Аксель. Новая жизнь (СИ) - Зимняя Марина - Страница 14

— Не преувеличивай! Мне еще худеть и худеть. Уж это точно мне не помешает.

— Зачем? Вот сколько ты весишь?

— В идеале я должна весить до пятидесяти.

— А весишь?

— Пятьдесят семь, — говорю, запрокинув голову. Смотрю в потолок, подсовываю ладони себе под бедра. Делаю так, потому что не знаю, куда деть руки. Зачем он завел эту тему? Мой вес — это величина постоянная. И настоящая проблема, по крайней мере, для меня. Я пытаюсь сбросить хотя бы килограмм пять, но тщетно. Пятьдесят семь… Плюс-минус триста грамм. И так последние четыре года.

— И что это много, по-твоему?

— Для индивидуальных выступлений нет. Но я же в составе группы сейчас. Вот представь, что бедному Смирному приходится переживать. Он же одновременно троих на себе несет.

— Пусть твои партнеры худеют! А ты фигуру портить прекращай! — подмигивает и щипает меня за щеку.

— Ай! — улыбаюсь и шлепаю его по руке. Ему все-таки удалось немного поднять мне настроение.

— Извини! Не удержался! Улик! Неужели не нашелся еще человек, который бы по уши влюбился в эти ямочки?

— Какие ямочки? — прикрываю щеки ладонями, не переставая улыбаться.

— Сама знаешь какие! Улька! Ты слишком серьезная... Улыбайся чаще! Я уверен, что по тебе тут вздыхает половина вашего спортивного сообщества. Просто никто из них не знает, на каком коне к тебе подъехать, — смеется Макар.

— Ты же знаешь, что отношения мне не нужны. Спорт всегда для меня будет на первом месте.

— А почему не совмещать — удивленно спрашивает он. — Ты долго собираешься в старых девах ходить?

— Макар! — толкаю его в плечо. — О чем ты говоришь? Будто бы ты не знаешь, сколько мне лет. У меня еще все впереди, — отворачиваюсь, смотрю в окно. Вдалеке показывается высокий забор комплекса.

— Вот именно потому, что я знаю, сколько тебе лет, — закатывает он глаза, — я и говорю сейчас с тобой на эту тему... Раз больше некому! — качает головой.

— Нашел время!

— Зато ты хоть немного отвлеклась… Ведь отвлеклась? — поворачивается и смотрит мне в глаза.

— Чуть-чуть, — бормочу себе под нос.

Он паркуется около ворот.

— Тебя ждать?

— Нет! Я уже до вечера... Спасибо большое! — чмокаю Макара в щеку.

— Не вешай нос Улик! Все наладится, — поддевает он кончик моего носа.

Я покидаю салон машины. И на мои плечи снова опускается груз. Сразу бегу к Акселю. Он стоит на своем месте. Захожу в стойло и обнимаю его могучую шею. Ощущаю, тепло его тела, слушаю размеренное дыхание. Яремная вена пульсирует под моей ладонью, а мое сердце бьется в такт его сердцу.

— Я тебя никому не отдам, — прижимаюсь к нему сильнее.

— Ты уже здесь — окликает меня Костя. — Ты бы сходила сейчас до Светланы Олеговны. Там этот приехал…

— Кто?

— Хозяин новый. Я его пару минут назад видел. Он заходил в административное крыло.

— Кость! А Лаванду тоже продают?

— Да! Она самая старшая. Ей же двадцать три уже.

— Ну, она ведь Дианина.

— Уль! Насколько я понял, ни Светлане Олеговне, ни тем более Диане здесь больше ничего не принадлежит...

Целую Акселя в морду. И выбегаю из денника.

***

Врываясь в кабинет к Светлане Олеговне, я думала лишь об одном. Это какая-то ошибка. Она не позволит случиться подобному... Но, увидев ее потухшие глаза, поняла, что она бессильна. В ее кабинете сидел какой-то самодовольный козел. Сразу стало понятно, что смотрит он на нее свысока и ни за что не пойдет на компромисс. Об этом она мне и сообщила, когда вышла в коридор. Аксель больше не принадлежал Светлане Олеговне. Больше здесь ей не принадлежало ничего. Теперь она просто наемный работник. И повлиять на ситуацию не в силах. Уверена, что это действительно так. Я знаю эту женщину десять лет. Раньше для нее никогда не существовало безвыходных ситуаций. Но не сейчас… С пустым взглядом она вновь покинула кабинет, молча обняла меня и быстро зашагала по коридору.

Не раздумывая ни секунды, я снова распахнула дверь кабинета. Первое впечатление оказалось не обманчивым. Новый хозяин сидел, развалившись в директорском кресле, надменно сканируя меня взглядом с ног до головы.

В голове пусто. Смотрю на него и не могу сформулировать ни единой фразы. Единственное, что мне хочется сделать, это придушить этого козла и закопать его где-нибудь в лесополосе.

— Вы хотите застрелить меня взглядом — наконец подает голос он.

— Не продавайте Акселя! — хочется добавить "пожалуйста", но в горле стоит ком, и я боюсь разрыдаться. А этого мне бы очень не хотелось. Светлана Олеговна всегда учила меня держать лицо. Даже если упала и мне невероятно больно. Никто не должен этого видеть.

— Я так понимаю, Аксель — это один из коней, которых скоро не купят даже на колбасу?

Я его просто убью... Что он говорит? Он собирается продать его на бойню? Да я придушу его собственными руками… О чем я думаю!? Сколько Аксель может стоить? Сто пятьдесят-двести? Я откажусь от чемпионата и выкуплю его…

— Сколько вы хотите за него?

Он продолжает рассматривать меня, как зверушку в зоопарке.

— А сколько ты готова за него дать?

Как мне назвать сумму? Да он поднимет меня на смех… Уверена, он просто издевается надо мной. Пусть сам скажет!

— Так сколько? Во сколько ты его оцениваешь?

— Он бесценный, — отвечаю, уставившись ему прямо в глаза. — Не продавайте его, — мой голос срывается. Говорю почти шепотом: — Пожалуйста…

— Бесценный Аксель! Да! Пожалуй, такого продавать не стоит. Я подумаю над этим.

По глазам вижу, что издевается. Но вдруг нет. Губы сами произносят:

— Спасибо.

— Не спеши меня благодарить! Думаю, тебе все же придется за него расплатиться.

Судя по тому, как он на меня пялится, я прекрасно понимаю, что он имеет в виду. Стою, словно голая. Я никогда не чувствовала себя настолько уязвимой.

— На что вы намекаете?

Он откидывается на спинку кресла и, слегка склонив голову на бок, произносит:

— Подумай...

— Я лучше куплю его за деньги! — фраза сама вырывается из моих уст.

— Полмиллиона.

— Что? Вам никто не даст за него столько! — поверить не могу! Да он сошел с ума. Полмиллиона — это стоимость молодого, породистого жеребца. Никто не купит Акселя за такие деньги.

— Всего пятьсот тысяч. Цена твоего бесценного друга. И подумай между делом, когда будешь собирать эти деньги, куда ты его заберешь. Поставишь на балконе у себя в квартире... Или ты живешь в частном доме? Ну, тогда, я думаю, проблем быть не должно. Построишь ему денник на оставшиеся деньги. Ведь ты же не собираешься отдать за него все свои сбережения?

Действительно издевается... Да на что я надеялась? В моей голове уже созрел небольшой план, когда мы заговорили о цене. Я не думала, что он запросит такую сумму. Я готова была отказаться от чемпионата. Купить Акселя и отвезти его в станицу. Я не знаю, что бы я делала дальше. Возможно, пристроила бы его к кому-нибудь из казаков. Да, он был бы далеко от меня, но он продолжал бы жить.

— Я найду деньги. Не продавайте его хотя бы неделю, — говорю, а сама не верю в это. Где я возьму такую сумму?

— Ну, неделю, пожалуй, подождать я могу. Но только одну неделю, — произносит эта сволочь и растягивает губы в широкой улыбке.

Сталкиваюсь с Костей на выходе из здания.

— Уль! Ну что там! Выяснила что-нибудь?

— Пообещал не продавать его неделю… Я постараюсь найти деньги.

— Сколько он хочет?

— Пятьсот.

— Он в своем уме? Никто за него столько не даст! — возмущается парень.

— Я знаю, Кость! А он может продать лошадей на бойню?

— Да нет... Ты что? Скорее всего, их заберут любители в домашнюю конюшню. Для души или для проката, но далеко не за такие деньги. Думаю, эту цену он назвал спонтанно. Не стоит он столько…

— Тогда я не понимаю, к чему этот переполох — негодую я. — Для человека, владеющего таким огромным комплексом. Деньги, полученные за продажу нескольких лошадей — это ведь сущие копейки!