: он все понял, и от понимания ему стало больно. «Она опять меня покидает, – подумал он. – Бросает ради любви к реке».

– Да, мне этого не хватает. Но теперь я здесь, где мне и надлежит быть. Я должна быть там, где я есть сейчас, и, что бы я ни делала, именно это мне и надлежит делать. Ты понимаешь?

– Не очень…

– Ты видел могущество, – продолжила она, – могущество не имеет ничего общего с тем, чтобы быть богом. Они, боги, иначе смотрят на вещи. Чтобы стать Чамбарайей, мне всего-то и нужно было увидеть мир таким, каким его видит он. А когда мир меняется, это происходит потому, что ты сам становишься другим, ты уже не тот человек, который видел мир твоими глазами.

И Шанна развела руками и потрясла головой, словно сдаваясь перед невозможностью выразить мысль.

– Нет, не могу ничего объяснить толком.

Она встала и заходила туда-сюда по комнате; Хари беспомощно следил за ней взглядом.

– Но знаешь что, боги тоже не понимают нас, – снова заговорила Шанна. – Смертные – это такая же тайна для них, как они для нас. И особенно они не понимают, то есть вообще не могут постичь, почему мы по доброй воле соглашаемся быть несчастными. Им даже кажется, что мы предпочитаем оставаться несчастными… И когда я была с Чамбарайей, мне тоже так казалось, и я тоже не могла этого понять, ну вот как река не может понять, почему человек несчастен.

Шанна выпрямилась. Хари заметил, что ее рука, которая разглаживала складку на ее тунике, слегка дрожит. Вот она сделала глубокий вдох, как будто хотела позаимствовать решительность у воздуха.

– Я долго все это обдумывала, заходила то с одной стороны, то с другой, – нерешительно начала она.

Хари крепко зажмурился: «Зачем я все это слушаю?»

– Ты скоро поедешь домой.

– Да? – только и смог выдавить он, чувствуя, как сжимается горло.

– Мне бы хотелось… мне бы очень хотелось тоже быть там, с тобой. В день твоего возвращения и потом тоже.

Он не мог ответить, не мог вдохнуть, моргнуть и то не мог.

Она села рядом с ним и снова отвернулась.

– Бизнесмен Вайло, у него есть просмотровое кресло… Он и Свободная мадам Доул, они… э-э-э… ну, ты знаешь, и вот я… Короче, всю прошлую неделю я смотрела твое Приключение как первоочередник.

– Шанна…

– Я так много поняла за это время. И знаешь что, Хари? Я ведь никогда, слышишь, никогда, даже когда мы уже не жили вместе, не сомневалась в твоей любви ко мне. Просто мне не нравилось, что ты любишь меня по-своему, а не по-моему, или еще какая-нибудь глупость в таком роде. Не знаю. Хотя теперь это уже не важно.

– Я… я…

– Я не знаю, получится ли у нас снова быть вместе, Хари. Правда не знаю. Я уже не та женщина, которую ты брал в жены, – теперь для меня важны другие вещи. Да и ты тоже сильно изменился с тех пор. Но может, именно поэтому нам стоит попробовать еще раз… познакомиться друг с другом? Как ты думаешь? Потому что я люблю тебя и снова хочу быть рядом с тобой. Давай постараемся стать счастливыми вместе.

– Шанна, бог ты мой, Шанна…

И только он протянул к ней руку, как дверь палаты с треском распахнулась и внутрь ворвалась бригада врачей с каталкой; телеметрия показала шесть разных угроз его жизни.

Позже, когда врачи, удовлетворившись результатами лечения, погрузили Хари в левитационное кресло, его передвижной дом на ближайшие месяцы, он держал Шанну за руку и, глядя ей в глаза, думал: «Вот черт, значит, я и девчонку получил! Вот это классно!»

Так, рука об руку, он в тихо жужжащем кресле, а она пешком, рядом, они вышли на воздух.

Над ними распахнулся широкий купол неба, в котором неслась, прочерчивая сверкающую дугу, золотистая искра – такси.

Хари посмотрел на Шанну:

– Ты правда думаешь, что у нас получится?

– Я надеюсь, – ответила она. – В конце концов, я ведь поклялась, что никогда тебя не оставлю. Обещания надо выполнять.

– Ага, – отозвался он, – надо, конечно… Знаешь, я тут вспомнил, я тоже дал кое-кому обещание.

Такси опустилось на землю, и Шанна помогла Хари загрузиться в него вместе с креслом. В салоне Хари подался вперед, стукнул по клавише «ОТМЕНА ПРОБЕГА» и велел водителю взять курс на социальный лагерь Бьюкенен.

– Бьюкенен? – удивилась Шанна. – Зачем нам туда?

Хари улыбнулся чуть заметно: его сердце было слишком переполнено эмоциями. Счастье всегда выражает себя незаметно.

– Хочу познакомить тебя кое с кем.

Мальчик лежал на прохладной ночной крыше ничком, так что над ее ветхим, словно обгрызенным краем были видны только его глаза да черная вязаная шапчонка.

В десяти-двенадцати метрах под ним, в верхней части вентиляционного колодца, виднелось разбитое окно; в железной решетке безопасности тускло блестели осколки стекла. Стену над окном, и без того грязную от смога, будто кто-то лизнул черным от копоти языком: верная примета свежего пожарища. Запах гари, которым тянуло из разбитого окна, был так силен, что перебивал даже вонь от говна внизу. Кварталы Тружеников в районе Миссия славились нехваткой исправных сортиров.

Он еще раз пересчитал окна: третье сверху. Пятое от юго-восточного угла. По одному окну на каждую комнатушку ТОСКа. В тех, которые вокруг колодцев, всегда так.