Аксель. Новая жизнь (СИ) - Зимняя Марина - Страница 3

У моей бабушки и двор, и придворовая территория, и огород в идеальном порядке. Ни где нет ни соринки, ни пылинки, ни лишней травинки. Она привыкла работать с утра до ночи. И меня решила приучить к трудовой дисциплине. Только мне никак не дойдет. Что можно убирать там, где и так идеально чисто. Верчу в руках веник. Что тут мести?

— Ульянка!

— Что ба?

— Бросай веник. Вишню будем обрывать! Петя, принеси нам стремянку!

— Тоня! Она еще не вся вызрела!

— Оборвем ту, которая вызрела!

Дед Петя несет лестницу. Бурчит себе что-то под нос.

— Давай, Ульяшка! Ты у нас самая молоденькая. Шустрая. Полезай на верх, а я снизу оборву.

Ну то, что я молоденькая это конечно, бесспорно. Мне всего то десять лет! По сравнению с бабой Тоней и дедом Петей я просто младенчик. А вот по поводу шустрости... Баба Тоня, не смотря на свои ни малые габариты, попроворней меня будет. Нехотя взбираюсь на стремянку. Дедушка уже вынес огромный алюминиевый таз и подает мне ведерко из-под майонеза. Лестница немного покачивается, когда тянусь к самым высоким веткам. Дедушка придерживает стремянку, пыхтит сигаретой. Тонкая струйка дыма поднимается вверх, щекочет мне ноздри. Я пытаюсь стать так, чтобы дым не доставал до меня. Выбираю положение поудобней.

— Улька! Ну что ты, как сонная муха? Давай, шевелись! Тебе еще косточки из нее выколупывать.

Спасибо тебе, папа:

— "Доченька ты не пожалеешь! Целый месяц на свежем воздухе! Блины, бабушкины пирожки! Речка, пруд, солнце!".

Кто только меня на этот пруд и эту речку отпускает?

— "Тебе понравится! Чего ты будешь в квартире лето просиживать, когда можно провести время с пользой! И бабушке поможешь, чем сможешь!".

Походу, только этим я и занимаюсь. Лучше бы дома осталась, как раз Гари Потере бы дочитала. У меня еще четыре книги не читанные. Как на зло, папа забыл их вместе с планшетом дома. Почему-то я уверена, что забыл он их не просто так. Уж сильно наиграно он удивлялся, извинялся и обещал привезти мне их на следующие выходные. И в первые, и во вторые выходные он их бессовестно забыл.

Я прочла уже почти всю бабушкину скромную библиотеку. Осталась только "Поднятая целина" за которую я, пожалуй, даже браться не буду. Да несколько женских романов а-ля Садовник и Герцогиня. Сегодня дочитаю "Всадника без головы" и все. Делать мне здесь больше нечего. Интернет работает очень плохо. А небольшая сельская библиотека забита всякими газетами да старыми журналами. С книгами там все печально. Ничего новенького для себя я там не нашла…

***

— Пап! А книги? Ты опять? — копаюсь в пакете, который вручил мне папа, и понимаю, что то, что я ждала больше всего, он снова не привез.

— Ульяша! Ну какие книги? Зимой будешь читать! Дочь. Пойдем сегодня на речку?

— Сам иди на свою речку, — бормочу я и ухожу в дальнюю комнату.

— Сережа! Я не знаю, что с ней делать! — бабушка прикрывает дверь в комнату, в которой я уже завалилась на диван. Можно подумать так, я ничего не услышу. Голосом моей бабушки можно озвучивать сигналы тревоги. У нее отлично выйдет и пожарная, и химическая, и радиационная. А вообще, думаю, она легко могла бы стать какой-нибудь оперной певицей. Вечерами, бывает, как затянет песню, ей соседи с края улицы подпевают. Не удивительно, что дед Петя немого глуховат.

— Антонина Федоровна! Ну что вы от меня хотите? У нее все есть! Для кого я вкалываю на двух работах? А ей не нужно ничего!

— Мать ей нужна… Сережа, — немного потише обычного говорит бабушка.

— Не начинайте.

— Сергей! Думаешь, мне легко это говорить? Четыре года уже, как нет Ольги! Четыре года ты один!

— Я не один. У меня есть дочка.

— Да как же ты не понимаешь? Девочке необходимо общение с женщиной. Сейчас ей только десять, — бабушка снова пытается говорить тише. — Через год-другой ты ей будешь о женских делах рассказывать?

— Вы расскажите.

— Сережа. Посмотри на нее. Что это за одежда такая? В мешке из-под картошки и то была бы краше. Со спины не поймешь, то ли девчонка, то ли мальчишка. И не стриги ты ее, ради Бога, под пацана больше!

— Да кто ж ее стрижет? Она сама!

— В первый раз сама. А потом?

***

Четыре года назад

Две тугие косички с бантами на концах доходят даже в заплетенном состоянии мне почти до попы. Белая блузка с кружевным воротничком, юбка в складочку, ажурные гольфы с бантиками по бокам и блестящие лаковые туфельки. Я кручусь перед зеркалом, а мама с улыбкой наблюдает за мной.

— Ульяша! Какая же ты у меня красавица, — говорит она, поправляя мне юбочку.

— Мам! А ничего, что я буду самой маленькой в классе? Надо мной не будут смеяться?

— Ну и что, что маленькая! Маленькая да удаленькая!

В первый класс я пошла немного раньше времени. Шесть лет мне исполнилось только в июне, и по правилам в школу я должна была пойти на следующий год. Но поскольку я была хорошо подготовлена. А моя мама была учительницей. В школу меня взяли в сентябре того года. Правда, проучилась я в ней только чуть больше двух недель.

***

— Антонина Федоровна. Давайте не будем. Сколько можно поднимать эту тему? Я и сам все вижу. И все понимаю.

Бабушка тяжело вздыхает:

— Может, в спорт ее отдашь? Ну должно же у ребенка быть хоть какое-нибудь занятие.

— Да какой спорт? Вы не видите, что она совершенно неспортивная?

— Чего это она неспортивная? То, что кость у нее широкая. Так это ничего удивительного. Есть в кого! На меня посмотри! Ольгу вспомни! Она и не будет у нас Дюймовочкой. А вот физические нагрузки ей необходимы. Только и знает в телефон таращиться да в книжку. Мы с ней вчера кукурузу пололи, так она рухнула потом чуть не замертво. Даже ужинать не стала. В семь часов как свалилась, так и не просыпалась до раннего утра. Петро ее рано, конечно, разбудил. На пруд они ходили. Так она еле ноги теперь тягает. Нельзя так! Ребенок должен быть активным! Вон цыганчата обнесли мне вишню за пару минут. Налетели, как саранча, и испарились в неизвестном направлении, будто бы их и не было. А наша ходит еле-еле. Избаловал ты ее: компьютер, планшет, телефон. Лучше бы ты ей собаку купил. А еще лучше в приюте бы взяли!

— Так не хочет она собаку!

— Захотела бы! Не каждая мамка и дитя хочет. А как появляется! И любовь откуда-то берется, и ответственность за чадо. Не у всех, конечно, но в основном. Сережа, заведи ей щенка. Может, ухаживая за ним, она хоть немного отвлечется. Телефон или книжка! Мне кажется, она живет в какой-то другой реальности. Зрение ей, кстати, нужно проверить, когда читает, щурится. Я уже не раз замечала.

— Я и сам обращал внимание. К новому учебному году решим эту проблему.

Еще чего не хватало! Мало меня дразнят! Осталось очки только надеть. Ни за что я не буду их носить. Хватит с меня скобок на зубах!

— Она же нелюдимая совсем, — продолжает бабушка. — Ни друга, ни подружки. Здесь столько ребятни по улице бегает. Она за месяц ни с одним познакомиться не решилась. Говорит, что не хочет. Да только вижу же по глазам. Обманывает…

— Бабушка! Пожалуйста, сходи сама! Что я буду там делать?

— Одевайся, я сказала!

— Ба! Я устала.

— Ульяна! Я десять раз повторять не буду. Если я иду, значит, и ты идешь со мной.

Ну что она за деспот? Я эти ее казачьи песни с утра до ночи слушаю. Все! Это было в последний раз. Ни за что, больше так надолго к ней не поеду. Я бы вернулась с папой еще в прошлое воскресенье. Но он заявил, что еще минимум неделю наша квартира будет непригодна для жизни. Папа сказал, что делает ремонт в моей комнате. Вот кто его просил? Какая мне разница, какие там обои будут — в цветочек или в полоску. Мне совершенно все равно. Для меня ничего не поменяется...

— Уля! Я кому говорю! — бабушка уже надела свой нарядный халат и собрала волосы в тугой пучок на затылке.

Иду к себе в комнату возмущенно поглядывая на бабушку Тоню. Ей шестьдесят два. Волосы давно побелила седина. Но она красит их в черный цвет и продолжает носить шевелюру почти да пояса. Бабушка Тоня всегда убирает волосы очень гладко и аккуратно. Не знаю, как ей это удается. Я никогда не видела ее взлохмаченной или растрепанной. Бабушка постоянно в движении, все время работает. Крутится, как белка в колесе. При этом у нее такая осанка, будто бы она крепостными повелевает, а не полет грядки и руками драит пол. Возраст не мешает бабушке быть статной и довольно красивой. Мне кажется, она вообще не меняется. А может, я сама живу на этом свете еще не так долго, чтобы судить об этом.